– Я согласна выйти за Вас замуж.

Чашка с хрустом раскололась, горячий чай полился на брюки, на ковер, залил стол. Но они не обращали на это внимание, глядя друг другу в глаза и дополняя мысленным диалогом все то, что пока не было сказано между ними вслух.

– Тогда, если Вы не возражаете, я покину Вас, ибо мне нужно привести в порядок свои чувства, и вернуть мысли, от радости полностью меня покинувшие, а завтра в это же время, я снова буду у Ваших ног, и мы определим детали.

– Конечно. Как Вам будет угодно. Прощайте.

Они встали, Ольга протянула ему руку для поцелуя, которую тот проигнорировал, притянув ее к себе и легко поцеловав в пунцовую щеку.

– А Вам, я думаю, надо тоже спешить и привести в себя невольного свидетеля нашего сговора, пока еще не слишком поздно.

И с улыбкой он удалился. «Как же, невольного», сердито подумала Ольга. Попробуй- ка, скрой от нее что- нибудь. С трудом распахнув дверь, она ткнула Нюрку ногой в бок.

– Вставай, дурында.

Та не шевелилась. Тогда барышня взяла вазу, которая стояла на подставке у двери, вытащила из нее цветы и окатила лежащее тело водой. Отфыркиваясь и отплевываясь, девка села, упираясь руками в пол, озадаченно вертя головой по сторонам.

– По тебе не скажешь, что у тебя малокровие. Какого лешего ты все время в обморок валишься?

– Эт- то от чуйств, барышня, – заикаясь, промолвила та.

– Я тебе покажу, чувствительная ты моя, как под дверьми подслушивать да подглядывать. Меньше будешь знать, крепче будешь спать.

– Больше не буду, вот честное слово, не буду, Христом- Богом клянусь…

– Ладно, хватит тебе, вставай давай, иди умойся, да дай мне еще чаю, а то мне ничего в рот не лезло, от переживаний.

– А Вы, барышня, того, что ему отвечали- то?

В глазах Нюрки застыла такая неуправляемая жажда знаний, что Ольга снова расхохоталась.

– А ты как думешь? – Она решила ее помучить.

– Ох, не знаю, мужчина он видный, опять же – не бедный, да и любит Вас, прям страсть! Согласились?

Столько надежды было в ее голосе, что Ольга не могла ее разочаровать:

– Да согласилась, согласилась, успокойся.

При этих словах Нюрка подскочила, схватила барышню в охапку и закружила по комнате, уронив на пол пару светильников, к счастью, с незажженными свечами.

– Да угомонись ты, окаянная! Остановись, я кому сказала?

В эту минуту раздался звонок в дверь. Парочка замерла, Ольга с трудом выбралась из медвежьих объятий.

– Что застыла, поди открой, да посмотри, кто там.

Нюрка поспешила к двери, на ходу вытирая рукавом мокрое лицо. Ольга отошла к окну, перевела дух. Через пару минут вернулась служанка, неловко переминаясь с ноги на ногу, сопела носом и молчала.

– Ну что стоишь, как пень? Кого на ночь глядя принесло?

– Граф Демидов пожаловал, Василий Демидович.

10.

От необычности видения, от неожиданности, я сидела слегка оглоушенная. Потом моя рука непроизвольно потянулась к бокалу с красным вином, заботливо налитому для меня Дашкой. Залпом, тремя огромными глотками осушила я сосуд, выдохнула, потянула носом воздух и схватила первое, что мне попалось под руку. Положила в рот, потом повернулась к подруге, которая наблюдала за мной с отвисшей челюстью, не забывая, однако, снова и снова наполнять мой стакан. Я хотела извиниться, что выпила без тоста, когда из глаз моих брызнули слезы, а язык вывалился наружу от нестерпимого жжения.

Дашка услужливо протянула мне бокал. Я долго полоскала рот вином, потом водой, потом еще чем- то, не помню уже чем. Мне стало неловко от того, что все внимание было приковано к моей персоне, но ничего не могла поделать. Я съела острый маринованный перчик, которым был украшен молочный поросенок, по иронии судьбы приготовившийся окончить свои дни на блюде рядом с моим местом.

