– Что значит «нет»?! – возмутился Борис, на что тот ответил на ломаном английском, что-то вроде – кто не работает, тот не ест. Заработайте сначала жетоны на еду.

Борис сжал в руке железную тарелку, готовый разбить голову жадного раздатчика, но под пристальным взглядом сопровождавших его автоматчиков взял себя в руки, позволив себе только крепко обматерить всех сотрудников полевой кухни.

– Разгрузочный день, – прокряхтел Петр Сергеевич, тяжело заваливаясь на койку.

– Не переживай, Борька! – Михаил уже лежал на втором ярусе. – Ужин все равно не вкусный.

– Откуда ты знаешь?

– Вон, посмотри, как они давятся.

Борис, стоявший в проходе, посмотрел на рабочих, энергично работавших ложками и быстро разделывавшихся с ужином.

– Ложись, завтра на работу рано вставать. – Михаил повернулся на бок и укрылся с головой. Димка тоже спрятался под одеяло на своем втором ярусе. Петр Сергеевич лежал на спине с открытыми глазами, о чем-то глубоко задумавшись.

– Сергеич, переживаешь? – спросил Борис, усаживаясь на свое место.

– Я не смогу завтра работать, – произнес он бесцветным голосом. – Мне дышать тяжело, не то что…

– Оформим больничный, – мрачно пошутил Борис.

– Простите меня за то, что все так произошло, – Петр Сергеевич медленно повернул голову и Борька увидел слезы в его глазах. – Зачем я вам позволил спуститься туда? С самого начала было ясно, что это не природный объект!

– Ты это брось! Нюни распускать не позволю! А будешь прощения просить, точно не прощу!

– Правильно! – раздался Мишкин голос из-под одеяла со второго яруса. – Чтобы Сергеич больше ни слова от тебя на эту тему не слышал!

Петр Сергеевич, сильно переживавший за коллег, закрыл глаза, глубоко и осторожно вздохнув. Свет в ангаре был давно погашен и только две дежурные лампочки немного рассеивали кромешный мрак глубокой ночи. Снаружи продолжали доноситься голоса и приглушенный шум работающей техники этого чуждого, такого непонятного мира. Чувство вины с новой силой стало давить на грудь, отчего сердце Петра Сергеевича щемило сильнее, чем болели его ушибленные ребра после аварии. Все это обещало томительную бессонную ночь. Он раз за разом прокручивал тот момент, когда позволил своим коллегам заглянуть через выстроенную ледяную стену, скрывавшую тайны подледной Антарктиды и, желавший отдать все на свете, лишь бы спасти этих людей, оказавшихся в смертельной опасности, как он считал из-за него. В то же время он понимал, что бессилен чем-либо помочь им в этом тяжелом и смертельно безнадежном положении.

Четверых пропавших полярников искали в течение нескольких дней. Но, увы, безуспешно. Только на дне разлома группа спасателей нашла следы их научно-исследовательской деятельности. К сожалению, продвинуться в поисках пропавших людей это не помогло, так как в этом месте следы обрывались, словно группа провалилась под лед. Сам разлом был тщательно изучен по мере возможности, на достаточно протяженном участке, но провалов, открытых полостей, куда они могли провалиться, обрушений, которые могли завалить ученых, обнаружено не было. Во время поисков прорабатывалось множество версий, и все они либо исключались, либо оставались версиями, которые никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть.

Пропавшая техника и научное оборудование говорило о том, что группа могла сняться с места и убыть в неизвестном направлении для прочих исследований, не сообщив при этом о своих планах в центральный диспетчерский пункт, что являлось грубым нарушением установленных правил безопасности. Петр Сергеевич за долгие годы работы на белом материке никогда не позволял себе подобных вольностей, что подтверждали его коллеги, акцентируя внимание на его педантичности и строгости к выполнению установленных правил. Это еще раз указывало на то, что с ним и его группой произошло несчастье. В данном районе было зафиксировано еще несколько достаточно мощных разломов, как свежих, так и старых, и чтобы проверить каждый из них на протяженном участке требовалось очень много времени.

