Кратко мявкнул невидимый кот Василий, ему ответило бормотание радио и звуки наливаемой воды. На кухне она…

Игорь стоял на лестничной площадке, почти касаясь лбом филенки высокой двери. Там, за дверью квартиры под полузакрашеным номером 33, жили. Оттуда пахло фаршированным перцем и кофе, чуть-чуть духами, и меланхоличным Василием, что сейчас бредет по обширному коридору, обдумывая — поклянчить ли второй завтрак или просто бухнуться спать на диване? В любом случае мешать лобастый кот не станет — весьма снисходительно к людям это упитанное хвостатое. Следовало позвонить и войти.

Хозинспектор, не глядя, положил палец на старую кнопку звонка.

У Вики привычка отпирать, не спрашивая, кто за дверью. Весьма нехорошая привычка для современного города. Собственно, такая неосмотрительность для горожанки любых годов нехороша. Сейчас Вика на два года моложе — керст успел внизу глянуть на газету в почтовом ящике.

Тоска и возбуждение накатывали с равной силой. Сейчас она отопрет и можно будет сразу подхватить под упругие ягодицы, поцеловать в шею и унести вглубь длинного коридора. Ладони мигом вспомнили чудесное ощущение этой попки, а запах духов, кажется, усилился. Тут всего метра три, если напрямую, дверь открыть, на кухню повернуть…

Игорь мог просто войти. Замок с готовностью поддастся керсту и защелкнется за спиной. И можно ничего не говорить, просто обнять…

И будет хорошо… Сначала будет хорошо. А что будет позже, о том можно пока не думать.

Не получалось «не думать».

Он уйдет. Обычное дело — мужчины всегда уходят. Невозможно оставаться постоянно рядом. Он все ей скажет, и Вика поймет… А потом — почти мгновенно — забудет. Но где-то в подсознании…

Вы когда-нибудь объясняли любимой женщине, что уже умерли? Пусть не совсем умерли, а так, наполовину, но рядом остаться никак не можете, поскольку…

Палец гладил выпуклую кнопку звонка. Дверь знакомая, с замком здесь возился, смазывал. Трещину наверху так и не заделал. Теперь уж и не зашпаклевать…

Можно войти и просто хорошенько потрахаться. Никому от этого хуже не станет. Полумертвый организм очень хочет. Да и Викин, очень даже живой и помолодевший организм будет только «за». Но немного извращенно получается, а?

Игорь знал, что уже никогда не вернется насовсем. Собственно, и «не насовсем» тоже не получится. В гости можно зайти. К любимой, но не совсем той женщине. Вика минус два ее непрожитых года — не та самая Вика. Хотя в сексуальном смысле…

Керст еще раз погладил кнопку звонка, открыл глаза и глянул на дверь — символическая граница, крашенная классической «рыжей охрой», сочувственно молчала и хмурилась морщинками трещин. А там дальше, где была жизнь, звякнула миска, стукнул придвигаемый к столу табурет…

Игорь пошел вниз по лестнице. Кое-что нельзя делать наполовину — больно будет, словно кухонный нож в своей брюшине неспешно проворачиваешь. Вернуться бы насовсем…

Не-а, не выйдет. Ты же не в реанимации в коме лежишь. Из керстов уходят в другую сторону. В правильную и логичную.

Игорь завернул в бойлерную к Петровичу и спросил насчет приличной шпаклевки по дереву. Скуповатый плотник помялся, но выделил баночку. У себя хозинспектор поставил шпаклевку в шкаф, вдумчиво вычистил пару малых шпателей. Пусть ждет инструмент. Вот смена удачная сложится и дверь под номером 33 зашпаклюется. Не чужая дверь и люди не чужие живут. Но они живут, а ты… Ты только подшпаклевываешь…

…А смены все шли, и считать их, как справедливо отметил товарищ начоперот, разливая по стаканам дивное Кахетинское № 3 из подвалов В. Х. Двалидзе, «не целесообразно». Служба-полужизнь тянулась без особых эксцессов и приключений. В плюс себе ПМБД-Я зачло ликвидацию серийного душителя с Шаболовки. Простой такой жил человечек, компанейский: заманивал на ночлег расторговавшихся приезжих с соседнего Конного рынка, да ночью удавочку из заветного места доставал. Запуганная жена помалкивала, помогала трупы в углу двора закапывать. Там у забора, основываясь на незамысловатых представлениях о революционно-законной целесообразности борьбы с особо опасной преступностью, и привел Вано в исполнение приговор. Что, безусловно, было справедливо. Глухо бахнул маузер, тихо плакала и раскачивалась, сидя на пороге избы, вдова-соучастница, а керсты вышли на широкую деревенскую улицу.

