Ну, а вишенкой на торте стал договор, подписанный Дубасовом и Исааком Райсе на разработку и постройку для флота России фирмой «Электрик Боутс» четырех подводных лодок по заданным нашей стороной техническим условиям. После чего Федор Васильевич от имени и по поручению нашего Императора торжественно вручил мистеру Холланду, главному конструктору Компании, российский орден Святого Станислава.

Чему были изрядно удивлены, как сам награжденный, так и присутствовавшие на торжественном банкете. Ведь всем было известно, что купленный русскими холландовский «Сом» участия в сражениях с флотом Микадо не принимал. Зато это вполне могли успеть сделать «холланды», доставленные в Японию за полгода до ее поражения.

Возможно, из-за этого подобный крестик так и не украсил петлицу директора фирмы мистера Райсе, между коим и его главным конструктором уже успела «пробежать черная кошка». И такая здоровенная, что дело дошло до судебной тяжбы. Или «кот», в лице морского агента Англии, чьими устами Фишер сделал главе «Электрик Боутс» предложение, которое мог попытаться с ходу отвергнуть лишь упертый ирландец-англофоб Джон Филип Холланд. Поскольку британцам теперь хотелось не просто покупать у его фирмы корабли и строить у себя их копии, им хотелось получить права на использование его конструкторских решений в своих разработках.

Конечно, признание заслуг великого изобретателя и инженера-самоучки со стороны флота, только что победившего в тяжелейшей морской войне, — само по себе уже шикарный информационный повод. Однако, от внимания дотошных шелкоперов не ускользнули некоторые нюансы контракта. Например, то, что он предполагал не только изготовление фирмой «Электрик Боутс» четырех субмарин. Российская сторона, перебежав дорогу англичанам, приобретала также и права на использование необходимых патентов и технологий для организации серийной постройки аналогичных подлодок на собственных верфях.

* * *

Однако, британская пресса, комментируя итоги визита делегации Столыпина в Штаты, с самого первого репортажа взяла сдержанный тон. В Лондоне обострять без того сложные отношения с Петербургом не хотели. Точнее, там просто не могли себе позволить этого в данный момент. Зато парижские акулы пера, в отличие от коллег за проливом, источали по данному поводу изощренные многострочия яда и желчи, отражая понятные настроения на Елисейских Полях.

Господа галлы на все лады негодовали по поводу «непропорциональности реакции» императорского правительства на «союзнические антраша» их политиков и финансистов в последние полтора года. Подумаешь: и всего-то отказались поддержать московитов в войне с Японией! Всего-то за их спиной заключили договор Антанты с японским союзником — англичанами. Всего-то месяца три протянули с выдачей царю «военного» кредита и втрое уменьшили запрошенную сумму. Всего-то четыре раза предлагали свое посредничество по заключению мирного договора, причем в ситуациях, когда самой России это было менее всего нужно…

В Вашингтоне такие настроения парижан были замечены, что нашло отражение в интервью, данном русским премьером «Уолл-стрит Джорнал», опубликованном незадолго до завершения визита. Отвечая на поставленные журналом вопросы, Петр Аркадьевич в обычной для него твердой, решительной манере, которая заставляла даже маститых его собеседников сравнивать нового Главу российского кабмина с Императором Александром III, четко и ясно обозначил приоритеты внешней политики и экономического развития, которым его правительство намеревалось следовать.

В частности, он заявил, что "…изменения в деятельности иностранных инвесторов в Российской империи касаются всех без исключения нерезидентов, а не только лишь французов. И что необходимость контроля со стороны правительства за деятельностью предприятий, выпускающих военную технику и продукцию военно-стратегического назначения, прямо вытекает из кровавого опыта войны с Японией. Войны, для РИ неожиданно тяжелой и затратной, преподавшей нам массу серьезных и предметных уроков. В первую очередь эти изменения будут касаться таких отраслей, как энергетика, металлургия, машиностроение, судостроение и транспорт.

