…Ни слов, ни лишних движений. Юбочка, хотя и строго дресс-кодная, но облегающая бедра как перчатка, не задиралась, скорее, закаталась как обертка «баунти». В полутьме сверкнули пестрые узкие трусики… прямо орхидейные… Хозяйка этой милой экзотики выгнулась в руках — лапы хозинспектора стиснули упругие половинки попочки. Разом, внезапно очень ловко и слаженно, рухнули на диван — почему-то поперек, но так оказалось даже к лучшему. Изумленная мебель заскрипела всеми своими сочленениями и поддельной, хотя и добротной кожей. Ноготки в смутно-розовом лаковом сиянии, спешно разбирались с молнией мужских джинсов, в то время как сама деятельная жертва обстоятельств почти висела, притиснутая к спинке дивана. Высунутый от нетерпения язычок девушки обметал приоткрытые губы…
…Это было и не желание, и не щекочущий азарт неповторимости случайного секса. Сгустившаяся жажда плоти, внезапная, непреодолимая, и что необъяснимо, обоюдная…
…Трусики снимать не требовалось — пальчик в розовом подцепил эластичную ткань, оттянул далеко в сторону…
…Ощущение полного и тугого слияния ожгло сильнее кипятка. Финиковая фея безмолвно завизжала, колотясь затылком о спинку дивана…
…Ни звука, только скрип кожи. Ноготки жертвы цеплялись то за мрачный камуфляж на плечах партнера, то за неподатливую обивку, приподнятые коленки дергались, пытаясь то сдавить мужские бока, то разойтись еще пошире…
Разум осознавать и давать определения происходящему отказывался. Да его, разума, вообще не было. Иное работало и ощущало: скользкий жар, сладостное отражение собственного напора. Вот это и есть жизнь…
…Игорь подхватил за щиколотки взбрыкивающие ножки, задрал еще выше, каблуки светлых туфель нацелились в потолок, мелко задрожали…
…Девочка двумя руками зажала себе рот и принялась улетать. Скрип кожи сбился с ритма, в хаосе оргазма Игорь фею никуда не отпустил, вбивал, пока и сам…
…Ах, как горячо, как немыслимо сладко…
…Дергала за ворот, за футболку. Да, конечно, нам нужно еще…
…На миг выпустил — упала со спинки на горячий диван, в нетерпении подняла коленки. Сейчас — мужская рука сгребла за светлые волосы — жаждущая жертва охотно поддалась. Жарко заглотила — Игорь закричал, если бы мог…
…Ни тени усталости. Может, и оргазма не было? Что-то иное? Жизнь, истинная жизнь…
…Все так же беззвучно и согласованно переместились к боковому валику дивана. Она оседлала светло-серую тушку-подушку, сама такая же светлая, почти призрачная в отражении настенных картин-голограмм. Поспешно оттянула вернувшуюся на место орхидейную полоску — в жесте ни капли распутства. Естественная, живая. Светлый мираж в скользкой блузке… Но какой же жаркий мираж…
«Драть» — есть такой глагол, не совсем эротического назначения. Но порой исчерпывающе уместный…
Как ярка жизнь… Она в пронзительном скрипе и толчках дивана о стену, она в скачущем под тобой разгоряченном теле…
…Новый всплеск блаженства, почти до невыносимости ослипительного… и словно все выключили. Полутьма, пошлые в своей загнанности звуки учащенного дыхания. Светловолосая панически соскочила с диванчика, пошатнулась на каблуках и принялась одергивать юбку. Блестят капельки пота на лбу, взгляд ошалевший и непонимающий, лишь губы еще сломлены сладострастной истомой…
— Прости…те, а я…
— Ключ вы вернули, — пробормотал Игорь, застегиваясь.
— Ах да, вы же из эксплуатации, — по личику скользнула тень облегчения — вспомнила. — Спасибо еще раз. Я пойду, у меня там факс…
Поправляя волосы, — пальчики все еще подрагивали в эхе сгинувшего экстаза, попятилась к двери.
— Проблемы будут, обращайтесь, — уныло напомнил хозинспектор. — И, да, зовут-то вас как?
— Зовут? Меня зовут? — панически пролепетала финиковая фея.
Смотреть на девушку, окончательно утерявшую логику бытия, было тяжко.
— Имя-то есть?
