– Сергеич, ты только не падай духом! – Борис считал своим долгом поддержать руководителя, прекрасно зная, как он проклинает себя за случившееся. – Выберемся, вот увидишь! Главное, мы снова вместе!

– Это будет непросто. – Димка присел на соседнюю койку, поправляя очки. – Даже представить страшно, на какой мы сейчас глубине.

– Непросто – это не значит невозможно! – многозначительно заявил Борис. Но гнетущее, раздавливающее чувство крепко ухватило пожилого руководителя и молодого сотрудника. Они молчали и, похоже, сейчас совершенно не хотели думать о будущем, захваченные страшной реальностью настоящего.

– Вы давно тут обосновались? – спросил Михаил, неспособный больше выдерживать повисшей тишины.

– Часа два, – бесцветно ответил Дмитрий.

Петр Сергеевич продолжал молчать. Лицо его было бледно и бесстрастно, но внутри его разъедала кислота вины. И вместо того, чтобы осознать реальность, он постоянно возвращался назад, прокручивая роковой момент спуска в этот разлом.

– Как вас схватили? – спросил Михаил.

– Когда восстановилась связь, и мы увидели, что вас окружили вооруженные люди, я сразу попытался вызвать базу по рации. – Начал свой рассказ Петр Сергеевич. – Но она не работала. Эти люди накрыли нас фоном низкочастотных помех, нарушивших всякую связь с вами и с базой. Димка побежал к разлому, чтобы попытаться вытащить вас, но в этот момент показались вооруженные люди и под дулом автомата заставили нас идти с ними. Потом допросили и привели сюда.

– А тут ничего! – Оглядываясь заявил Михаил, словно оценивал гостиничный номер. Затем скинул с себя верхнюю одежду и бросил ее на второй ярус. – Тут свободно?

– Свободно, – ответил Димка. – Почти половина коек пустует. Нас привели сюда утром после допроса и вкратце рассказали про условия пребывания. Дверь здесь не запирается, но выходить через нее строго запрещено без особого разрешения. С той стороны, за перегородкой, туалет и душевые кабинки. Нам уже выдали мыло, зубную щетку, пасту, тарелку, ложку и чашку, рабочую одежду и постельное белье.

– Да, – протянул Михаил, – тот усатый тип был прав, говоря, что, если работать на них, можно вполне нормально существовать. Вы тоже смотрю согласились на сотрудничество?

– Как видишь. Только угнетает меня все это. Я чувствую себя раздавленным.

– Не ты один, – вставил Михаил и посмотрел на погруженного в себя Петра Сергеевича. – Нам нельзя отчаиваться, поддаваться панике, уходить в себя. Иначе мы рискуем действительно остаться здесь навсегда. Я еще каких-то полчаса назад был готов умереть, как узнал, что нас ждет, но теперь подумал, что не имею права, вот так просто сдаваться. Умереть в этом месте вообще не проблема – меня уже два раза чуть не пристрелили.

– Как чуть не пристрелили?! – Петр Сергеевич впервые проявил эмоции выныривая из глубин терзаемого сознания.

– Очень просто! – Почему-то сейчас Борис с улыбкой вспоминал тот страшный момент, едва не закончившийся гибелью. – Мишка там такой концерт закатил, что я сам хотел его придушить! Отказывался от всего наотрез, кидался на людей, обзывался, пытался задушить! До сих пор удивляюсь, что мы еще живы.

– Ты знаешь дорогой друг, как я тебе благодарен! – Михаил посмотрел на Бориса. Затем продолжил повествование драматического момента. – После того, как на меня нацелили пистолет, я был готов умереть, честно. В тот момент я совсем не испытывал страха, настолько меня охватило отчаяние. Сейчас, прокручивая все это в голове, мне становится страшно, что я был готов вот так легко расстаться с жизнью и предать тем самым вас и свою семью, которая меня ждет. Теперь, после этого, я совсем по-другому посмотрел на все, что с нами произошло. Я совсем не хочу, чтобы вы пережили то, что пережил я там, в комнате допросов, прикованный цепью, лежащий на полу под дулом пистолета, чтобы осознать простую истину – пока мы живы, у нас всегда есть шанс изменить свою жизнь в целом, а мы вместо этого то и дело раскисаем по пустякам. В нашем же нынешнем положении у нас только один выход – бежать отсюда! И на этом мы должны сфокусировать все свое внимание, приложить все силы и опыт для достижения этой единственной и жизненно необходимой цели. Да, сейчас нам все кажется непонятным, даже невероятным, поэтому необходимо оценить ситуацию и тогда уже действовать. На это уйдет какое-то время, но нам все равно не оставили другого выбора.

