Добыча нефти в Нигерии

– Капитаны нефтяной и горнодобывающей промышленности, в состав которых входят многие богатейшие транснациональные корпорации, не любят считать себя частью проблемы. Некоторые считают себя частью решения. Половина мирового ВВП формируется за счет ресурсов, – заявил Эндрю Маккензи, глава крупнейшей в мире горнодобывающей компании BHP Billiton, на ужине для пятисот светил индустрии в лондонском клубе Lord’s cricket ground в 2013 году.

– Я бы сказал, что все это так, – продолжил он. – В этом и заключается благородная цель нашей торговли: обеспечивать экономический рост, который помогает миллионам, если не миллиардам, выбраться из нищеты.

Добывать – не значит грабить; есть шахтеры, нефтяники и целые компании, чьи принципы и поведение противоречат мародерским. Многие из сотен руководителей, геологов и финансистов, с которыми я встречался, считают, что они действительно служат благородному делу, и многие из них могут обоснованно доказать, что без их усилий все было бы гораздо хуже. То же самое можно сказать и о тех африканских политиках и государственных служащих, которые стремятся использовать природные ресурсы, чтобы вытащить своих соотечественников из нищеты. Однако механизм, грабящий Африку, мощнее их всех.

Эта машина грабежа была модернизирована. Если раньше договоры, подписанные под дулом пистолета, лишали жителей Африки их земли, золота и алмазов, то сегодня фаланги юристов, представляющих нефтяные и минеральные компании с годовым доходом в сотни миллиардов долларов, навязывают африканским правительствам кабальные условия и используют налоговые уловки, чтобы выкачивать прибыль из обездоленных стран. На месте старых империй возникли скрытые сети транснациональных корпораций, посредников и африканских властей. Эти сети объединяют государственную и корпоративную власть. Они не связаны ни с одной нацией и принадлежат транснациональным элитам, процветающим в эпоху глобализации. Прежде всего, они служат собственному обогащению.

Вниз по обрывистому склону, отделяющему президентский комплекс Анголы от расположенных внизу трущоб, стекают лишь страх и нечистоты. Чикала, разросшаяся за счет беженцев, бежавших от гражданской войны, которая бушевала в течение трех десятилетий во внутренних районах страны, простирается от главной прибрежной дороги в Луанде, столице страны. Периодически океан насылает шторм на ветхие жилища. Лодочники курсируют по заливам, их пассажиры привыкли к зловонию, исходящему от воды.

Это не то лицо, которое Ангола предпочитает демонстрировать миру. С момента окончания гражданской войны в 2002 году эта страна с населением 20 миллионов человек демонстрирует одни из самых высоких темпов экономического роста, временами даже опережая Китай. Минные поля уступили место новым дорогам и железным дорогам, что стало частью многомиллиардных усилий по восстановлению страны, которую разрушил один из самых страшных проксиконфликтов времен холодной войны. Сегодня Ангола – третья по величине экономика в Африке к югу от Сахары после Нигерии и ЮАР. Луанда неизменно занимает первые места в рейтингах самых дорогих городов мира для экспатриантов, опережая Сингапур, Токио и Цюрих. В сверкающих пятизвездочных отелях, таких как тот, что находится рядом с Чикалой, невзрачный сэндвич стоит 30 долларов. Месячная арендная плата за самый элитный немеблированный дом с тремя спальнями составляет 15 000 долларов. Дилерские центры роскошных автомобилей занимаются оживленной торговлей, обслуживая внедорожники тех, чьи доходы растут быстрее, чем заделываются выбоины на забитых дорогах. На Ильха-де-Луанда, гламурной пляжной полосе баров и ресторанов, расположенной в нескольких минутах езды на катере от Чикалы, отпрыски элиты сходят на берег со своих яхт, чтобы пополнить запасы Dom Pérignon по 2000 долларов за бутылку. Железные дороги, отели, темпы роста и шампанское – все это нефть, которая залегает под почвой и морским дном Анголы. Как и страх.

