поведусь на другую. Даже если передо мной будет вилять задом обнаженная

модель, я не взгляну в ее сторону. Мне урока с Анжелой хватило сполна.

Сам себе поражаюсь: и что меня не устраивало в семейной жизни?

Раньше приезжал домой, и там пахло настоящей домашней едой, а не

враньем, и не ресторанными пельменями, как было с Анжелой. Жена всегда

встречала меня поцелуем, а дочка с порога вешалась на шею, а потом

показывала поделки и рисунки, принесенные из садика.

Уютно было. Хорошо. Спокойно.

Но черт меня дернул повестись на эту Анжелу. Как будто в голове произошло

какое-то помутнение, и кроме нее я никого не видел перед собой.

Сейчас это помутнение прошло.

Но расплачиваться за него я буду еще очень долго.

Постоянно думаю о нашем прошлом с Машей, и о той встрече в ресторане, которая третий день не дает мне покоя. Ведь еще совсем недавно я был

рядом с женой и дочкой, мы всегда вместе проводили досуг, а теперь с ними

нарисовался какой-то черт и занял мое место.

Знаю, что сам во всем виноват, и не могу упрекнуть Машу в том, что она

нашла мне замену, но от одной мысли, что она с кем-то встречается, по

моему телу проносится разряд тока.

«Идиот, — сокрушенно вздыхаю я. — Сам все развалил вот этими вот

руками».

Черт, я столько боли причинил ей, что готов убить себя за это. Вспомнить

только, как у нее руки тряслись, когда она впервые увидела Анжелу.

Представляю, что она чувствовала, стоя в больничной палате и глядя на то, как меня гладит по лицу другая.

Наверное, примерно то же самое почувствовал я, когда увидел ее и дочку в

ресторане с Киреевым.

Я корю себя за все, что сделал. И даю себе слово, что теперь все будет по-другому. Больше никогда не предам и ни на кого не променяю свою семью. И

если уж у жены будут трястись руки, то только от тяжести букета, и никак

иначе.

Мы с ней всю жизнь друг за другом и в огонь, и в воду. Жили на съемных

квартирах, вместе росли в карьере, через многое прошли, и всегда друг друга

поддерживали.

Сейчас в нашей жизни случился переломный момент, но такое бывает в

каждой второй семье. Нужно смотреть на это как на трамплин в лучшую

жизнь. Эта ситуация дала нам хорошую встряску и теперь мы оба поймем, что нам никто другой не нужен.

Я даже о втором ребенке задумываюсь. Представляю, как Маша уйдет в

декрет, родит мне сына или еще оду дочь, и эта картинка мне нравится.

— Теперь все будет хорошо, — со вздохом произношу я, и снова поднимаю

голову на ее окна.

Понимаю, что мне теперь предстоит заслужить ее доверие, и ради этого я

готов пойти на все что угодно. Надо будет, просижу тут до утра, чтобы

дождаться ее и поговорить.

Но когда проходит еще двадцать минут, я начинаю нервничать. Встав со

скамейки, меряю шагами площадку возле подъезда, и вглядываюсь в каждую

машину, проезжающую по двору.

Отодвинув рукав кожаной куртки, смотрю на часы.

«Половина девятого. Она еще два часа назад должна была приехать с

работы».

Ожидание становится похожим на пытку, а весь настрой на разговор с каждой

минутой куда-то улетучивается.

«Может, она больше не живет здесь?» — закрадывается в голову мысль.

На секунду представляю, что они с Тасей переехали к Кирееву, и внутри все

закипает.

«У них не настолько серьезные отношения», — ухмыляюсь я, и слышу за

спиной хриплый смех.

— Что ты ходишь как тигр в клетке? Туда-сюда, туда-сюда.

Поворачиваюсь и вижу перед собой бородатого, щуплого мужика в грязных

брюках и в потертой куртке, которая размеров на пять больше чем нужно —

он буквально утонул в ней.

— Чей будешь хахаль? — спрашивает, кивнув на букет, затем закидывает в

рот семечки и одаряет меня улыбкой с шелухой на зубах. — Я тут всех знаю.

Местный как-никак.

— Ну, раз местный… — Я сую руки в карманы кожанки и выпрямляюсь. —

Тогда скажи, в какое время приезжает девушка на белой «Ауди».

