— Збыслав? — тонко улыбнулась Умила. — Я найду чем его занять. А ты скажешь, что услуги лекаря во дворце понадобились. Потому-то здесь поживешь.

Новый дворец был уже закончен, и в нем пахло известкой и свежим деревом. Каменная громада на три этажа подавляла непривычных германцев, но до княжеских палат в Братиславе обиталищу баварских королей было очень далеко. Зато здесь сложили печи, топившиеся по белому, а потому сажа, вечный спутник тогдашней жизни, не марала свежей кладки. Окна закрывал свинцовый переплет со стеклами, а в личных покоях королевы стояла ванна, сделанная из полированной меди. Стоило это чудо имперской литейной промышленности столько, что даже король Теодон потер то место, где, по его разумению, могло находиться сердце. Тем не менее, Умила посчитала, что заслужила право пожить по-человечески, и обычную свою прижимистость проявлять не стала. У всех приличных нобилей есть такая. А она, как-никак, целая королева.

— Теодон опять в походе, — сказала Умила, — На этот раз с герцогом Вероны сцепился. Поэтому посидим по-семейному, без этих пьянок. Знал бы ты, как они надоели мне!

— Как у тебя с мужем, сестра? — прямо спросил Берислав. — Я слышал, что у вас не все гладко.

— Привыкла уже, — поморщилась Умила. — Я осознаю свой долг, братец. Я хорошая жена своему мужу. Можешь не волноваться.

— Мы волнуемся, — честно признался Берислав. — Бавары — ближайшие соседи и друзья.

— Может быть, тебе стоит больше времени уделить Ирмалинде? — зло ответила Умила. — Посмотрись в зеркало, а потом начинай меня поучать. Мал еще.

— Ладно, прости, — обнял ее Берислав. — Просто мы действительно очень переживаем за тебя.

— Надо было переживать до того, как выдали меня замуж, — невесело усмехнулась королева. — Передай его царственности, что я верно служу Золотому роду. Так, как меня учили. И не будем больше об этом.

— Не будем, — согласился княжич, который с горечью ощущал, как далека от него теперь повзрослевшая сестра. И куда подевалась наивная девчушка, которая любила читать старинные книги и грезить о несбыточном. Ее судьба стала точно такой же, как и у всех знатных девиц — она вышла замуж и родила наследника своему мужу.

— Поужинаешь со мной? — спросила Умила совершенно другим голосом, став на секунду похожей на саму себя прежнюю.

— Поужинаю, конечно, — с нежностью ответил Берислав. — А ты мне расскажешь, как вы тут приняли свою Правду. Я в Британию еду. Там Леутхайд тоже решила Судебник создать. У нас в обозе два мужа из Университета. Большие знатоки Римского права.

— Расскажу, конечно, — улыбнулась Умила. — А ты мне покажешь, как есть этими немыслимыми приборами. Когда я уезжала из Братиславы, вилка была всего одна.

Два месяца спустя. Лунденбург (1). Королевство Британия.

Римский Лондиний расчистили от куч кирпича и деревьев, которые на этих кучах выросли. И когда пленники, которых нагнали из Мерсии и Эссекса, превратили весь мусор либо в аккуратные горки строительных материалов, либо в дрова, выяснилось, что город все еще очень хорош. Стены его оказались и вовсе не тронуты, а повесить ворота — просто пара пустяков. Общественные здания, правда, выглядели довольно скверно. Римляне соединяли кладку металлическими скобами и, охотясь за ними, варвары беспощадно ломали все подряд. Король Эссекса Саберт построил Собор святого Павла (2) на вершине холма и, как и всё, что строили саксы, он был деревянным.

Впрочем, парочка базилик и несколько десятков вполне пристойных домов оказались целыми. Только отремонтировать немного, и можно жить. Именно этим и собирался заняться Сигурд, который просто влюбился в этот город. Он, повидавший чуть ли не весь римский мир, с презрением смотрел на столицы микроскопических варварских королевств, где даже вожди-кёниги жили в длинных сараях, подобно всем германцам. Сигурд с недавних пор брезговал наследием предков. Он хотел большего. И его жена тоже хотела, что оказалось немаловажно. Ведь Сигурд уже и не помнил, когда в его голове поселилась мысль переехать в какую-нибудь уцелевшую римскую виллу, пока не построят их дворец. Наверное, он решил это сам.

