И решил он себя покарать. По всей строгости, не по-военному, даже… Слава Богу! Ведь если кому на роду написано быть залюбленному до смерти, тот не повесится. И то ведь, сказать: каков красавЕц пропадает! Девки, ау!!. Вы где?.. Молод, статен, лбом высок, кареглаз, чернобров, кровь с молоком, да и только… И вот я, хрычовка старая, такого соколика чуть было под смертный грех не подвел. В прямом и переносном. А если бы он преуспел в этом, засранец, кого мне в Америку к Крампу и его дружку Кэппсу посылать? С заездом к Базилю Захароффу на «Виккерс энд Максим» на обратном пути, а еще в Эссен и Киль к Круппам.

Знал бы ты, мил человечек, как мне, в перерывах между войной, приходилось крутиться живчиком на сковородке, чтобы ваше турне организовать! Особенно, в отношении сына турецкоподданного греческих кровей. У данного господина хватка бультерьера, а прайс покруче, чем на Привозе. Однако же, договорились. Хвала Вадику и Царю-батюшке. И сэр Бэйзил покажет Вам то, до чего он смог дотянуться сам. Это и хозяйство Парсонса, и виккерсовский артиллерийский комплекс, и кое-что из того, что внезапно нарисовавшийся «наилепший кореш» Степана Осиповича, малаец Джекки, почитает нынче главными секретами. Включая расчеты по КМУ «Дредноута» и «Инвинсибла». Крамп же вам лично продемонстрирует и даже даст пощупать все, что нас интересует в Штатах. И по их пушкам, и по докам, и по броне у Карнеги. И познакомит с кем надо в Бюро кораблестроения и ремонта…

Ишь, пострел! Соскочить он решил!.. Нет, мой миленький. В нашу компашу вход — рубь, а выход… выход не предусмотрен соглашением сторон. Такова суть договора, который ты у меня сегодня вечером подпишешь. Виртуально, конечно… Или кровью. Смотря, как пойдет."

* * *

Петрович тщательно продумал список персоналий для срочной поездки за океан и пролив с целью изучения передового опыта. И хотя Владимир Костенко был в намеченной им команде лишь «одним из», но без него, как кораблестроителя, пасьянс не складывался. Всем понятно, что корабли строятся для пушек? Но ведь и сам корабль это, де факто, плавучая самоходная платформа. Следовательно, без машин и механизмов ей никак не обойтись. Отсюда подбор профессионалов «по направлениям».

Готовиться к служебной командировке в Штаты, затем в Англию, а в завершение вояжа — в Германию, предстояло трем специалистам, намеченным Рудневым для этой миссии. Правда, никто из них пока об этом не догадывался. А компания подбиралась интересная. Особенно с учетом внутреннего предубеждения, которое сам Петрович по жизни испытывал к российским «южанам». Но все трое были родом с Украины! Причем двое — потомки евреев-выкрестов. А третий вырос в семье, где уважение и дружба с иудеями считались вполне естественными.

Понятно, что предубеждения — штука субъективная и иногда обоюдоострая. Он и сам это понимал. Но память про «Ющь-майдан», про приблатненую армяно-еврейскую «дончанку с косой», про щиро-подонистую ухмылочку пана Кравчука, про толпы идиотов с факелами «имени Бандеры», и еще большие толпы идиотов на эту нацистскую мерзость глазеющие с тротуаров и из киевских окон, не отпускала даже здесь. Однако, государственный интерес это категория объективная. Главный критерий тут: успех общего дела на благо русской Державы. А наши «южане»… Что, «южане»? Главное, чтобы в политику общегосударственного масштаба поменьше лезли. Как во внешнюю, так и во внутреннюю. Ибо, как показывает история России второй половины XX — начала XXI века, не для их темперамента такое занятие…

Самым старшим и житейски опытным из этой троицы был Борис Луцкий. Его Петрович и наметил для роли главы «тайного великого посольства МТК», хотя до сих пор не успел переговорить с ним по душам накоротке: у Бориса Григорьевича случился внезапный и незапланированный роман с Бертой Крупп. Как говорится, настоящая любовь, как и настоящая война, всегда начинается вдруг. Поэтому до времени лучше было не грузить его прочими «мелочами» государственной важности. И если их взаимный интерес с означенной девицей перерастет во что-то большее, чем мимолетное увлечение, на германском направлении военно-промышленного сотрудничества для России может нарисоваться ситуация, схожая с явлением Джокера из рукава.

