Нога! — забилась в его голове мысль при виде всадника, который бился напротив него. — В ногу надо бить! И он ткнул копьем куда-то между коленом и юбкой кольчуги, пока его нового соседа ранили и оттащили назад.

— Дева Мария! Помилуй меня! Защити! Не дай погибнуть! — шептал он, видя, как зарычал враг перед ним, который зажимал толчками хлещущую из ноги алую струю.

— Молодец, парень! — увидел он шальные глаза соседа справа, гота, который все эти месяцы смотрел на него, как на вошь в собственной бороде. Волосы воина слиплись от пота, почти закрывая глаза, но он с ревом бросился вперед и снес всадника с коня одним взмахом двуручной секиры. Жалобно звякнули пластины доспеха, разлетевшись от удара стальными брызгами. А всадник упал прямо у ног Валерия, уставившись на него стекленеющим взглядом.

А конница все напирала, и в какой-то момент патриций, потерявший счет времени, перестал понимать, что вообще вокруг него происходит. Все превратилось в дикую мешанину из цветных пятен и криков. А потом внезапно он почувствовал сильный удар по шлему, и пятна пропали. Он погрузился в темноту…

— Хороший тебе шлем император подарил, — услышал Валерий далекий голос Виттериха. — И башка у тебя на редкость крепкая. Неделю без малого провалялся.

— Какой еще император? — простонал Валерий, который открыл глаза и закрыл их снова. — Что ты несешь, твое величество? Мне великий князь Само его пожаловал.

— Его светлость императором стал, — услышал патриций насмешливый голос Виттериха.

— Ты нажрался, что ли? — с тоской спросил Валерий. — А почему тогда без меня?

Он со стоном сел на койке, мучаясь от боли в голове.

— Штаны мои где? — спросил Валерий и побагровел от стыда.

— Сушились. Вон лежат, — ткнул рукой Виттерих. — А ты чего это покраснел, как целка на сеновале? Застыдился, что ли? Ну и дурак! Атаку тяжелой конницы в пешем строю выстоять — это тебе не коврижку на меду сожрать. У нас после того боя полвойска штаны от говна отстирывало.

— А мы победили? — завертел головой Валерий. — И где это мы?

— Победили. В Сполетии сидим, — широко зевнул Виттерих. — Мы башку Айо этим олухам показали, поклялись, что не тронем, ну они и сдали город. Там же еда еще неделю назад закончилась, а воины уже все ремни сварили. Ну… в общем, сдали они город, а через пару дней Радоальд и Гримоальд войско Беневенто привели. Вот смеху-то было!

— Так теперь мы сами в осаде сидим? — вскинулся Валерий.

— Скорее мы тут отдыхаем, — все так же равнодушно ответил Виттерих. — Я пешее войско против них не поведу, а единственного дурака у лангобардов мы уже убили. Вон! Черный дым видишь? Сигнал это. В Купре сводный легион высадился, а из Тергестума сюда идет полк мораванских клибанариев, полк кирасир и пять тысяч аварской конницы. Поверь, нам тут недолго сидеть осталось.

— А что тут теперь будет? — с замиранием сердца спросил Валерий. — Я думал, что герцогство Сполето, только под твоей властью.

— Не-е, — покачал головой Виттерих. — Я эти земли императору Само продам, все честь по чести. Тут будет какая-то фема Италика. Я не знаю, что это такое, но командовать ей поставили самого боярина Стояна. А легион сводный потому, что из ветеранов он. Их тут на землю посадят.

— А как же я? — не на шутку расстроился Валерий. — Я надеялся герцогом стать.

— Нет, — покачал головой Виттерих. — Сказал же, государь Само — император теперь. Ну сам подумай, откуда в империи герцоги возьмутся? А у тебя новая служба будет, парень. Еще веселее, чем эта, поверь…

1 Город Купра — современный Чивитанова-Марке, небольшой порт, расположенный на Адриатике, чуть южнее Анконы.

2 Именно так и погиб герцог Айо в 646 году. Он повел свой отряд на шайку далматинских славян, которые высадились на восточном побережье Италии. Он отважно пошел в атаку, и его конь наступил на деревянный колышек. Упавшего герцога славяне убили. Подошедший регент Радоальд, который прекрасно говорил по-словенски, вождей обманул, а отряд перебил.