В результате всего этого переполоха я отвлеклась от странной женщины, но в мой организм, к сожалению, попало гораздо больше алкоголя, чем он рассчитывал. Поэтому, когда начались тосты, я стала подскакивать после каждого, и задорно махать вилкой, провозглашая:

– Да здравствует Дашка, самая лучшая Дашка в мире! Уррррррааааааа!

Поначалу мой энтузиазм вызывал легкий шок, который перешел в такое же легкое недоумение, потом – понимание, и в конце концов вызывал шквал бурных аплодисментов и нестройный хор голосов подхватывал мое уже неуверенное «Ура!».

Надо вам сказать, что того человека, ради которого я всю ночь растила ногти, здесь не было. В середине вечера, немного придя в себя, я наклонилась к подруге, поставила на место опрокинутую по дороге к ее уху стопку, и спросила:

– А где Кирилл- то?

– К- какой? – Попыталась сосредоточиться она.

– Кирилл. Такой, ну… Кирилл, короче.

Не знаю, насколько ей помогло мое развернутое определение, но глаза подруги просветлели, и она повернулась к мужу, не рассчитав амплитуду и отправив на пол красивую икебану из белых роз. Господи, и тут розы…

– Игорь! – Ее голос был строг и требователен. – Где Кирилл?

Игорь, который сам пытался залить свое горе, к тому времени успешно в этом преуспел, поэтому, шлепком согнав со своих колен зад какой- то девицы, вопросительно воззрился на супругу. Последовало сакраментальное:

– К- какой?

– Ну, такой… – и Дашка описала рукой кривую дугу, призванную изобразить пресловутого мужчину.

– Аааа… – понимающе протянул Игорь, – этот. Работает.

И он утвердительно кивнул головой, как будто в мире не было ничего более обычного, чем работа в девять вечера в субботу, когда тебя пригласили на день рождения к жене твоего босса.

Видимо, мне это тоже показалось нормальным, так как я понимающе кивнула, и произнесла:

– Понятно. Передай привет.

С этими словами я пошла танцевать, благо музыка была хорошая и кавалеров достаточно. И представьте себе, за целый вечер я ни разу не упала.

И вот, когда я уже думала, что все благополучно закончиться, случилось то самое, ради чего, наверное, я вообще была здесь. Эта женщина…

Дашка ее не знала. Игорь, как оказалось, тоже.

– Наверное, чья- то жена, – вот все, что я могла от них добиться.

Я попытала счастья еще у нескольких человек, но тоже безрезультатно. Откуда она взялась и кем приходится окружающим, для меня осталось полной загадкой. Но я все больше убеждалась в том, что нас с ней что- то связывает. Мне даже пришло в голову, что она здесь из- за меня. И даже то, в чем я одета, и вообще все то, что происходило сегодня, это все было сделано специально для нее. Мой вид ее явно раздражал. И кто- то приложил к этому уверенную руку. Вот только откуда? Из прошлого? Настоящего?

Погруженная в такие мысли мыла я руки в женском туалете, когда над моим ухом вдруг раздался голос:

– Что, не ожидала меня здесь увидеть? Думала, я тебя никогда не найду?

Я медленно подняла голову и посмотрела на нее через зеркало, не поворачиваясь. Женщина действительно была красива, ее правильные черты лица, прямой нос и жгучие черные глаза сведут с ума любого мужчину. Рядом с ней я казалось просто невзрачным мышонком. Но я видела что- то еще. Какое- то смутное ощущение того, что это все – ненастоящее, как маска, резиновая, плотно обтягивающая лицо маска. Мне на мгновение захотелось потянуть ее за волосы и увидеть, как ее красивое породистое лицо утекает на затылок, обнажая… Что? А вот знать это у меня не было никакого желания. Поэтому я не стала дергать ее за волосы.

Положительным моментом ее появления было то, что я мгновенно протрезвела. Подтверждением этому послужил мой логичный вопрос:

– А Вы, простите, кто?

Она хмыкнула, уставившись на меня через стекло и машинально поправляя волосы:

– Издеваешься?

– Пока нет. А что?

Моя наглость, как ни странно, ее только развеселила. Запрокинув голову, она расхохоталась таким низким голосом, что задребезжали стекла в маленьких окошках. Так же внезапно успокоилась и стала подкрашивать губы, умудряясь при этом разговаривать: