Ворона лишь коротко глянула на Безликого и продолжила вгонять последние патроны в магазин. Щелк, щелк, — звучало в тишине. Это было все, чем могли противостоять рядовые бойцы гарнизона.

Навстречу Безликому поднялся начоперот. Маузер в опущенной руке, куртка зверски перепачкана. В остальном похожи: оба среднего роста, оба не то, чем кажутся внешне…

Безликий протянул руку: пустая ладонь раскрыта вверх. Предложение капитуляции. Положи ключи и все кончится. Собственно, ключи от склада имелись у хозинспектора, но не о том речь. Уже и склада нет. Стены таяли, исчезал потолок… Проявилась руина каменной подклети — периметр искрошенного бурого старинного кирпича, а посредине тянется, тянется проход вниз, полого сбегают ступни, а там…

Игорю показалось, что он различил широкие лари, лежащие на них тома в массивных переплетах — все в пыли и густой паутине. Библиотека?

Какая разница? Керсты — внешняя охрана, им не дано и не нужно знать лишнего. Их служба, вот она…

Тайная лестница, потрепанный гарнизон, и туманный простор вокруг. «Межкниги» больше не было: вскрытый полуподвал, улица, слепые окна дальних домов, сад посольства с обломанными ветвями, церковь… И толпа врагов. Впрочем, отчего «толпа»? Это лишь остатки чубакр сгрудились стадом. Дальше штурмовые группы в форме и в гражданском, пехота: взвода и роты, сливающиеся в батальоны, легионы, и хрен его знает какие еще формировании. С обеих сторон Якиманки стояли колонны техники: в основном тентованные грузовики, на некоторых торчали крупнокалиберные пулеметы, спаренные «ЗУшки», прочая дрянь, вон торчат головы в повязках и балаклавах. В Спасоналивковском бронетехника: рядом с обшарпанным «бардаком» замер «ханоманг» в нелепейшем серо-фуксийном камуфляже, зато с автоматическим гранатометом на броне. Сидели и стояли на машинах люди, вооруженные отнюдь не пистолетами…

Обман ли, морок ли? Пришли ли за грузом, или штурмовать город, гадать бессмысленно. Сейчас все кончится.

Начоперот равнодушно посмотрел на требовательно протянутую руку Безликого, снял фуражку, поправил звездочку на околыше и повесил головной убор на дверцу шкафа. Капитуляции не будет. И комсомольца не будет. Преображался начоперот. Не внешне. Сущность иная проступила.

В руке все понявшего Безликого появилась шпага. Или рапира. Кто его разберет, то благородное оружие — длинная полоса острейшей узкой стали.

Ворона перебросила командиру свою железку. Иван поймал без труда — уже не дворницкий лом, но копье. Не длинное и не короткое, наполовину стальное, не толстое и не тонкое. В самый раз.

Дымка тумана над улицей, воинством и подвалом вздрогнула — скрестилось оружие.

Высшие силы не фехтуют — они давят, прогибают мир под себя. Так заведено изначально. Пусть чаще всего мир и не подозревает, что его прогнули, но его прогибают ежечасно. Но он, Мир, чрезвычайно гибкий…

Это длилось лишь мгновение. Или долгие года? Керстам не дано уследить за бегом стрелки — они сами часть часов. Высшее напряжение — и есть полный покой.

Сияла тьма, темнела бездна света. Острия рапиры и копья терзали пустоту. Разверзся мрак чумных кладбищ и пыточных за спиной Безликого, сияли купола храма Иоанна-Воина и зелень Нескушного сада за плечами Ивана-воина.

И слил Безликий. Наверное, оттого что поспешил. Не жест, но знак, и прыгнули в прямоугольник подвала лохматые и иные бойцы, торопливо ударил пулемет, испортила, продырявила первая строчка трассеров казенный шкаф…

Как лицо глубоко несвятое, но материально ответственное, хозинспектор счел, что пришел конец равновесию и выстрелил в Безликого. О морали вспоминать было недосуг, потому целился между ног. Бахнул карабин Бердана, очевидно, оказавшийся в руках керста не совсем случайно, хотя и не помнилось как именно. Конечно, тяжелая пуля серые дорогие брюки не прошила — не те там были яйца, чтоб от свинца страдать. Но все же толк был — дрогнул Безликий. Как минимум обидно великому чужаку стало.

