— Еще чуток, тушка великовата, — поведал теоретик и секретчик, поворачивая над огнем прут с зарумянившимся голавлем. — Эх, надо было ему чрево пошире раскроить, вот мы как-то на Аральском…

Игорь хотел уточнить насчет похождений тов. Вано в далеких восточных краях — о своей боевой и гражданской до-смертной биографии сосед повествовал крайне отрывисто и скупо, но концы с концами все равно не сходились. Но задать каверзный вопрос оказалось не судьба — перекрывая потрескивание углей костра, захрустели ветви кустов…

Вроде бы в полумертвом состоянии опасаться особо нечего, вот только при виде чудовищной перекошенной хари, высунувшейся из зарослей, сердце все равно ёкнуло. Морда огромная, глазки крошечные, косматый чубчик, дырищи ноздрей… на редкость безобразный черт.

— Этот, как его… — прошептал Вано, запуская руку под куртку.

Игорь осознал, что в камыше стоит вовсе не черт, а вполне себе нормальное животное, не особо перекошенное, просто рога растут не по краям башки, а последовательно по середине хари.

— Угу, носорог, — так же шепотом ответил Игорь. — Ископаемый. Не вздумай стрелять. Они толстокостные.

— Что я живодер? Только пугну, — заверил керст, взводя пистолет.

Носорог любознательно моргнул на «маузер»…

Игорю казалось, что ископаемые непарнокопытные должны быть как-то величественнее. Нет, это-то был, несомненно, ископаемым — вон в какой мохнатой дубленке — но вполне скромных размеров, в холке не выше метра. Хотя, возможно, он…

— Не вздумай стрелять! — прошипел Игорь.

— Вот что ты истеришь как юннатка-пятиклассница? Говорю же, только пугну. А то ишь, подкрадывается, колода ходячая. На рыбий запах потянуло, не иначе…

— Да ты же… — попытался объяснить Игорь.

Привлеченный перешептыванием зверь шагнул навстречу людям и костру — сквозь дым до рыболовов долетел мощный запашок, схожий с козлиным, но поедренее…

Вано, целя поверх рогатой башки гостя, дважды нажал спуск…

…Грохот маузера быстро угас над речной водой — эхом выстрелам ответило довольно звучное журчание. Рогасто-волосатое животное замерло, и в ужасе уставившись на людей, бурно опорожняло мочевой пузырь.

— Эко его со страху… — пробормотал в некотором смущении молодой керст.

Носорог опомнился и со звучным жалобным ревом ломанулся сквозь кусты прочь.

— Чудная все-таки тварь, — начал Вано…

— Заткнись! — Игорь вскочил на ноги.

…Раскачивались поломанные ветви, белел сломанный корень вывернутого перепуганным беглецом куста, а откуда-то справа с тропы донесся ответный жуткий звук: тяжелый топот, потом оглушительный рев — словно грузовой локомотив накатывал. Песок под кроссовками ощутимо вздрагивал под тяжелыми великанскими шагами…

К счастью, вновь стрелять Вано и не думал. Рыболовы, не сговариваясь, рванули к воде. Игорь поспешно, но стараясь не плескать, плыл от берега, молодой керст, держа над головой удочку и «маузер» загребал параллельным курсом.

Туша пронеслась по тропе: громадная, едва ли до половины скрытая высокими кустами. Глухой топот, громогласное фырканье, развевающаяся черно-рыжая шерсть… На опущенной голове рог размером с великанскую саблю, второй чуть повыше по морде, но тоже серьезный. Да хрен с ними, с рогами, — такое чудовище попросту наступит, и той толстенной стопы-колонны, что живому, что полуживому человеку, вполне хватит чтобы стать лужей кровавой кашицы…

У берега вновь взревело — со склона отозвалось обиженной иерихонской трубой волосатое дитятя. Хрустели ветви, топотало и ломилось сквозь заросли…

— Хорошо что на запах дыма не свернуло, — подал голос, стоящий по шею в воде, Вано. — Боятся они огня, это верно ученые говорили. — Но выждать нужно, на всяк случай.

Игорь не ответил — в воде было холодно. Вверху еще согревал бушлат, но ниже ноги и иные части тела почти не чувствовались.

…Рыболовы выбрались на песок, когда на склоне окончательно стихло. Семейство ископаемых великанов убралось из беспокойного места, следовало последовать их примеру.

— Теперь быстренько и ничего не забываем, — бодро призвал Вано, торопливо выливая из сапог воду.