В 1966 году американская нефтяная компания Gulf Oil, входившая в так называемую «семерку», которая в то время доминировала в отрасли, обнаружила огромные запасы нефти в Кабинде, анклаве, отделенном от остальной части Анголы частью территории соседнего государства – Конго. Когда после получения независимости от Португалии в 1975 году разразилась гражданская война, доходы от продажи нефти поддержали коммунистическое правительство правящего Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) против поддерживаемых Западом повстанцев «Униты». В 1990‐х годах новые огромные запасы нефти у побережья страны повысили ставки как для воюющих группировок, так и для их иностранных союзников. Хотя Берлинская стена пала в 1989 году, мир в Анголе наступил только в 2002 году, после смерти лидера «Униты» Жонаса Савимби. К тому времени погибло около пятисот тысяч человек.

«МПЛА обнаружила, что нефтяная машина, которую она построила для обеспечения военных действий, может быть использована в других целях. Когда МПЛА сбросила марксистские одежды в начале 1990‐х годов, – пишет Рикардо Соареш де Оливейра, специалист по Анголе, – правящая элита с энтузиазмом перешла к кумовскому капитализму».

Двор президента – несколько сотен семей, известных как «Футунго», по имени Футунго де Белас, старого президентского дворца, – приступил к «приватизации власти».

Соединив политическую и экономическую власть, как и многие другие представители постколониальной элиты, генералы, крупные деятели МПЛА и семья Жозе Эдуарду душ Сантуша, советского лидера партии, который занял пост президента в 1979 году, стали лично владеть богатствами Анголы. Изабел душ Сантуш, дочь президента, приобрела интересы от банковского дела до телевидения в Анголе и Португалии. В январе 2013 года журнал Forbes назвал ее первой в Африке женщиной-миллиардером.

Задача превратить нефтяную промышленность Анголы из военного сундука в машину для обогащения ангольской элиты в мирное время выпала на долю крепкого, полнолицего человека с победной ухмылкой и аккуратными усиками по имени Мануэль Висенте. Обладая тем, что один из его помощников называет «головой, как калькулятор», в юности он занимался репетиторством со школьниками, чтобы пополнить свой скудный доход и поддержать семью. После работы учеником слесаря он изучал электротехнику. Несмотря на то, что его воспитанием занимались небогатый сапожник из Луанды и его жена-прачка, Висенте оказался в семье сестры душ Сантуша, тем самым обеспечив себе семейную связь с президентом. В то время как другие кадры МПЛА учились в Баку или Москве и возвращались в Анголу, чтобы вести войну в лесах против «Униты», Висенте оттачивал свой английский и знания в области нефтяной промышленности в Имперском колледже в Лондоне. Вернувшись на родину, он начал свое восхождение по нефтяной иерархии. В 1999 году, когда война вступила в фазу завершения, душ Сантуш назначил его руководителем Sonangol, ангольской государственной нефтяной компании, которая, по словам Паулы Кристины Роке, эксперта по Анголе, служит «главным экономическим двигателем» «теневого правительства, контролируемого и манипулируемого президентом».

Висенте превратил Sonangol в мощное предприятие. Он заключил жесткие сделки с крупнейшими нефтяными компаниями, потратившими десятки миллиардов долларов на разработку шельфовых месторождений Анголы, среди которых британская BP, американские Chevron и Exxon Mobil. Несмотря на жесткие переговоры, Ангола ошеломила представителей крупнейших компаний, и их руководители с уважением относятся к Висенте.

– Ангола для нас – земля успеха, – сказал Жак Марро де Грот, глава отдела разведки и добычи в Африке французской компании Total, которая перекачивает больше нефти из этой страны, чем кто-либо другой.

При Висенте добыча нефти выросла почти в три раза и достигла 2 миллионов баррелей в день – более чем один из каждых пятидесяти баррелей, выкачиваемых в мире. Ангола соперничала с Нигерией за корону главного экспортера нефти в Африке и стала вторым по величине поставщиком в Китай после Саудовской Аравии, а также поставляла значительные объемы нефти в Европу и Соединенные Штаты.