Вторым по старшинству в списке кандидатов на длительную загранку был тридцатитрехлетний Александр Григорьевич Дукельский, в прошлом году занявший стол руководителя Артбюро питерского Металлического завода. Будущий гений проектирования отечественных артиллерийских установок крупного калибра, как башенных, так и железнодорожных. Его книга про их генезис в свое время произвела на Петровича неизгладимое впечатление. Но прежде чем решать, стоит ли его выцарапывать с Метзавода насовсем, переводом к Бринку, или лишь на время командировки, надо с однофамильцем, а, может быть, и с родственником любимого флаг-офицера Макарова, познакомиться. Правда, перед этим еще доехать до Питера требуется.

Вот к ним-то, к профи по движкам и спецу по большим пушкам, для полного комплекта и пристегивался Костенко. Не то, чтобы его совсем уж некем было заменить. В «обойме» у Петровича были выдающиеся инженеры. Достаточно упомянуть Бубнова, Скворцова, Шотта, Крылова, Гаврилова, Кромальди или Шлезингера. Но его подкупала возможность выстругать «гениального Буратину» под себя, поскольку Владимир Полиевктович молод, не отягощен шаблонами и условностями. И вполне вероятно, что авторитет Руднева и как боевого адмирала-флотоводца, и как личного покровителя, окажется для него непререкаемым. Такой расклад должен до минимума сократить период дискуссий и убеждений, неизбежный при работе с уже состоявшимися специалистами, имеющими по любому вопросу определенное мнение. Свое… Вдобавок, уж больно хороши были Костенковские проекты линкоров-супердредноутов, не замутненные багажом опыта проектирования кораблей предыдущей эпохи.

Ну, а кроме того, Петрович не забыл про выдающуюся роль Костенко в создании верфей в Николаеве, Комсомольске и Северодвинске. Что добавляло к его потенциалу инженера-проектировщика потенциал организатора производства. А это был уже не просто бонус. Это — переход на высший уровень профессиональной компетенции, характерный и для Луцкого с Дукельским. Именно таких бойцов Петровичу хотелось видеть в команде. Их талантливость на грани гениальности, умноженная на фантастическую работоспособность, должна была помочь России «срезать углы» в забеге за лидерами технико-технологического прогресса, выиграв главное в этой гонке — потерянное время. И пока финишная ленточка не порвана конкурентами, а судейский секундомер истории не остановлен, шансы у нас остаются. Ибо «кадры решают все…»

* * *

Однако, был еще один интерес, который Петрович связывал с подбором кандидатов для намеченного им зарубежного вояжа «тайного посольства МТК». Чисто организационный. Вы спросите: ну, а это-то здесь при чем? Ведь едут технари и задачи перед ними стоят по профилю — технические…

А, не скажите! Очевидно, что все они люди молодые, позитивные и весьма общительные. И по ходу поездки непременно обрастут интересными знакомствами среди своих коллег, как на профессиональном, так и на человеческом уровнях. И в ходе неформального общения им окажется доступна инсайдерская информация такого глубинно-личностного порядка, до которой чрезвычайно трудно добраться официальному морскому агенту. Ведь всем ясно и понятно, что, возможно он и неплохой человек и коллега, однако, как не крути, официальный шпион. А именно личные оценки морских инженеров Америки, Англии и Германии эффективности работы их «кустов» военно-морских ведомств, связанных с проектированием, постройкой и ремонтом кораблей, судов и инфраструктуры, Петровича чрезвычайно интересовали.

Причина этого лежала на поверхности. Российский Морвед жил и «крутился» по оргструктуре образца 1885-го года. Она была создана под личность главноуправляющего, Великого князя Алексея Александровича. Который, согласно ее схеме, имел в прямом подчинении лишь управляющего морским министерством. Которому непосредственно и подчинялось тут все и вся, и который соответственно за все, происходящее в ведомстве, и отвечал. В качестве совещательного органа при особе Великого князя имелся также Адмиралтейств-совет из наиболее уважаемых и заслуженных адмиралов. И советы-то генерал-адмиралу он давать мог, но при этом, как коллегиальный орган, ни за что ответственности, как и его патрон, не нес. Следовательно, являлся этот ареопаг ничем иным, как почетной синекурой и богадельней в одном флаконе.