При этом, с учётом преимущественно мусуль-манского характера страны, значительная часть посещаемых нами заведений была абсолютно безалкогольной. Хотя Дакар далёк от ханжества, и в большинстве ресторанов спокойно подавали пиво панафриканских брендов «Флаг» и «Кастель», а также дакарский пивной напиток «Газель». Винная карта была чуть более разнообразной и включала в себя недорогие французские вина, а также продукцию марокканских виноделов, которая нам весьма полюбилась в силу дешевизны и неплохого качества. Так что небольшой «пишэ» (графин) столового вина стал обязательным атрибутом при поглощении пищи.
Однако основной смысл нашего «пети тура» состоял вовсе не в достижении пьяного угара, чего российские дипломаты ни в коем случае позволить себе не могли, а в планомерном освоении гастрономического и развлекательного профилей места нашего временного обитания. Надо отдать должное Андрею, он умудрялся находить действительно необычные места. То мы ехали в какой-то элитный квартал с богатыми виллами, в которых попадались полу-домашние французские рестораны «для своих». То ломились в гости к китайским товарищам, чудесным образом и к их вящему удивлению обнаруживая едва ли не полулегальные столовые с традиционной китайской кухней. То мы ездили по ливанским ресторанам и дегустировали бесконечные «мезы», включавшие в себя диковинные продукты типа запечных воробьёв, солёных яиц и бог знает чего ещё. То он откопал невесть как попавший в эту часть планеты ресторан корейской кухни, где мы перепробовали несметное количество видов традиционно приготовленной капусты и моркови. То раздобыл адрес бара, в котором тусили французские морпехи, и мы поехали туда практиковать нормальный современный французский язык, а также расширить словарный запас в виде свежих ругательств. То мы ехали в «народные» кварталы, по сути – откровенные трущобы, есть руками местное подобие плова «диби маафе», запивать его напитком из каркаде, вести неспешно-тягучие разговоры с местными завсегдатаями и поварами о смысле жизни и африканской философии, полностью погружаясь в страноведческий аспект. То усиленно изучали сенегальские национальные блюда, добиваясь раскрытия секретов наиболее удачных рецептов, а заодно практикуясь в освоении языка волоф. То лакомились кабовердианской кухней в весьма колоритном заведении «Шэ Луча», где все блюда подавались нарочито небрежно, по-домашнему, в огромных лоханях. В меню этого ресторана нами было обнаружено яство, единогласно завоевавшее звание самого отвратительного из того, что приходилось пробовать. Сей шедевр кулинарного искусства звался «супʹу из соуса гомбо» и представлял собой совершенно неудобоваримое подобие мерзкой зелёной слизи, похожей на Лизуна из мультфильма об охотниках за приведениями. Но нас радовали даже подобные диковатые открытия, ибо они способствовали познанию мира и отвлекали от каждодневной рабочей рутины.
А ещё мы любили петь! Но не умели. Совсем. Получалось, как я подозреваю, не слишком хорошо, зато от души. Предпочитали мы это делать во время неспешных перемещений между барами, врубая музыку в машине на полную мощность. Предпочтение отдавали отечественному репертуару с уклоном на незабвенную классику и даже фольклор. В итоге от нашего вполне приличного с виду автомобиля, в котором белые тубабы в три-четыре глотки усиленно выводили на малоузнаваемом в Сенегале языке какую-нибудь дорогую сердцу «Таганку», в вечернее время шарахались даже местные нищие.
Иногда тяга к всеобъемлющему познанию страны пребывания сподвигала нас внимательно прослушивать и сенегальский музыкальный материал. Если судить по реакции местных аборигенов, зрелище бледнолицых, внемлющих песнопениям на волофе, мандинге или серер, повергало их в неизмеримо бóльший шок, чем даже пресловутая «Таганка».