Причал на Темзе восстановили первым, и прямо перед королем спускались на берег послы из далекой Словении. Он не стал важничать и пошел встречать их лично, благо и идти-то всего пару шагов. И Леутхайд тоже увязалась за ним, что привело к довольно неловкой ситуации…

— Збых! — заорал Сигурд, едва узнавая в раздобревшем боярине того худого, похожего на взъерошенного воробушка паренька, который лихо торговался с купцами, продавая им добытую в горах соль.

— Сигурд! Здоров! — Збыслав полез обниматься. Сигурд немало выпил с ним в свое время, а когда слабосильный паренек с копьем в руках встал в строй против тысяч авар, зауважал его всерьез. Это было во время осады Новгорода… Немного храбрости нужно иметь, когда силен как бык. Попробуй прояви ее, когда тебя соплей перешибить можно. Такие вещи Сигурд понимал на раз.

— Лита! Сестра! — заорал Арни и бросился обниматься. Но к его немалому удивлению, Леутхайд после первых объятий отстранилась и присела в церемонном поклоне.

— Ваша светлость почтили нас своим вниманием?

— Ты чего это? — подозрительно спросил Арни. — Головой ударилась? Какая я тебе светлость?

— Ты — никакая, — спокойно ответила королева. — Я княжича Берислава приветствую.

— А где он? — недоуменно закрутил головой Арни.

— Рядом с тобой, — показала Леутхайд.

— Это же Иржи, побратим мой, — удивленно посмотрел на нее Арни, а потом до него дошло. — Ах ты ж… — и он присел на какой-то мешок, который вытащили с корабля. — Это ж чего…

— Да ничего, — ответил расстроенный Берислав, который надеялся хоть в этой поездке побыть сиротой и насладиться общением с человеком, который искренне считал его своим другом и не преследовал никакой выгоды. Таких рядом с княжичем оставалось все меньше с каждым днем. Собственно, Арни был такой один.

— Все как было, так и будет, — продолжил Берислав. — Ты же побратим мне. Или ты клятву нарушить хочешь?

— Н-нет! — замотал башкой ошалевший Арни. — Не хочу! Это ж совсем нелюдью надо быть! Мы ведь на крови клялись! Так ты чего, княжич, что ли? Самого государя сын?

— Самого, — кивнул Берислав.

— Так вот как мама нашла меня! — раскрыл рот Арни. — Это ты сделал!

— Она молилась Богине, — с непроницаемым лицом ответил Берислав.

— Прекрати, — отмахнулся от него Арнеберт. — Я же не дурень. Ты ведь тогда и правда святой! Ты, государя сын, безродному сироте мать нашел! Я знаю, что ее егеря из какой-то глухомани привезли. Ты это! Больше некому!

— А хоть бы и я! — рассердился Берислав. — Что это меняет? У меня теперь вместо единственного друга еще один слуга будет?

— Сестра, у тебя выпить есть? — простонал Арни.

— Есть, — усмехнулась Леутхайд. — Хорошее вино, из Бордо недавно привезли. Хоть целый бочонок выпей.

— Я буду участвовать, — хлопнул друга по плечу Берислав. — Обмоем нашу дорогу.

— Бочонок, не меньше, — обреченно кивнул Арнеберт. — А я еще думал, и чего этот дурак Иржи не хочет со мной в Британию ехать! А это я сам дурак, оказывается!

— Не волнуйся, — успокоил его Берислав. — Не поедешь ты ни в какую Британию. У тебя и в Словении все неплохо сложится. Обещаю.

— Два бочонка, сестра! — поднял два пальца Арни и добавил уныло. — Что-то мне нехорошо.

Чем дольше находился в Британии Берислав, тем меньше ему нравилось то, что он здесь видел. С одной стороны, крошечный Кент раздвинул свои границы в немыслимо короткие сроки, а с другой, на его месте рождалось что-то совсем иное, хищное и страшное. Сигурд играючи поглотил смехотворные королевства саксов и англов, кроме Нортумбрии на севере. Но и ту потрепал изрядно, превратив в данника. Бритты, которые еще удерживали север и запад острова, тоже готовились к войне не на жизнь, а на смерть. Они понимали: объединенная мощь германцев не оставит от них мокрого места. Только горы Шотландии и Уэльса укроют остатки этого народа, а срединная Британия была обречена. Это Берислав понял совершенно отчетливо, пока боярин Збыслав объяснял королеве тонкости монетной чеканки и демонстрировал выбитые в Братиславе серебряные пенни и золотые шиллинги (3). Британия сделала заказ на штемпели после того, как Сигурд получил пробную монету в подарок. Он узнал на ней самого себя, отчего радовался как ребенок.