Роман замер над убитым им человеком, не решаясь прикоснуться. Коротко стриженные волосы курчавились на затылке, а на шее, там, где пришелся удар, успела расплыться гематома. Роман знал, что если положит руку поверх нее, сможет нащупать острый край перебитого позвоночника.

- Ой, лишенько, яки ж мы нежные! – Янкины каблучки процокотали по лестнице, - Он же материализованный, так що за ним сумуваты? Краще радуйся, що твой перший жмур вроде как не взаправду! Считай, потренировался, - одним толчком она перевернуло мертвое тело и уже привычно подхватив едва живую Лизку подмышки, поволокла ее наверх. Девчонка дергалась, пытаясь вырваться, но Янка не обращала на ее попытки ни малейшего внимания.

Роман шел следом, все время потирая ребро ладони. Ему казалось, что теперь с его рукой непременно должно что-то произойти, отпечататься какой-то знак… Янкины слова о «невсамделишности» убитого героя почему-то не утешали.

Старательно обходя раскиданные по лестнице и площадке скорченные горелые тела, Роман шагнул вслед за Янкой в распахнутую дверь на верхнем этаже. По узкой, захламленной прихожей легко можно было понять, что жил здесь мужчина. Холостяк. Женский беспорядок, равно как и беспорядок семейный, выглядит по-другому.

Роман шагнул в маленькую комнатку и… ткнулся в спину замершему в оцепенении Рико. Шеф обернулся и жутким, грозным взглядом вперился в Лизку:

- Это что такое? – громовым голосом вопросил он и яростно ткнул пальцем в центр комнаты.

Девчонка жалко, совершенно по-щенячьи заскулила, и выскользнув из рук Янки, скорчилась на полу, прикрывая грязное, зареванное лицо волосами.

- Что сие значит, я спрашиваю? – явно приходя в еще большее бешенство, вскричал Рико.

- Э-м-м… - промямлил Роман, внимательно разглядывая лежащего точно в центре комнаты немолодого, грузного мужчину. Совершенно обнаженного. Совершенно мертвого. Даже проверять не надо, издалека видно – с начисто, до позвоночника выжженной грудиной можно быть только трупом.

- Надо полагать… Это и есть математик Павел Демидович. Точнее, был математик. – заключил Роман. – Девочка ж еще когда честно сказала, что он тутжил, а ты все ведьмак, ведьмак, истинное имя…

Лизка коротко, истерически взвыла и зашлась громким детским ревом.

- Я не хотела… Не хотела…

- Что это вот было математиком Павлом Демидовичем – я и без вас вполне в состоянии догадаться, стажер, - судя по мертвенно-ровному голосу и раздувающимся ноздрям горбатого носа, Рико стоило титанических усилий сдержать ярость, - Я спрашиваю, что это?

И Рико ткнул пальцем в огромную, на всю комнату пятиконечную фигуру, до боли напоминающую старый, советский еще, знак качества, в центре которой лежало мертвое тело. Пятиугольник был выложен из ярких картонных детских кубиков с картинками. Роману почему-то бросился в глаза лукавый слоненок у самой макушки мертвеца.

- Говори, ведьма! – громыхнул Рико.

Роман кивнул, отвечая на собственные мысли, и укоризненно покосился на Нёму. Ярчучка ответила ему взглядом смущенным и в то же время вызывающим.

- Не косись на Нёму, Ромасыку! – Янка потрепала собаку по загривку, - Ты ж сам бачив, вона ее вынюхала, лише уверена не була, всякие обстоятельства завжды з толку сбивали. Та до того ж, найти ведьму у самой середине ее собственного закляття, колы все вокруг пахнет ею – це уметь треба! Нёма у нас з найкращих!

Нёма благодарно заворчала.

- Вы… С самого начала знали… Что это я? – непослушными от страха губами прошептала девчонка.

Рико быстро шагнул к ней:

- Что у тебя здесь выложено, ведьма? – он обвиняюще указал на яркий пятиугольник вокруг бледного мертвого тела, - Жунжан?

- Что такое жунжан? – быстро спросил у Янки Роман.

- Песнь лысогорских ведьм, - также тихо ответила Янка, - Дуже сыльна, для разных чар годится.

