Я поднялась на второй этаж, за второй дверью слева скрывался потайной ход, который открывал настоящий кабинет хозяина, а не тот муляж, в котором он проводил свои хозяйские подсчеты.

Для того чтобы войти внутрь, требовалось ввести пароль. Я подсмотрела его благодаря артефакту- мыши, которую я запустила в дом. Конечно, бдительная уборщица быстро убила мой артефакт, но мышь уже успела послать мне мыслеформу, с которой я легко прочитала пароль. После того, как я его ввела, произошли самые долгие три секунды в моей жизни, пока дверь открывалась.

Но в целом все шло, как по маслу, я спокойно зашла внутрь, никто не прошел мимо, я с первого раза открыла сейф, что редко удавалась мне так легко. В последнее время богачи стали устанавливать слишком сильные коды, но и это было решаемо. Сколько ж здесь было артефактов! И проклятых, и убивающих, и даже любовных. Зачем ему они? Насколько я знаю, этот богач не продает их. Наверное, его любовь к артефакторике слишком сильна.

Руками их было нельзя трогать. Для того, чтоб заработали обычные артефакты, требовалась ключевая фраза, запрещенные же артефакты, черные, активировались от чего угодно, смотря, что вкладывал создатель. Способ активации всегда оставлялся на магическом фоне предмета. Некоторые требовали кровь, некоторые- определенной эмоции, а какие-то- даже смерти.

Использовав заговоренные перчатки, я положила их в сумку-артефакт. Так у меня имелись шансы не активировать их раньше времени. Уже почистив за собой следы, ведь подстраховка — залог успешной работы вора, я собиралась уходить, но услышала женский голос прямо под дверью.

— Ох, Гарольд, я так устала от черных артефактов, ты ж знаешь, что их создание пьет у ведьмы ее жизненную энергию. — это, видимо, говорила хозяйка дома. Голос был слишком близко, со страху я бросилась в шкаф.

— Риана, когда-нибудь император будет свергнут, послушай меня. И тогда сотрудничество с магическими существами возобновиться, и мы с тобой разбогатеем. Мы практикуемся уже столько лет. Любому магу императора далеко до нашего уровня.

— Будет ли это стоить моей жизни, дорогой? — так вот зачем они этим занимаются. Что ж, это хороший вклад в будущее. Был.

Император действительно имеет слишком слабую позицию в стране. Он еще держался, но прогрессирующая болезнь наследника пошатнула его положение донельзя.

Гарольд сел за стол, Риана расположилась рядом на диване и продолжила жаловаться мужу на свое положение. Было действительно жаль ведьму. Обычно ведьмы — красивые и статные существа, но она выглядела старо и слабо. Жизнь покидала ее. Но больше мне было жаль себя, которая сейчас сидела в шкафу и не имела возможности выйти. Ну же, Милош, самое время быть мне полезным.

Как будто услышав меня, тот начал действовать. Послышались крики и плач. Хозяева встрепенулись и пошли на звук. Из приоткрытой двери я услышала крики про пожар. О да, Милош, молодец. Не совсем он и бесполезен.

Я быстро вышла из комнаты, под всеобщей паникой меня никто не заметил, и я без препятствий вышла из поместья. Тут меня уже ждал Милощ.

— Все хорошо? Никто тебя не заметил? Ты цела? — спросил он с искренней тревогой. За это я его и любила. Он всегда был рядом и переживал за меня.

— Да что со мной может случиться? Ты посмотри, что у меня! — я подняла свою сумку и радостно затрясла ей. И как обычно наткнулась на осуждающий взгляд. — Что? Оно того стоит.

— Мариника, у тебя же есть работа. В таверне тебя кормят, живешь ты недалеко. Зачем все это? Ты ж не артефакты продаешь, а свою честь, ты…

— Милош! Хватит. Я тебя уже триста раз говорила, моя честь — не твое дело, не хочешь не помогай, я и сама справлюсь. Все, бандит. Мне пора. Не принимай это близко к сердцу.

— Мариника…

— До скорого! — я опять отмахнулась от его слов. Он говорит мне этом слишком часто, чтоб я успела расслабиться и забыть его отношение к этому. Я-то, конечно, и согласна с ним, но я давно закопала свою совесть глубоко в душе. Мир жесток ко мне, я к нему.

После этого надоевшего разговора я пошла к себе. Я снимала комнату на окраине города. Это скорее была не комната, а кладовка, собственно стоила она не как что-то жилое, поэтому меня все устраивало. Здесь не было людей, которые знали б меня из прошлого, одинокую и брошенную. Здесь меня знали как грубую и колючую воровку. Но и тут не святые жили, поэтому моя репутация была в безопасности.

Добралась я до дома за час, слишком далеко он был. Это было неприметное, ветхое двухэтажное здание, на первом жила хозяйка с сыном, на втором они сдавали две комнаты и кладовку, на это и жили. Сын ее нигде не работал, слишком ленив, а мамаша его сторожила свое имение.

Кстати о сыне. Вот и он. Мы встретились у входа в мою коморку. Он что, опять караулил меня?

— Ну привет, Никуля, что-то давно тебя не видел. Где пропадала?

— Меньше пить надо, чтоб что-то видеть. — почти прошептала я. Крис, а так его звали, был один из немногих людей, кого я боялась. К сожалению, не безосновательно.

— Что ты сказала, малышка? Я помню, что у моей Никули острый язычок. Только вот не для того ты его используешь.

Шаг, и между нами почти не осталось расстояния.

— Ты такая красивая, ты это знаешь? Ты можешь никогда не работать, если примешь мое предложение, и комната будет для тебя бесплатна. Моя комната. Пойдем, покажу, как там удобно. — он обхватил мое лицо своей огромной, шершавой рукой и приподнял на уровень к своему лицу. — Ты такая вкусная, сладкая.

И потянулся к мои губам. Раньше он никогда не переходил черту грязных подкатов. Я не хотела повторения истории из моих 15 лет, но у меня не оставалось выбора. Съехать я не могла, так дешево я б нигде не устроилась бы. Но это не повод терпеть. Я не для этого 8 лет создавала себя.

— Руки убери! — сказала я так грозно, как только могла. — Иначе мамке твоей скажу, что это ты у нее вчера деньги забрал. Все расскажу. Она тебя работать заставит или выгонит.

— Малышка, ты этого стоишь.

— А стою ли я боли?

— Какой, Никуля? — меня выворачивает, когда меня так называют. И это подстегивает к действию.

Криса, который не ожидал от меня сопротивления, я притянула за грудки к себе, ударила коленкой в пах, а затем ладонями по его ушам, что оглушило его, из ушей начала литься кровь. Дальше я уже не смотрю, а забегаю к себе. Сердце выпрыгивает, коленки подгибаются, и я падаю на пол. Но как обычно, я не могу заплакать, я просто прижимаю коленки к лицу и смотрю в одну точку. Я не знаю, сколько времени проходит, час, минута, или целый день, но на улице уже стемнело, а это значит, что мне пора на работу.

Я не зацикливаюсь на произошедшем. Я привыкла, что мужчины странно на меня реагируют. Не зря Люсинда говорила, что есть во мне что-то магическое, притягательное. Я научилась справляться с этим. Главным моим правилом стало никому не доверять. Только Милошу. За всю свою жизнь он ни разу не причинил мне боль, только словами, но он это делал из лучших побуждений.

Я спустилась вниз, стараясь не шуметь и не привлекать внимание. Вряд ли сейчас кто-то из хозяев был бы мне рад. Я даже опасалась, что они меня выгонят, но все же надеялась на понимание, что кроме меня никто эту кладовку не снимет.

Дорога до таверны, в которой я работала не занимала много времени. Она была на соседней улице. Это было место на отшибе, но пользовалось особой популярностью у местных мужчин, покоренных алкоголем. В мои же обязанности входило подавать им еду и питье.

Здесь я работала за еду. Работа была ночью, но зато не требовалось никаких документов и рекомендательных писем. Да и я нравилась местной хозяйке. Она видела во мне себя в молодости. Поэтому и хлеб мне давали свежее, и столы поспокойнее.

— Привет, Феска! Ну что, как сегодня, спокойно? — спросила я у напарницы.

— Как обычно, Ника, как обычно. Надеюсь, седьмой столик сегодня твой, там сидят слишком буйные.

— Боишься? Ладно, возьму седьмой. Хозяйка сегодня добрая? Что-нибудь повкуснее перепало? — Феска тоже работала за еду.