Смеясь и задыхаясь блудодеи приостановились — теперь Ворона оседлала колени партнера, вкрадчиво раскачивались. Оба чувствовали как шатается хлипкая лавка.

— К вам? — прошептала Ворона, покусывая ухо любовника. — Нет ведь там никого?

— Тоже чувствуете? — Игорь сейчас сильно ненавидел дурацкую скамью, мешающую удовольствию полноценно жить. — Пуста берложка. Идем?

— Естественно. Я, сударь, эстетства хочу.

И снова третий этаж, квартира, еще полузнакомая, не коммунальная. Игорь толкнул запертую дверь, вошли. Пока керст из соображений сомнительной тактичности запирал входную дверь на массивный крюк, дабы неурочно вернувшихся хозяев удар не хватил, Ворона сорвала с вешалки пальто, швырнула на венский стул и неприлично села. Игорь опустился перед ней — такой высокомерной, строго-темной, словно сосланная в монастырь баронесса — подождал, пока раскроет портсигар и возьмет папиросу, поднес огонь зажигалки. В полутьме прихожей огонь играл на чертах узкого лица, делая их то неподвижно-черными, то девичьи-нежными, трепетными.

Дохнула струей дыма:

— Долго даме ждать?

Керст медленно сжал тонкую лодыжку, скользнул по ноге вверх и медленно приложился к губами к тонкому ажуру чулка — в последние смены Ворона слегка меняла имидж — белье оставалось черным, но прослеживались веянья следующего века, с лайкрой, латексом и прочими новшествами…

До постели так и не дошли — подруга иной раз брезговала несвежими постелями, предпочитая развратничать на груде верхней одежды. Чем пальто, пиджаки и почти новенькая котиковая шуба лучше перин-одеял, оставалось не совсем ясно, но было хорошо. Накидали окурков, выпили бутылку найденного шартреза. Плевать — Игорю было как-то недосуг выяснять, кто нынче занимает квартиру, семейство нынешних жильцов казалось отчетливо неприятным. Понаехали тут, живут как у себя дома, пахнут воровством, злобой и тайными мечтами об эмиграции. Сгинут скоро…

— Пойдемте отсюда, Игорь, — поморщилась полубогиня, стряхивая пепел в дорогой уродливый хозяйский ботик. — Гнусные людишки здесь нынче. И домработница у них неряха.

— Съедут скоро, — заверил керст, поднимая свой камуфляж и кобуру.

Ворона томно глянула на пистолет — суицидальные игры с «третьим» участником ее необыкновенно возбуждали.

— Понимаю, что я далеко не полностью удовлетворяю вашим взыскательным вкусам, но забавы с оружием разумнее дозировать, — напомнил Игорь. — Приестся, что будем делать?

— Снесем мне голову. Надеюсь, вы не пожалеете пачку пуль. Без вас и настоящей ебли мне станет окончательно невыносимо и бессмысленно, — тихо призналась Ворона.

Они смотрели на «Нэту» — так нарекли неизвестный пистолет. В кассете-обойме имелось тридцать шесть зарядов, мощных, не совсем понятного, видимо, разрывного принципа действия. Режим стрельбы автоматический — нажатие на спуск означает непрерывный, хотя и невысокого темпа огонь. Для пробы стреляли по баклагам с водой — бутыли разносило в клочья, даже горлышко с пробкой не всегда отыщешь. Отличный инструмент для самогубства эта «Нэта».

— Слушайте, моя милая и ненасытная Ворона, — с некоторой официальностью начал Игорь. — Я сделаю все, что захотите. Если действительно захотите. Но вот потом… Пожалуй, я тоже спасую. Под Вами, на Вас и в Вас я чувствую себя необычайно бодро и живо. Что Вам отлично известно. Потому предлагаю избегать разговоров об уходе до того момента, когда иных тем у нас не останется в принципе. Вы дама свободная, а я некоторым, откровенно говоря, идиотским способом, мобилизован на службу. Что случилось, то случилось, упоминаю об этом исключительно с целью напомнить, что мой уход будет считаться дезертирством. Что, в общем-то, соответствует положению дел.

— Вы, Игорь, бываете невыносимо тупы! — объявила подруга. — Непосредственно сейчас я желала убедиться, что револьвер у моего виска, во рту и вообще во мне, есть близость истинной смерти и повод хорошо обкончаться. Об остальном у меня сейчас не ни малейшего настроения размышлять. Трудно утешить даму?

