Даты на открытке не было, но фломастерные краски уже сильно выцвели. Не надо быть гением, чтобы понять, что Катюша – это моя, типа, сестра, а вот прочее мутно звучит. Куда ей надо «прорваться», зачем, почему только ей, а не всем нам вместе? Ладно, потом узнаю. Только спрашивать придется аккуратно, не как у Славика. Чую, с юной стервочкой сказка про «таблетку» не проканает.

Вторая кровать, определенно, моя. Застелена так себе, никаких открыток, зато прикроватная тумбочка служит складом для всякого барахла. Позже его раскопаю. Пойму еще что-нибудь про Непряху. Пока что в окно посмотрю – вид с высоты отличный. Стеклопакеты чистые, мытые, за окном лежат сплошные многоэтажки, а вот дальше видно пустое пространство. Желто-зеленое поле и гора за ним. Или не гора – слишком уж ровно тянется, вправо и влево. Может, стена та самая? Граница Ковчега, за которой любого ждет смерть? У нас тут, значит, окраина сектора, и это понятно, логично, объяснимо – пролетарское гетто для Слуг. Не Властителям же селиться возле стены!

Сзади запахло цветами, только затем послышался недовольный голос:

- Ты че тут застрял так надолго? Отец зовет!

- Нафига?

- Ты меня спрашиваешь?! – девочка-мальчик скривила мордашку, щелкнула себя пальцем по шее. – Ужинать сел, в одного набухиваться скучно, а я ж не буду.

- Я тоже не любитель. Как бы его отфутболить грамотно, чтоб не обиделся?

Девица опять удивилась, но отступать в этот раз не стала. Взглянула с явным любопытством:

- И давно ты, братик, от стопки на халяву стал отказываться?

- С сегодняшнего дня, сестренка. У меня сегодня башку заглючило, впервые в жизни, чуть не обосрался. В переносном смысле, конечно. Забыл, кто я такой и где живу. Тебя вот не сразу вспомнил, подумал, что ты моя подружка.

- Давай еще, в постель ко мне залезь! – фыркнула она, но без особого страха. – Тебе реальную телку пора завести, совсем озабоченный! Или не смотрит никто?

- Разберемся, - ушел я со скользкой темы и двинулся на кухню. Нефиг злить отца, когда ему хочется выпить. Даже если это не отец.

- Явился, не запылился! – приветствовал меня хмурый дядька без лишней оригинальности. – Сытый что ли? Или не устал, жрать не хочешь?

- Хочу, - сказал я искренне, а нос мой уже поймал пельменный аромат, одинаковый для любого мира, наверное. Катюха постаралась, наварила полную кастрюльку, и прямо в кастрюльке оно теперь на столе стояло. С бульоном. Две глубокие миски, алюминиевые ложки, какая-то красная штука в стеклянной банке. Бутылка с самой простой этикеткой, какие я видел в жизни: надпись «Водка» черным по белому и никаких картинок. В рекламе товар не нуждается, походу. Две стопки, тоже без украшений.

- Наливай, чего тянешь!

- Без проблем. А тебе не хватит на сегодня?

- Чё?! – пару секунд «отец» на меня глядел, будто ушам не верил, потом посмотрел на свой кулак и снова на меня. Если попробует стукнуть, я ведь отвечу. Силы не те, но и противник не из крутых.

- Ты теперь вместо мамки решил занудствовать? – сказал он уже без агрессии, с обидой даже. Что-то понял, наверное, по моему взгляду.

- Та всё граммы считала, здоровьице берегла, а хули толку? Для нечисти постаралась, чтоб мяско вкуснее?! Да вот хуй им по всей морде, понял?!

- Ага, - сказал я, хоть не понял почти ничего. – Давай-ка, батя, без обид. Тебе я налью, но нам с Катюхой ты эту херь навязывать не будешь. Она еще мелкая, я тоже… растущий организм. Сам уж давай, как-нибудь.

- Хуя се, ты заговорил! Оперился что ли?!

- Оперяются петухи, а твой сын петухом быть не может. Согласен?

Показалось, что «батя» реально взорвется и скажет что-то совсем уж оскорбительное. Такое, за что его придется ударить без уважения к годам. На всякий случай, я погасил конфликт в зародыше – налил-таки полную стопку и подвинул ему по столу. Хотел даже пельмешей наложить, но хмурый дядька справился сам, принципиально, с обиженной резкостью. Накидал себе половину миски, плеснул сверху красной бяки, выпил рюмку, не чокаясь, будто за покойника.