Игорь молча подхватил вещмешок с рыбой…

На середине склона согрелись. Пришлось скинуть промокший и до невозможности отяжелевший бушлат. Мешок с рыбой оттягивал другую руку. Вано, отягощенному удочкой и «шампурами» с полуготовой рыбой, шагалось легче, зато неудобнее.

Приостановились, отдуваясь.

— Глянь, а тут ясень точь в точь как у нас за школой растет, только чуть потоньше, — удивился керст. — Видимо, такое изначально ясеневое место. Может, еще миллион лет до нашего революционного времени, а он стоит, как ни в чем не бывало.

— Знаешь, Иван, безотносительно того, что ты людям в затылок стреляешь, ты вообще редкостный долбодятл, — сообщил Игорь.

— Затылки тут ни при чем, — пробурчал сосед. — А так да, лопухнулся. Несведущ я в этих древних животных. Откуда мне знать, что это теленок был? Ничего, учту на будущее. А перед тобой готов извиниться.

— Иди-ка ты в жопу, — Игорь вскинул на плечи поклажу.

Соседи в молчании прошли мимо поста Межкниги и Валерика, пытавшегося уточнить, как правильно пишется «трищотка» или «трещетка»?

Без Вано все же обойтись не получилось — рыбы приволокли многовато. Игорь разделал добычу на кухне и решил не уподобляться. Отдал двух рыбин в бойлерную, посоветовав сделать голавлей вместо курицы — рабочие восприняли идею и халявный продукт с энтузиазмом. Вымыв руки, Игорь пошел к себе и стукнул гвоздодером в стену.

— Чего? — глухо откликнулись из-за каменной толщи.

— Иди «шашлык» дожаривай на сковородке. И остальную рыбу жарь. Я разделал.

На двух сковородах получалось быстро, между делом сожрали по куску голавля с хлебом. Потом Игорь в молчании чистил картошку для рыбного супа, а керст продолжил возиться с жарехой.

— Я двух рыбин рабочим отдал, — сказал Игорь кожаной спине. — Задолбали они со своей курой.

— Это правильно. Я им чесноку занесу, иначе опять своей преснотой подвал наглухо провоняют. Прямо тошнит от того запаха, — поморщился Вано.

— Они тебя, значит, знают? — хозинспектор кинул нож в мойку и принялся мыть руки.

— Как обычно: знают, да не помнят, — буркнул сосед. — Миска еще есть?

Игорь дал миску, сходил за банкой спирта.

В прежнем молчании приняли по полстакана. Рыба была вкусна, вот хлеба маловато.

— Надо бы разнообразить меню, — вздохнул Вано, облизывая пальцы. — Разные вкусы и запахи в нашем положении — первое дело.

— Да ты и так жрать горазд, — заметил Игорь, подвигая на середину стола пачку салфеток.

— Так набранная энергия еще важнее вкусов и ощущений, — сосед промокнул усишки. — Между прочим, я никогда не утверждал что святой и безошибочный. Да, на должности начоперота состою, так и что в том особенного? Иных претендентов не имеется. Вот, может, ты в начальство выйдешь, так я и не подумаю возражать. У меня опыт в иных делах, а жизненного и руководящего навыка у тебя куда побольше.

— Нет уж, я к строительству карьеры устойчиво равнодушен, — хмыкнул Игорь. — Вот только скажи — что бы с нами случилось, если бы мама-носорог нас по берегу размазала?

— Что-что… Хрен его знает. Думаю, размазня бы и случилась. А почему, собственно, «мама-носорог»? Может, то их папаша был?

— Это принципиально меняет дело?

— Не особо. Просто обидно под носорожью корову попасть. Вообще-то, ты бы мог четче предупреждать что это детеныш.

— Я вроде и пытался, — напомнил Игорь.

— Решительнее нужно! — рубанул ладонью керст-отметникъ. — От заблуждений никто из нас не застрахован, но бороться с ними необходимо! Нацеди еще граммульку…

Вот сколько же ему, дураку, лет было, когда его… в керсты определили?

На полный и ощутимо заспиртованный желудок полужизнь казалась слегка поприятнее. Игорь дошел до своих складским апартаментов и, наконец, осмелился залезть в Сеть и глянуть что такое эти самые «керст-отметники». Оказалось ничего особенного: «керста», если в женском роде, — означает древнее «гроб», «могила», а «отметникъ» — это «адступнік» или если современнее «отступник-отщепенец». Ну, примерно так и догадывался.