Путь я уже запомнила, так что дорога не предоставила мне никакого труда. Тем более из кухни шел такой запах, что потеряться было просто невозможно.

Когда я уже повернула в последний раз, и кухня была прямо передо мной, меня окликнул знакомый голос:

— А нам сказали, что будущая герцогиня не здорова. Вы лечите недомогание шатанием по коридорам?

Я обернулась и наткнулась на ненавистный взгляд черных глаз. В их хозяйке я узнала ту женщину, которая пыталась меня уколоть на общем ужине. Мне казалось, что тогда ей все сказали. Она ж была другого мнения.

— Да, я решила прогуляться. Мне это помогает, когда нужно успокоить мысли. Чего и вам советую, а то вы выдаете всегда какую-то бессвязную речь.

— Я в отличие от тебя, от хамки безродной, говорю то, что мне положено по праву и по статусу. Который у меня, между прочим, по праву рождения, а не за красивые глазки. Или что там у тебя еще красивого.

Я аж покраснела от злости. Статус обязывал меня оставаться холодной, но я еще не вошла в него, так что могу позволить себе поскандалить с этой охамевшей дамой.

— Мне абсолютно все равно на ваш статус и ваши права. Ничего не может позволить вам оскорблять меня. Так что извиняйтесь, и мы мирно разойдемся. — я послала ей самую дружелюбную улыбку, на которую была способна.

— Еще посмотрим, кто перед кем будет извиняться. Когда мой сын выкинет тебя отсюда…

— Подождите! О ком вы говорите? Я не знаю вашего сына.

Женщина зло рассмеялась.

— Конечно, ты не будешь знать. Разве Дэймонд стал бы посвящать безродную фиктивную невесту в детали его рода. Да он не хотел осквернять мое имя рассказами про меня какой-то выскочке без роду и племени.

— Вы что, хотите сказать, что Дэймонд ваш сын? — тут я издала нервный смешок. — не несите ерунды. Дэймонд сирота. И я не фиктивная невеста. Я настоящая. Он любит меня.

— Что ты себе придумала, девочка? Это с самого начала обман, и ты должна это понимать.

— Все изменилось.

Женщина обреченно выдохнула.

— Ничего не изменилось и не изменится. У Дэймонда планы на тебя. Как только он их выполнит, он вернет тебя обратно на твою помойку.

— Что вы несете? Все не так! Он сказал, что любит меня, и мы договорились сделать наш брак настоящим. — на эмоциях я совсем потеряла контроль. Слова вылетали из меня, и я совсем не думала, должен ли о них кто-то знать. Сейчас эта женщина пыталась разрушить мое счастье!

— Жалко мне тебя, сиротку. Я тебе помогу. Ты узнаешь правду. И тебе хорошо и моему сыну. Поезжай в восточный парк. Там найдешь ответы.

— Восточный парк? Где бордели, что ли? Что вы такое говорите? — я возмущалась, но почему-то полностью верила женщине и ее словам.

— Не перебивай! Слушай. Зайдешь в место под название «У Красотки.» попросишь работу. Тебя отведут комнату. Внимательно слушай, что происходит в соседней. Это самая дорогая комната там. Давай, отправляйся. Быстрее закончим этот цирк.

Еще несколько секунд я постояла, пытаясь сдержать слезы от унизительных слов, но не дала ей такой радости. Не заплакала.

Я пошла в свою комнату, где села на кровать и начала думать и решать, что мне делать. Не знаю, почему, но слова женщины казались уверенными и правдивыми. Неужели, Дэймонд что-то скрывал от меня.

Все сомнения и нестыковки в раз собрались в моей голове и приняли решение за меня.

Уже через несколько минут я оделась в самое неприметное, что было в моем гардеробе. Я взяла с собой запас денег и нож для защиты. И отправилась в путь.

Как добиралась, я не запомнила. Знаю только, что проблем у меня не возникло. Через каких-то двадцать минут я стояла в самом грязном районе Гарция, где успели отметиться многие женатые мужчину. Это было просто месторождение всех скандалов.

Я нашла нужное мне здание. Это был двухэтажный дом, из которого пахло самыми дешевыми духами и сигаретами.

Я подошла к стойке и обратилась к женщине.

— Здравствуйте! Мне надо… я… — сил придала мысль, что сейчас я узнаю, что все это время мешало мне доверять Дэймонду. — я б хотела устроиться на работу.

— Че ты такая дерганная? В первый раз?

— Да. — уверенно сказала я.

— Все мы тут и начинали. А ну-ка повернись. Тааак. Ты хорошенькая. Лусие такие нравятся. Это хозяйка наша. Поднимайся на второй этаж в девятую комнату. Щас она подойдет, устроит тебе собеседование. — девушка почему-то мерзко захихикала, будто отговаривая меня туда идти.

Но сдаваться было поздно. Я дошла до указанной комнаты, но не торопилась заходить. «Мать» Дэймонда сказала о соседской комнате, из которой прямо сейчас разносился женский хриплый смех.

Несколько секунд я неуверенно постояла, затем сделала первый шаг навстречу правде. В этот момент я не думала о том, что могу там увидеть. Я просто шла.

Я прислушалась. Помимо женского голоса я услышала и мужской. Внутри все перевернулось. Мысль крутилась на подсознании, но я все еще не могла за нее зацепиться. Она была слишком абсурдной, чтоб быть правдой.

Слеза упала неожиданно. Утерев глаза, я с удивлением посмотрела на свои влажные руки.

Я не смогла больше оставаться в тени. Я аккуратно приоткрыла дверь, и вся правда лавиной обрушилось на меня. От падения я была спасена тем, что ухватилась за ручку двери.

В центре комнаты на большой кровати на белых простынях был Дэймонд. И Клэр. Я зашла только в начале их веселого путешествия. Но мне все стало понятно.

Слезы побежали новым ручьем. Сейчас мой жених, который признавался мне в любви, грел в своих объятиях другую женщину.

Сдержав крики, рвущиеся из груди, я медленно повернулась к выходу. На ватных ногах я вышла. Скорости мне прибавили только крики Дэймонда мне в спину. Дэймонда, который только что потерял меня навсегда.

17 глава

Вот так рушится мир. Сначала идет неверие, мозг не воспринимает ситуацию, которую он никак не ожидал. Реальность не совпадает с устоявшимся знанием, что живет в голове. В моменте тебя накрывает смех, что скорее является истерикой. Чтоб не показаться разбитым, ты начинаешь посмеиваться, даже грубить, если кто-то попадется тебе под руку. Но это не поможет. Правда доползет до твоего сердца, и тогда уже именно оно начнет управлять твоими действиями. На удивление, такое сильное сердце, которое обеспечивает твою жизнь, не терпит холодности мозга. Оно теплое и живое. Оно защищает себя горькими слезами, которые невозможно остановить. Тебя ломает, тело сгибается пополам. Все внутри будто трещит, рвется на части. Из горла рвется крик, но ты подавляешь его. Ведь никто не должен услышать твою боль. И если сначала это незаметно, то потом ты понимаешь, что совершаешь ошибку. Эмоции, что ты оставил внутри, подавил, копятся в сплошное нечто, что потом разрушит тебя.

Но когда твое сердце ранено, ты не думаешь о последствиях. Ты просто защищаешь его от возможной боли, которая следует сразу же. Слезы наполняют глаза, закрывая от них мир, который разрушил тебя. Унижение ведет тебя быстрее от места, где ты оставил свою гордость. Но обрел опыт и силу. Именно из-за нее ты не останавливаешься, слыша крики прошлого.

А меня, к сожалению, звал Дэймонд:

— Ну же, Мари, да погоди ты. Дай мне объясниться.

Герцог нагнал меня уже на улице. Было уже поздно, но этот район не спал. Здесь только начиналась жизнь. Нарядные дамы расхаживали по дорогам, показывая себя миру. А уставшие и недовольные жизнью мужчины слепо следовали по их следам.

Так что я была не одна. В этой борьбе с предателем со мной были все падшие люди империи.

Герцог схватил меня за локоть и развернул к себе. Мое тело исказилось отвращением. Пальца занемели в неестественной позе, спина согнулась. Я издала звук, похожий на рычание. Не знала, что меня так сильно будет воротить от человека.

И Дэймонд не догадывался о моей реакции. Он в удивлении отстранился о меня и застыл. В его глазах читалось неверие и понимание. Вся серьезность его проступка накрыла его осознанием. Я сжала зубы до такой степени, что едва не вывернула себе челюсть. Руки я сложила в кулаки, и застыла в оборонительной позе.