И еще нельзя забывать про наших коллег. Они знают где нас искать и, возможно, тоже наткнутся на подледные коммуникации и быстро выяснят, что здесь происходит. Какими бы ни были крутыми эти люди, они не смогут пленить всю базу, не вызвав подозрений!

– Вот и правильно! – Несмотря на незавидное положение, настроение Бориса было хорошим, и он был полон оптимизма и решимости. – Сейчас присмотримся, что к чему и рванем отсюда!

– А если не получится? – Димка был подавлен, что сказывалось на его мыслях, утративших оптимизм. – Как ты себе вообще это представляешь?

– Да вообще не представляю, если честно. Но сидеть тут всю жизнь и ждать, когда меня освободят не собираюсь. И ты Дима давай, выше нос, иначе с таким настроем мы точно отсюда не выберемся.

– Я глазам не поверил, когда увидел все это. Думал на съемочную площадку попал. – Ответил Дмитрий и добавил. – Это не просто сверхсекретная военная база. Тут что-то еще.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Борис.

– Каждая военная база принадлежит определенной стране. – Дмитрий поднялся с места и стал ходить по узкому коридору. – Здесь же отдельное государство, о котором никто не знает, со своей рабочей силой и армией, расположившаяся у нас под носом, а мы и понятия о них не имели! Они представляют угрозу. Большую угрозу.

– Ты про пресловутый всемирный заговор? – Михаил залез на второй ярус пытаясь забыть о мучавшей его жажде. – Про рептилоидов, инопланетян еще скажи. Ты же ученый!

– Миша, я не хочу с тобой спорить. Но посмотри вокруг повнимательнее. – Дмитрий развел руками оглядываясь по сторонам, словно глядя сквозь стены ангара. – Здесь готовиться что-то ужасное! Мне по крайней мере так кажется.

– Поэтому, нам тем более надо отсюда быстрее убираться. – Вставил Борис, очень скептически относившийся к подобного рода слухам и никогда не обсуждавший подобных тем. – Лучше скажи, где можно водички попить?

К вечеру вернулись рабочие, шумно ввалившись в жилой ангар. Это была разношерстная, многонациональная толпа. Сразу бросалась в глаза их усталость на лицах, безразличие и обреченность в каждом движении. Они без эмоций обменивались друг с другом короткими фразами на всевозможных языках и наречиях. Скинув верхнюю одежду, спешили пройти в душевые кабинки, практически не обращая внимания на новеньких, лишь иногда, ненадолго, задерживая на них свой равнодушный взгляд. Четверо ученых, наоборот, внимательно следили за разноязычной толпой, пытаясь услышать родной язык.

– Что-то ни одного земляка не вижу. – Сообщил Михаил со второго яруса, разглядывая суетящихся мужчин. Он хотел расспросить у них о работе, условиях труда и о множестве нюансов пребывания в этом месте. Но русской речи так услышано не было. По обрывкам фраз на английском, он понял, что сейчас должны привезти ужин, отчего в животе стало громко урчать.

– Не мешало бы перекусить, – заявил Борис, тоже услышавший про ужин. – Сутки уже голодаем!

В этот момент железная дверь распахнулась, и вошедший мужчина стал громко тарабанить здоровенным черпаком по огромной бочке, возвещая о прибывшем ужине. Услышав громогласный призыв, рабочие поспешили к выходу, неся в руках тарелки.

– Долгожданный ужин! – Борис схватил свою железную тарелку. – Не знаю, чем они там кормят, но перекусить не мешало бы. Пошли мужики!

Борис уверенно направился к двери, чтоб занять очередь, остальные пошли за ним. С высоты своего роста, он разглядел стоявшую снаружи какую-то бочку на колесах с откинутой широкой крышкой. Ловкий мужчина со смуглым лицом и в грязном переднике что-то зачерпывал половником с длинной ручкой и небрежно плюхал в протянутые тарелки, выдавая по два куска хлеба в одни руки в обмен на жетоны. Когда очередь дошла до Бориса, мужчина со смуглым лицом отрицательно замахал рукой, в которой держал половник, второй закрывая крышку.