Рев сирены ворвался в уши, а по глазам ударил свет включившегося освещения. Прищуривая глаза, Михаил осмотрелся и увидел, как рабочие повыскакивали со своих коек, быстро собираясь на работу. Часы показывали полседьмого утра. Борис уже обувался в ботинки, что-то бормоча себе под нос. Димка обратился к Петру Сергеевичу, продолжавшему лежать на своем месте, укрытый одеялом до подбородка.

– Совсем не спали?

– Немного подремал, – соврал руководитель группы, но красные после бессонной ночи глаза выдавали его с головой. – Возвращайтесь быстрее, а я попробую не сойти здесь с ума.

– Не сойдешь! – Борис потрепал руководителя по плечу. – Сегодня вечером расскажем, что там за работа, а ты, Сергеич, пока план побега разрабатывай! – Борис заставил его устало улыбнуться. – Как вернемся, обсудим детали.

В тесной комнате, у раковин, стоявших по периметру, столпилась куча мужиков, чистивших зубы и громко умывавшихся. Они по-прежнему не обращали внимания на новеньких, увлеченные утренними процедурами.

Вернувшись к своему месту и вытираясь на ходу полотенцем, переброшенным через плечо, Михаил обратил внимание, что некоторые набирали в кружки холодной воды и шли к своим койкам, чтобы выпить ее с припасенным со вчерашнего вечера подсушенным куском хлеба.

– Сейчас бы яичницу пожарить! – мечтательно проговорил Борис, перехвативший Мишкин взгляд, глядя на завтракающих работяг. – С салом, например. И здоровую чашку крепкого кофе с толстенным бутербродом!

– Может хватит уже, – протянул Дима, – я и так в предобморочном состоянии от голода.

– Куда нас отправят? – осторожно спросил Михаил, присаживаясь на койку. – Какую работу заставят делать?

– Не важно. – Борис продолжал всеми силами поддерживать положительный настрой в группе. – Нам в любом случае будет полезнее выйти из ангара, чтобы осмотреться, чем сидеть здесь, не зная, что предпринять.

– Это точно, – согласился Михаил. – Пошли, нам пора.

Попрощавшись с Петром Сергеевичем и подбодрив его шутками, полярники пошли следом за выходившими из ангара рабочими, где их уже ожидали конвоиры. Дорога шла сквозь материковую толщу континентальной Антарктиды. С первого взгляда было понятно, что эти пещеры имели рукотворное происхождение. Забыв обо всем на свете, ученые всматривались в древние вкрапления, окаменевшие наплывы и осадочные породы, открывавшиеся перед глазами во всей красе, обнажая тайны, хранившиеся запечатанными миллионы лет. Они смотрели не просто на стены, подсвеченные тусклым светом редких ламп, а в глубокое прошлое, когда этот континент омывался тропическими морями, а кроны его древних деревьев раскачивали теплые ветра. Как хотелось взять образцы и отправить их в лабораторию на исследования, сулившие сотни открытий! Михаил провел рукой по холодной шершавой стене, касаясь самой истории Земли.

Прогулка, занявшая не более пяти минут, закончилась у широких железных дверей. У входа стояли два вооруженных человека, выдавая каждому входившему бирку с выбитым номером на длинной цепочке. Рабочие вешали эти бирки на шею и проходили через дверь. Троим полярникам выдали такие же и пройдя дальше, они оказались в самом настоящем заводском цеху, расположившемся в огромной зале. Высокий купол нависал над головами на высоте не менее десяти метров, ширина была около сотни, длину определить было сложно, так как дальний конец цеха терялся во мраке. В центральной части, освещенной яркими длинными лампами, свисавшими с каменного потолка, расположились станки всевозможных размеров и назначений, конвейерные ленты, слесарные столы, инструменты, заготовки и материалы, сложенные аккуратными рядами в проходах.

Рабочие уверенно разбрелись по цеху, занимая свои места и приступая к работе. Ученые остались у входа в ожидании дальнейших распоряжений. Вскоре к ним подошел невысокий мужичек в длинном рабочем халате синего цвета, надетом поверх комбинезона.