- Хер с вами, я и сам могу! – сказал, зажевав эту тему пельменем. – Про Катюху понятно, хоть ни хуя уже не мелкая, совершеннолетняя, а ты-то чего?! Сегодня трезвенник, завтра мясо не жрешь, а там и до пидора недалеко!

Я от этой стремной логики аж закашлялся. Хотел нагрубить, но вспомнил прежнюю жизнь и прежних своих знакомых, кто не из спорта. Тоже дебилов хватало, но как-то ведь дружили.

- Не волнуйся, отец, ориентация у меня железобетонная и мясо люблю. Обязательно женюсь на хозяйственной бабе, умеющей готовить. На толстой, доброй, ласковой бабище, она тебе сто пудов понравится!

- Женилка-то отросла? Или, может, зарабатывать научился?! – «отец» налил себе вторую, глянул хмуро. – Тебе, опездолу, сколько лет?! Тебе с твоей школы сраной выпускаться скоро, а работу не знаешь до сих пор! Когда со мной в подземелья ходил прошлый раз? Ведь забыл уже, гадом буду! Думаешь, вечно халявой проживешь, на отцовской шее?

- Ни хера я такого не думаю, - выдавил я из себя между жевками. Красная бяка оказалась кетчупом, хоть и со странным вкусом, но к пресным пельменям и это было норм.

- Наоборот, хочу быстрее делами заняться. Пойдем в твои подземелья, уговорил! Хоть сейчас!

- Поздно сейчас, - «отец» к шуткам юмора оказался совсем не склонен. – Поздно и страшно, и заклинания эти блядские могут не сработать. Ты ж во вторую смену учишься? Вот с утра и полезем, как раз до уроков управишься.

Дальше он ужинал в одиночку. Похоже, закончит поллитру в одно лицо, и завтра не будет у нас никаких подземелий. Зато хоть высплюсь нормально.

- Попрут его с работы за такие приколы, – сказал я Катюхе, когда удалился переваривать пельмени в нашу с ней комнату. – Если он и там уже шары заливает…

- Ну, до сих пор же не выгнали. Ценный специалист! - в ее голосе прозвучало пополам уважения и презрения. – Не, я всё понимаю, с мамой… сама до сих пор в подушку ору, но не бухаю же!

- Еще бы ты бухала!

- А че, имею право! Мне тоже кастовая норма положена, еще с восемнадцати. Перестану деньгами брать, всегда буду «синяя» и позитивная. Не хочешь?

- Хочу! Ремня тебе всыпать по голой заднице! – сказал я с реальной злостью, а заодно удивление спрятал. Слугам, значит, водка бесплатно выдается, если правильно понимаю? Чтобы келдырили между работой и никуда особо не дергались. А у прочих каст какие нормы и привилегии – у тех же Властителей, например? Икра, коньяк и «кокос» в серебряных пузырьках?

В паузе между мыслями я привычно упал на кулаки, хотел принять упор лежа, но тело Непряхи мгновенно меня поправило. Ткнуло носом в самом прямом смысле – в прикроватный коврик. Вдохнул, матюкнулся про себя, отжался кое-как три раза. Руки и плечи загудели, шею свело, в животе поселился злобный червяк и начал его прогрызать изнутри. Мудак ты, Непряха! На спорт забивал, а мне теперь мучайся с этим дохлым мясом!

- Ты чего это, Никитка? Решил меня сегодня окончательно шокировать и вывести из равновесия? То бухать не хочешь, то моя голая задница тебя интересует, теперь половые акты репетируешь. Прямо на полу!

- Поговори мне еще! Заставлю сейчас по району кросс бежать, чтобы дурь закончилась! Брат я тебе, или где?!

- Не знаю, - ответила Катюха без улыбки, прищурилась даже. – С утра был нормальный Никитка, а сейчас как-то странно всё. Даже страшновато. Это, правда, ты?

- Не-ет, это чу-удище лесно-ое! – прорычал я со всей дури и рожу скорчил, а она, вдруг, взвизгнула и залезла с ногами на кровать. На мой хохот обиделась уже всерьез, даже глаза заблестели:

- Ты реально, дебил что ли?! Чё творишь, вообще?!

- Хочу тебя съесть, - сказал я сурово и жутко, но Катюха вдруг снова покраснела, а обида на ее лице сменилась чем-то другим. Удивлением?

- Ложился бы ты спать… братик, - сказала тихо и отвернулась, но наблюдать за мной не перестала. Краем глаза, без страха, но и без насмешки.