Роман с сомнением глянул на кубики. Ему казалось, что буквы расположены без всякой цели и смысла, а вот поди ж ты – жунжан какой-то…

- Отвечай, дочь моя! – тихим, а от того еще более жутким голосом произнес Рико, - Сознавайся, заблудшее чадо, пока еще не поздно! Спаситель милостив, даже к таким, как ты…

В ужасе косясь на Рико сквозь завесу спутанных волос, девчонка поползла прочь, и придерживая на груди разрезанную одежду. Ткнулась спиной в стену и замерла, завороженная страхом перед нависшей над ней грозной фигурой. От нее во все стороны так и текли волны страха. Рико она сейчас боялась больше, чем лупящего огнем Черного Властелина. Больше, чем насильников.

- Я не хотела! Я хотела…

- Так хотела, чи ни? – с другой стороны насела на нее Янка.

- Я хотела все исправить! Я не виновата! Он сам, сам!

- Авжеж! Он сам соби заткнув огнемет до грудины и ворочав там, поки вси внутренности не попалил!

- Нет! Да! – девчонка затрясла спутанными волосами, - Он сам! Сам! Он… Классный руководитель наш… Такая же сволочь, как и вы! Все гады! Отдали меня этим… А я не такая! Не такая!

Она покосилась на Рико, молча, с невозмутимым, отстраненным лицом ожидающего продолжения, судорожно закусила палец, давя рыдания.

- На воспитательном часе… Я сказала, что фантастику люблю… Пал Демидыч меня позвал, после занятий... У меня, говорит, много фильмов, и «Властелин кольца», и «Дневники», и «Сумерки»… лицензионное все… кадры со съемок… интервью… Приезжай, выберешь… Я и поехала… Я же только диск взять, у нас в общаге ноут есть…

- И от увлеченности фильмом ты использовала свою дьявольскую силу, чтоб погубить тело и душу верного сына Святой нашей Матери Церкви…

- Сукин он сын! – вдруг заорала Лизка, - Вы что такое говорите! Да если б у бабки моей, в деревне, такой вот до церкви зашел, ему б его глаза бесстыжие повыдирали! Я пришла, а он, гад, и говорит: не дам я тебе диск, вы его поцарапаете, хочешь – тут смотри. И включил, - всхлипывая, она кивнула на телевизор, на котором так и застыла синяя заставка подключенного DVD.

Пошарив глазами, Роман заметил лежащий на тумбочке пульт, нажал на пуск… Армия монстров, как две капли воды похожих на склизкую тварь, атаковавшую их в переулке, зашагала через экран. Лизка непроизвольно уставилась на экран и лицо ее мгновенно приобрело зачарованное выражение, даже слезы высохли.

- Правда, классное кино?! – требовательно воскликнула она, - Я ж не хотела оставаться! Если б он не включил… А он говорит: ты смотри, а я нам кофе принесу. Принес! Только не кофе, а этот свой… ну, сами знаете… Как навалился на меня, не отобьешься! Даже досмотреть не дал, гад! – она рассказывала, и слезы бежали у нее по щекам, но сама она тем временем почти невольно поглядывала на экран – ведь досмотреть-то и вправду не дали…

- А потом здесь так больно стало…… - Лизка прижала руку к низу живота, - Пал Демидыч в ухо бубнит: в настоящем бутике блузку новую куплю, в парикмахерскую свожу, вечером в ночной клуб пойдем, будешь коктейли пить! Да не нужны мне его коктейли, гадость сладкая! Я не такая! - она снова зарыдала, - - Зло меня взяло, что аж горячо в голове, прямо за глазами стало… Так горячо, что терпеть невозможно! А потом это горячее из меня как полыхнет! И прямо в него! Я очухалась, а он… Вот… - дальше слышны были одни сплошные рыдания, но результат этого «вот», с обугленной ямой посреди груди, лежал на полу, задрав к покрытому подтеками потолку мертвый заострившийся профиль.

- Ну ось тоби и сексуальная озабоченность материализовавшихся. – вздохнула Янка, разглядывая голого мертвеца, - Она ж его на самом пике пришибла! При такой основе для закляття, дывно, що ци «подзаклятные» кошек не насильничают. Ну ты подывысь на цю Облизку! З хлопцами по гаражам таскаться – так она завжды пожалуйста, а як учитель захотел на ней немножко разумное, доброе, вечное посеять, так ця лебедь белая закляттям пол города живого народу переморила!

- И от обуявшего тебя зла ты не удовольствовалась смертью насильника, - размеренно, словно приговор оглашал, продолжал Рико, - вознамерилась обрушить свою сатанинскую злобу на невинные души, и наложила заклятье…