Порадоваться скромному успеху хозинспектор не успел — набежали так, что разглядеть в кого стреляешь никак не успеть. Счастье что успел автомат подхватить. Теперь пули летели в тех, кого и положено разить рядовым керстам. Была в этом некая польза и облегчение…

Имелся у ПМБД-Я целый район, потом шестиэтажное здание, подвал, половина подвала, а теперь остался шкаф, что спину прикрывал и заслонял ступени вниз. Норовили незваные гости обойти преграду, напрямую вниз спрыгнуть, но в этот миг настигали их пули, а падение трупа на объект, это ничего, это допустимо в исключительных случаях…

Сыпались удары и пули со всех сторон, вздрагивал керст, меняя кассету в пистолете. Себя жалко не было — патронов было жалко и Ворону, что рядом всех старинным топором крестила. Сейчас обоих вниз, на тайный этаж спихнут…

Мелькнула над периметром, забитым живыми и мертвыми телами, огромная тень, следом вторая, третья… потом уж в уши невыносимый рев ворвался. Шли вдоль улицы Ка-58, поливали из пушек, садили НУРсами. Враз накрыл грохот канонады, довелось увидеть, как вспыхивают грузовики и разлетаются куски тел, и тут начали подниматься стены, заслонять… Через секунду сомкнулся потолок, сразу стало глухо и душно…

— Кавалерия нынче громкая, — хотел сказать хозинспектор, но не получилось — оказалось щека прорвана насквозь, болтается лоскутами, да и с языком что-то.

— Молчите, расцарапало Вас, — просипела, озираясь, Ворона. — Сгинули? Все сгинуло?

Керст и его подруга-любовница осторожно глянули на то место, где зияли ступени вниз. Ничего там не было. В смысле, валялись трупы, но пожиже, слоя в два.

— Угм! — Игорь указал вверх.

Да, за стенами определенно произошла смена. Почти спокойно там сейчас было.

— А Ванечка где? — взволновалась полубогиня.

Начоперот оказался недалече, протискивался мимо штабелей трупов от выхода в коридор.

Отсутствующе глянул на Игоря:

— Сильно рубануло?

Хозинспектор махнул рукой — щеку саднило, но терпимо. Хуже если зубы вышибло — хрен его знает, можно ли их вставить и как у керстов вообще со стоматологией?

Иван посмотрел на ближние тела:

— Не, это я помню. А дальше? Что я делал?

Игорю захотелось захохотать, но рот был полон крови. Жестом изобразил — стоял ты, товарищ командир.

— Что, стоял и все⁈ — изумился начоперот. — Как столб, что ли?

— Ты, Ванечка, не просто стоял, а противостоял, — объяснила добросердечная Ворона. — Все было очень возвышенно.

На лице начальника ПМБД-Я отразилась величайшая тоска.

— Да что ты, в самом-то деле⁈ — возмутилась Вера-Ника. — Это было по-военному. И никакого нимба у тебя нет, не переживай.

У начоперота слегка отлегло, он ткнул черным от запекшейся крови пальцем в потолок:

— Орут. Должно быть, заблудившийся противник. Бинтуемся и идем проверять. С патронами бережнее — считанные остались.

Орал не перепуганный противник, а межпространственый оборотень, руководящий действиями входящего в здание спецназа ФСПП. Лоуд требовала зачистить «все до самых жабр», бойцы осторожно отругивались — самоуверенная оборотень в новеньком камуфляже и фантастически лихо заломленном берете, производила начальственное впечатление. Еще большее впечатление производили завалы трупов.

— Охренели парни, — оборотень покровительственно кивнула на бойцов в кевларовых латах и глухих, с фильтрами, шлемах. — Не мудрено, я как к вам заглянула, тоже малость ошалела. Ну, ничего, успели, а это главное! — Лоуд глянула на Игоря, зажимающего щеку перевязочным пакетом. — Ну, почти успели. Глаз-то цел? Ага, вижу, что цел. Впрочем, и с одним глазом люди живут, инвалидность с лихвой наглостью нивелируют.

В вышибленные двери вошла группа офицеров ФСПП, тоже вооруженная до зубов, керстов они игнорировали, сосредоточившись на мертвецах. Но в следующей группе оказалась Мариэтта, которая немедля заахала, потащила Игоря к врачам.

На улице было пусто — то есть абсолютно: ни разбитых машин, ни дымов и трупов. Лишь где-то на Октябрьской завывала полицейская сирена. В переулке стояли микроавтобусы ФСПП, несколько специализированных «неотложек».