Правительство понимает, что для обширной программы задуманных Императором реформ в социальной сфере, сельском хозяйстве, промышленности, в армии и на флоте, стране потребуются крупные зарубежные кредиты и инвестиции. Но Россия, как Великая держава, а не чей-нибудь протекторат или безвольный сателлит, ни при каких условиях не пойдет на связные займы. Такова воля Государя.

То же, что часть недавно полученных в долг французских денег было решено использовать в совместных проектах с североамериканцами, парижских политиков менее всего должно задевать: в конце концов, САСШ такая же республика, как и Франция. Да и география наука немаловажная, особенно если речь о поиске партнера для промышленных проектов в Восточной Сибири, Златороссии и на Дальнем Востоке.

Что же касается инвестиций, то процедура конкурсов и тендеров вскоре станет более открытой. Тем более, что уже в самом ближайшем будущем предусматривается введение согласования бюджетной росписи Государственной Думой. А в уголовном уложении, в части борьбы с покровительством и взятками, грядут серьезные ужесточения.

Короче говоря, новые правила игры — общие для всех. И напрасно господа французы нервничают. Никто не собирается наглухо закрывать для Парижа русский рынок. Просто конкурировать на нем отныне предстоит честно. Всем…"

Интервью это вызвало живой отклик по обе стороны, как Атлантики, так и Тихого океана. По мнению же самого Петра Аркадьевича, наиболее интересный заголовок на эту тему он прочел в передовице японского официоза «Токио Симбун». На русский его можно было перевести так: «Готовы ли мы к встрече? Столыпин покидает Америку, так ни слова и не сказав про Германию…»

* * *

Программа первого официального визита главы правительства Российской империи в САСШ завершилась в Сиэттле, где дороги членов его делегации разошлись. Сам Петр Аркадьевич и большинство сопровождающих лиц поднялись на борт лайнера «Крунланд», который должен был доставить их в Японию. Дубасов с Русиным оставались в Америке. Сначала им предстояло посетить сталелитейные заводы в Питтсбурге, а затем Военно-морскую академию в Аннаполисе, базы, верфи и арсеналы в Норфолке, Портсмуте и Ньюпорте. После чего, в сопровождении морского агента Бутакова, отправиться в Чили и Аргентину, где их ждали некоторые неотложные дела…

Крамп азартно вложился в создание тихоокеанской пароходной компании «Виолет лайн», причем даже успел заложить для нее в Филадельфии пару быстроходных лайнеров. Но, вдосталь поторговавшись, решил «для комплекта» выкупить у «Рэд Стар лайн» еще и «Крунланд», спущенный с его же верфи всего три года назад. И тем временем, пока добротный и комфортабельный пароход наматывал на лаге бесконечные тихоокеанские мили в первом своем рейсе во Владивосток, Столыпин мог позволить себе немножко отдохнуть.

Хотя, как сказать «отдохнуть»? Скорее, спокойно поразмыслить о том, что было сделано, и о том, что еще предстоит сделать. Да и спокойствие это было временным: лишь по требованию капитана американские бизнесмены вынуждены были перестать досаждать членам русской правительственной делегации в послеобеденные часы.

Деловые янки отличались некоторой беспардонностью от своих европейских коллег, а ведь именно они составляли две трети пассажиров первого и второго классов. Что не удивительно: если уж Россия решила открыться американскому доллару, то нужно было спешить ковать железо, пока оно горячо. Лишь благодаря решительному вмешательству кэпа, мистера Тиллерсона, с трех часов пополудни и до восьми вечера Петр Аркадьевич был относительно свободен.

На верхней прогулочной палубе, целиком укрытой от солнца белым парусиновым тентом, уютно устроившись в шезлонге, Премьер-министр Российской империи подводил итоги своего турне по Америке. Приводил в порядок впечатления и расставлял акценты, в который раз тщательно ранжируя по важности достигнутые результаты. Среди которых на первых позициях оказались итоги переговоров, о которых даже вездесущим американским газетчикам либо вообще не удалось ничего пронюхать, либо оставалось строить догадки о предметах дискуссий и их подробностях, если к пишущей братии каким-то образом просачивались сведения о том, с кем именно Петр Аркадьевич встречался.