Видимо, бродяге, как и многим людям его социального уровня, просто

захотелось общения. Ведь куда ни глянь, бомжи самые приветливые и

благодарные люди. Стоит только сигареткой их угостить, как они тебе и

здоровья, и богатства, и всего самого-самого пожелают.

— Ты про Машу, что ли? — внезапно называет ее имя. — Так она обычно

около семи приезжает. Во, смотри! — Подойдя ближе, показывает ладонь со

шрамом. — Это она меня заштопала. Я тут было полез в урну и руку

распорол об стекло. Кровищи было, у-у-у, — протягивает, сморщив лицо. —

Думал, сдохну. Но тут, — широко улыбается он и с довольным видом

протягивает: — Ма-а-аша из подъезда вышла. Отвезла меня в больничку, заштопала, и теперь я как новенький.

«Неудивительно, — подмечаю я. — Маша никогда не пройдет мимо чужой

беды. Даже вонючего бомжа не побрезговала посадить в свою машину».

Он оглядывает парковку во дворе и пожимает плечами.

— Наверное, у своего ухажера осталась.

Эта фраза словно штопором прокручивается в моем сердце.

— А дочка-то ее на тебя похожа, — вглядывается он в мое лицо, освященное

фонарем. — Твоя, что ли?

— Моя, — отрезаю грубо.

— Так ты бывший Маши, получается?

— Получается.

Мужик смотрит сначала на букет, потом на медведя, и делает вывод:

— Вернуть ее хочешь, — качает он головой, затем тяжело вздыхает и с

досадой произносит: — Не получится. Точно тебе говорю. Поезд ушел.

— Ушел? — смеясь, вскидываю брови. — А тебе-то откуда знать?

— Да я ж каждый день вижу их вместе, — смеется в ответ. — Сначала думал, что он и есть отец Таськи, уж больно он с ней сюсюкается. А потом слышу, что она его по имени называет, ну, думаю, значит, не отец.

Выставив указательный палец, добавляет:

— Не каждый родной отец будет дочь на руках носить, а тут, считай, чужой

мужик, а столько внимания к ней. Они тут то в волейбол во дворе играли, то в

эти ракетки, — щелкает он пальцами, — как они там называются.

Пока вспоминает, я сжимаю кулаки и едва сдерживаюсь от неистового

желания силой заткнуть его беззубый рот.

— О, — восклицает мужик, — а вот и Маша.

Повернувшись, вижу, как Маша с Тасей идут к подъезду, о чем-то тихо

разговаривая, и пока что не замечая меня.

Начинаю немного нервничать. Чувствую, как учащается пульс.

Беру со скамейки букет и медведя, расправляю плечи и в этот момент Маша

устремляет на меня взгляд.

— Папа! — радостно кричит Тася, а на лице Маши тут же появляется вопрос:

«Что ты здесь забыл?»

— А я тут это… хахаля твоего охраняю, — прерывает затянувшуюся паузу

мужик и хрипло смеется. — Чтобы не украли такого красивого, да еще и с

подарками.

Маша, посмотрев на букет, глубоко вздыхает.

— С подарками, значит… — Она гордо поднимает голову и, вопросительно

глядя на меня, выгибает бровь. — Интересно, по какому поводу?

— Ух ты, мишка! — Тася прижимает к себе игрушку, и в следующую секунду

произносит фразу, от которой все мои внутренности превращаются в лед: —

Дядя Руслан мне почти такого же подарил, только немного побольше.

— Зачем приехал? — в упор глядя на меня, спрашивает Маша.

Смотрит как на чужого, говорит холодным и равнодушным тоном.

Совсем не узнаю в ней прежнюю жену.

— Мы можем поговорить?

Глава 36

Кирилл

Сидя в баре, я еще раз убеждаюсь в том, что чудотворное зелье

шотландского происхождения не способно заглушить душевную боль.

Как же мне хреново сейчас…

После сегодняшнего разговора с Машей у меня появилось ощущение, что из

меня вытрясли всю душу.

Снова прокручиваю в голове разговор с ней.

— О чем хочешь поговорить? — равнодушно глядя на меня, спросила она. —

По-моему, у нас только одна общая тема для разговоров, — кивнула она на