Однажды поехали на открытие бара, который появился прямо рядом с резиденцией нашего посла. Заведение оказалось очень симпатичным, коктейли качественными, музыка подобающая. Мы там слегка задержались, до полуночи горланя песню про Че Гевару. Утром на совещании начальник был мрачен и выглядел очевидно невыспавшимся. Через какое-то время он посетовал, что его достало новое питейное заведение по соседству, мол, мало того что постоянно народ приезжает и уезжает, так ещё и вчера какие-то идиоты до ночи упражнялись в караоке. Мы потупили взоры и скромно умолчали о собственной роли в этом перформансе, вполне логично рассудив, что в данном конкретном случае чистосердечное признание вряд ли было бы оценено по достоинству. На всякий случай больше мы там не появлялись.
Когда Андрей завершил свою командировку, в ход пошли более спокойные и размеренные способы проведения досуга. Мы с женой полюбили рыбу, которой налакомились за время жизни в Сенегале всласть, а любимым рестораном стал «Лё Ресиф» на мысе Альмади, самой западной точке африканского континента. Нам нравилось сидеть вечером на его открытой веранде и смотреть на океан, который уходил вдаль. Завораживало то, что водная гладь простиралась аж до самого побережья Америки, лежавшей где-то очень далеко за горизонтом, там, куда уходило прекрасное закатное солнце. Нас окутывала вечерняя прохлада, в кустах стрекотали цикады, слышался плеск волн, метрах в 100 от берега возвышался нос затонувшего судна, вокруг которого всегда белела морская пена. На столе обычно стоял графин дешевого, но полюбившегося нам марокканского вина «Герруан», зелёный салат и сезонная рыба. Мы так примелькались там, что стали постоянными клиентами, поэтому повар часто угощал то свежими морскими ежами, то какими-то ракушками, то приносил устрицы. Атмосфера была абсолютно домашняя и расслабленная.
За три с лишним года мы, кажется, побывали во всех местах, куда не стыдно было зайти. На Авеню Помпиду обнаружили кафешку, в которой подавали вкусное мороженое. Это было такое счастье получить порцию европейского лакомства, да ещё и с чашкой капучино! Была пара мест, где делали неплохую пиццу, но мы редко туда заглядывали. На Корнише имелось два довольно дорогих для нас ресторана на пирсах, вынесенных над водой. Заехать туда и взять по коктейлю было тогда для нас шиком.
Из сенегальской кухни полюбились ясса пуле (курица в луковом соусе), деби маафе (мясо с соусом из томатов и арахисового масла, сильно смахивало на растворённый батончик «Сникерса», но без шоколада), тьебуджен (рис с рыбой и морепродуктами), чубу-яп (рис с говядиной или бараниной и разными приправами).
Довольно смело, без опаски осваивали и пробовали всё, чем был богат Дакар нашего времени. Благо санитарно-эпидемиологическая обстановка этому не препятствовала.
Из спортивных развлечений был доступен бильярд. Мы обнаружили на задворках посольства старый стол, привезли из России сукно, из канатов сами связали лузы, где-то добыли пару киёв и набор шаров. Для нас с женой, проживавших в городе, безусловная прелесть заключалась ещё и в том, что в бильярдной работал кондиционер, и можно было посидеть в прохладе без риска не расплатиться в конце месяца по счетам за электричество, которое стоило очень дорого.
Присутствовал в жизни посольства и вездесущий волейбол – одно из любимейших развлечений подавляющего числа наших коллективов за рубежом. Ради такого дела с территории выгоняли весь автотранспорт и натягивали сетку. Народ «рубился» с редкой самоотдачей и упоением, отдаваясь, к печали руководства, спорту больше, чем работе. С другой стороны – сотрудникам нужна была разрядка, а спорт этому способствовал. Русские своими энергичными спортивными криками распугивали местных на добрый квартал вокруг. В особенности это чересчур светское развлечение нервировало учащихся религиозной мусульманской школы, здание которой нависало над нашей территорией. В дни матчей они все прятались, боясь поддаться искушению волейбольного мяча.
Меня же волейбол никогда не прельщал, а перспектива к обычному потению терять драгоценную влагу ещё и с риском получить куда-нибудь мячом скорее пугала. Поэтому я предпочитал пассивный спорт в виде сидения в нашем баре с кружечкой холодного пива сенегальских производителей и ожидания результатов спортивных баталий.