— Имя? Зачем имя? Спасибо вам огромное. Меня в офисе ждут…
— Я про название духов спрашиваю. Удивительно элегантный аромат.
— Ах, это. «Бейли-Корал». До свидания!
Дверь сервировочной сверкнула ненужным солнцем, в этом ослепительном потоке мелькнул модный силуэт, за стеной простучали торопливые каблуки…
Игорь достал из холодильника бутылку минералки, нашарил открывалку…
До лифта светловолосая Бейли-Корал донесет лишь тень удивления. Возможно, останется в ее подсознании и отзвук физического удовлетворения. Глубокого, обоюдного. Чуждого и бессмысленного.
Мля, а пить-то совсем и не хочется. Собственно, даже не вспотел — поистине неисчислимы преимущества полуживого секса. А ведь минуту назад, обнимая горячую алчущую финиковую фею, чувствовал себя на двести процентов живым. Нет, нечего придумывать — ничего не чувствовал и не думал. Трах и ничего кроме траха. Не жизнь это!
Игорь со стуком поставил бутылку в мойку. В жопу такие удовольствия. Тут даже не живое скотство, а вибратор самовключившийся…
…Дверь «Генерального» Игорь благополучно запер, но свернуть к лифтам не успел — из своего логова в коридор выплыла Тать-Вана с незажженной сигаретой в зубах. Заметно покачивалась — процесс очистительной химизации организма только начинался.
— Игорек, а ты где пропадал?
— Мы лампочку на лестнице меняли, — сходу рявкнул Игорь, — а тут вдруг инспектор пожарнадзора заявился. Вас спрашивал.
— Пожарнадзор⁈ — ахнула Исполнительная, роняя зажигалки — почему-то аж две. — А почему меня с поста не предупредили⁈
— Оборзел ЧОП, одни кроссворды у них на уме, — Игорь выдернул из губ начальницы сигарету. — Татьяниванна, вы знаете, как я вас уважаю, но курить на глазах пожарного инспектора это перебор… Вы бы вообще спрятались пока.
Обомлевшая Исполнительная стояла столбом, Игорь поднял зажигалки, сунул одну в руку начальницы и пошел к лестнице. Тать-Вана негодующе прожгла взглядом спину, так нам нынче похеру…
…Спускаясь по ступенькам, Игорь отломил половину длинного сигаретного фильтра и щелкнул зажигалкой. Дым оказался приятен, но привкус губной помады все равно сохранившегося, выдал такую смесь отвращения и мгновенно вернувшегося возбуждения, что сигарету пришлось мгновенно вырвать изо рта и отшвырнуть в угол.
Да ё… его… в кого мы превращаемся⁈
В подвальном коридоре Игорь совершенно некстати столкнулся с керстом.
— Доски для поддона я подобрал, — порадовал Вано. — Зацени опытным глазом, потом у Петровича в мастерской распилим. О, да я гляжу, ты разговелся…
Был бы гвоздодер в руке — глаз бы болтуну точно вышиб. И полбашки бы снес.
Догадливый сопляк попятился:
— Да я только к слову. Меня первые разы крепко передергивало, прям не знал куда деваться. Я же советского воспитания, сознательный, а оно немного по-свински… Потом думаю — а кому от того плохо? Мне и плохо. Так ведь обстоятельства…
— Заткнись, а?
— Молчу. Что насчет поддона? Там бы еще какую-никакую полочку для мыла приспособить.
У себя Игорь рухнул в кресло, в руках оказалась трубка телефона, палец уже набирал цифры.
Вика откликнулась на третьем гудке:
— Алло? Вас не слышно. Перезвоните.
Трубка вернулась на место. Ничего не изменилось: и голос Вики тот же, и связь все та же, односторонне-потусторонняя. Стыдно. Умереть не вовремя и так… замысловато… очень стыдно, и лядствовать безмозгло, опять же стыдно. Вика конечно поняла бы, она всегда понимала. Да только как тут самому понять, если собой не владеешь?
Доски распустили на циркулярке, хотя Петрович стонал что станок барахлит и вообще сейчас законное обеденное время. Его услали в бойлерную «к чавыче»…
Игорь вязал решетку поддона, сажал рейки на чопики, и на душе чуть полегчало. Воинственный керст-отметникъ по столярному делу был не особенно подкован, утверждал, что чаще ломать, чем строить приходилось, но лично он рукастых трудовых людей с раннего детства уважает.