Полгода спустя. Июнь 642 года. Братислава. Римская империя.

Делегация сенаторов, совершивших двухмесячный путь от Рима первого до Рима Третьего, понемногу обживалась в Братиславе. Август Самослав должен был вот-вот прибыть из Силезии, где ставили очередную железную мануфактуру, и они терпеливо ждали, когда он изволит возвратиться. Аккуратный, словно пряничный городок оказался непривычно чистым и опрятным. Здесь не было помпезных арок и акведуков, зато и не наблюдалось коров в городе, в отличие от того же Рима. И руин не было тоже, а пустыри, зараставшие лопухами, выкашивали крепкие парни, которые за один взмах укладывали на землю столько травы, сколько крестьянин-италик — за три. Чудные косы у них были, и сенаторы, жившие с доходов от своих поместий, смотрели на них во все глаза и размышляли, как бы прикупить партию. По всему получалось, что приехали они сюда не зря.

Почему этот город показался им пряничным? Да потому что здесь сенаторы узнали, что такое пряники. Местное лакомство, облитое глазурью, с начинкой из ягод. Какой-то ушлый кондитер из Фессалоник неприлично разбогател, поднеся как-то государю свое изделие. Пряники вошли в моду, и теперь они пеклись разных размеров, форм и вкусов, чтобы угодить местным бочкообразным боярыням и их дочерям, которые поедали их ведрами.

Богатство и кич здешних нобилей поначалу показалось сенаторам запредельным. Здесь все было слишком большое и делалось с невероятным размахом. Начиная от соболиных шапок и заканчивая весом драгоценностей и количеством гостей на свадьбах. И только одно не укладывалось в общую картину: все эти бояре и чиновники еще помнили свою прежнюю нищую жизнь, и совершенно точно знали, кому ей обязаны. А потому новая аристократия империи, хоть и была разбита на группки и кланы, перед лицом внешней угрозы собиралась в единую стаю, выставив перед собой когти и клыки. И даже аварские ханы в такое время забывали, что словене — презренные земляные черви, и занимали свое место в общем строю. Все эти люди — никто без правящей семьи. Только она в глазах народа дает им право жить так, как они сейчас живут.

Пока император был в отлучке, сенаторов принимала его венчанная жена, Мария. Вторая жена, к ужасу римских патрициев. Тем не менее, государыня явно этим не тяготилась и вела себя с достоинством, присущим потомку императора Авита. Одно это заставило гордых римлян склониться перед ней. Это уже потом они оценили ее ум…

— Кирия, — почтительно произнес Петр из рода Анициев. — Мы молим восстановить попранную справедливость. Раз уж империя возвратила себе часть владений, то мы просим вернуть наши родовые земли в феме Италика. Сенаторские семьи владели ими столетия.

— Это невозможно, — качнула головой императрица. Расшитая камнями и жемчугом диадема в мельчайших деталях повторяла ту, что носила Мартина. — Во владениях августа Самослава вся земля принадлежит государству и дается за службу. Магнатов, подобных итальянским, здесь нет и не будет. В этом просто нет необходимости. Государство само защитит своих подданных.

Магнаты… Сильные люди, которые превратили свои виллы в замки. Они нанимали отряды воинов, а крестьян обкладывали данью, как независимые властители. И те покорно соглашались. У них и выбора не оставалось в том море варваров, что поглотило тогда несчастную землю. Никакие сборщики податей во владения магнатов и носа сунуть не могли, их просто прогоняли взашей.

— Но… госпожа… — лица сенаторов вытянулись от разочарования. — Законы империи незыблемы.

— Совершенно верно, — милостиво кивнула Мария и сделала знак рукой. — Мы соблюдаем законы Империи.

— Дигесты Юстиниана, — зычным голосом зачитал дьяк из Судебного приказа, стоявший рядом, — титул четвертый! «Воля императора имеет силу и действие закона, так как римский народ, путем царского закона, передал своему монарху в полном объеме свою собственную власть и свое верховенство.»