— Какие тут утешения? Я пытаюсь Вам объяснить, что сохраняется доля случайности и мужского безумия. Вы меня слишком заводите, палец может дрогнуть. В общем, я не готов поручиться, что игра останется игрой. Я вообще любовник неопытный.

— Иное дело, — полубогиня усмехнулась. — Именно так и нужно успокаивать женщин. Любовник Вы действительно неопытный, но не лишены интуиции.

— А чего неопытный-то? Вот чего? Опыт — дело наживное, — забубнил Игорь с интонациями начоперота. — Мне еще лет сорок практики, и догоню я вас, Вера-Ника, вот зуб даю, догоню, брови их колесиком…

Она улыбнулась по-настоящему:

— Жду и надеюсь. Только Верой-Никой не смейте меня называть. Срань, а не имя. Сразу вспоминаю что неживая. У Вас в блядях птица-Ворона.

— Виноват, госпожа Ворона, — керст сжал ладонями черную блестящую голову девушки. — Только тогда и термин «блядь» уберем. Как не соответствующий современному словарному запасу и мало-литературный. Впрочем, в отдельные моменты запредельного блядства…

— Согласна! — она изо всех силы пыталась растрепать себя, вертя головой в грубоватых лапах любовника. — И как прикажите мне именоваться?

— Придумаем что-нибудь. Спешить не нужно…

Шли переулком, решали, где гулящей птице нынче ночевать. Дом-на-Набережной еще только начал строиться, в принципе Ворона в котловане чувствовала себя достаточно уютно, с другой стороны там было мокровато и скучно.

— Не хочу надоедать, Игорь. Да и служба у вас.

— Послушайте, а если я поговорю с Ванькой, да проведем Вас приказом как вольнонаемную служащую? Например, консультантом, ведь по сути это так и есть… — Игорь вздрогнул.

— Что⁈ — Ворону мгновенно наполнил нахлынувший тревожный чугун, кажется даже мостовая дрогнула.

— Что-то на Посту. Не тревога, но…

— Мне уходить?

— Постой, только что говорили об этом…

Игорь сорвался на «ты», которое в общении с Верой-Никой практически не употреблял. Тревога переполняла керста — вот именно об этом говорил начоперот — «почувствуешь, не ошибешься». Вверенный пост требует присутствия.

До Дома оставалось рукой подать. Перескочили между грузовыми подводами Якиманку. Перед дверьми «Межкниги» уже торчал товарищ Вано, издали успокаивающе замахал телеграфной лентой:

— Спокойно, товарищи, без паники. Задача поставлена ответственная, но без полундры. Слушай, птица, черная-вещая, ты когда психуешь, сколько в весе прибавляешь? Прямо танк какой-то движется, пятками чую.

— Чего там стряслось? — Игорь отобрал ленту.

«срочно тчк по оперативной информации сегодня с часу ночи до пяти утра вашем районе предполагается появление преступника известного как кольцевой маньяк тчк перегоны добрыненская зпт октябрьская зпт парк культуры тчк примите меры задержанию и упорядочиванию тчк»

— Суть понятна. О Кольцевом маньяке мы кое-что слыхали, — Игорь принялся складывать ленту. — Что такое в этом контексте «упорядочивание», а, товарищ начальник?

— Так понятно что — к стенке и пломбу в затылок. Не хватало нам еще с маньяками цацкаться! — возмутился начоперот.

— Но он же вроде бы не смертельный маньяк. Нападал, пугал, но без мокрухи. Чего хотел не ясно.

— А чего они все хотят⁈ Изнасиловать и надругаться! — Вано глянул на хозиспектора и девушку. — Вы что, на себя его примеряете? Вы это бросьте! Вы, конечно, тоже маньяки, но добровольные. В смысле, обоюдодовольные. А это дикий неопределенный маньяк, уже десятки людей до смерти перепугал. Сейчас соберем оперативную информацию и выйдем в рейд. Ворона, ты на хозяйстве, или нас до метро проводишь?

— Ваня, я в метро вообще не была. Оно от меня далеко, да я и боялась туда доходить, — неожиданно жалобно призналась чугунная красавица.

— Боялась она… гм… Слушай, Игорь, может возьмем гражданку? Операция не боевая, патрульная. Да и вряд ли нам этот хитрожопый безобразник попадется. Только если вы оба пообещаете обойтись без этого… сексуального самоутверждения. У нас все-таки служба, да и вообще метро — памятник архитектуры. Давайте-ка без блядства!