— Тьфу, ну и противное дело, — сплюнул Вано. — Все правильно, но словно говна ртом хватанул. Нет в нашем бытие живящей искры, вот что я тебе скажу…

Искра сверкнула смены через четыре. Игорь ни о чем таком не подозревая, вышел за хлебом…

И случился на улице век семнадцатый, и день выдался праздничен…

Ну как праздничен — казнь на Болоте, мероприятие конечно, незаурядное, но на любителя. Народ тем ни менее, густо пер к площади. Игорь, сжимая под мышкой теплую ковригу, пропихивался навстречу потоку. Встречное крестьянство и ремесленничество, принаряженное, с определенной торжественностью на физиономиях, норовило прижать керста к стене. Вообще людской поток в зипунах и лаптях, текущий мимо здания Межкниги оставался зрелищем слегка сюрреалистичным, но Игорь к таким парадоксам вполне привык. Вот не обращать внимания на жару и овчинно-потную духовитость народных масс было сложнее. Лето, солнце и так припекает, а тут со всей округи поднаперли. Впрочем, до дверей оставалось уже недалеко…

— Куда прешь, деревня, клюку прибери! — раздалось рядом. Кто-то еще пробивался наперерез людскому потоку.

Игорь увидел бабу средних лет, пропихивающуюся сквозь табун ободранных паломников. Горластая особа в съехавшем платке ничего особенного из себя не представляла, если бы не…

Не человек она. И даже понятно кто, и откуда знакома по описанию…

— Ну, ты чего замер? Дверь открывай, видишь же, с грузом волочемся. Вано дома или как? — скомандовала бабенка Игорю и понаддала локтем какому-то неповоротливому ремесленнику — здоровяк охнул. — Пропустите, люди православные! Дитенка не давите!

За громогласной особой пробивался еще кто-то — на взгляд Игоря, «дитенков» там не наблюдалось, сплошь довольно прыткие хлопцы, да еще крепко навьюченные.

Тетка — натуральный оборотень, а с ней вообще непонятно кто.

Игорь подумал, что и за хлебом гораздо разумнее ходить с автоматом.

— Не боись, свои! — пропыхтела баба, пропихиваясь к двери.

— Да я уж вижу, — Игорь оценил камуфляжный рюкзак за спиной гостьи и баллон, смахивающий на синий огнетушитель, у нее же подмышкой.

В некоторых сомнениях керст распахнул дверь.

— А ну брысь! — шуганула дама двух босоногих мальчишек, пытавшихся осознать, есть ли тут дверь или нет. — Грузчик, заваливай поживее!

— Не ори, — проворчал ее спутник.

Гости — их оказалось трое — ввалились в вестибюль офисного центра. Из-за стойки на посетителей воззрился озадаченный Валерик.

— Так вы, собственно, к кому? — поинтересовался Игорь, преграждая ступени перед взмыленными незнакомцами.

— Некогда объяснять, время поджимает! — дамочка поддернула рукав, глянула на огромные, непомерной роскоши часы — Игорю такого навороченного спортивного «Rolex» вообще видеть не приходилось. — Ванья на месте? Собирайтесь, помочь нужно. Лифт у вас работает?

— Работает, — озадаченно признался Игорь.

— Так пошли. Время не ждет!

— Я без пропуска не пущу, — встрял бдительный Валерик. — Если представители фирмы с образцами, все равно пусть оформляются.

Один из гостей — отзывающийся на кличку Грузчик, невысокий и худощавый мужчина средних лет, отягощенный огромным странноватым чехлом-рюкзаком за плечами — без выражения взглянул на охранника. Игорь догадался, что глуповатого чоповца могут прибить прямо сейчас и поспешно сказал: