Филатов и сам бы давно уже уволился, если б было куда уйти… Но с поста директора предприятия только или на повышение, или вперёд ногами. Повышать его никто не собирается и до пенсии ещё семь лет… Тупик… Хряпнул коньяка одним махом, в надежде, что немного отпустит.

— Андрей Дмитриевич, к вам из Пролетарского райкома человек, — влетела к нему в кабинет помощница, прикрыла дверь и придавила её спиной для верности. Он даже пустой стакан спрятать не успел.

— Чего ему надо? — удивился он. — Мы же к Ждановскому району относимся.

Но помощница только замотала головой отрицательно, мол, понятия не имею.

— Ну, давай его сюда, — тяжело вздохнул Филатов и убрал стакан с глаз долой.

— Добрый день, Андрей Дмитриевич, — вошёл к нему в кабинет невысокий крепкий щеголь, одетый во всё импортное. — Сатчан Павел Игоревич. Второй секретарь комитета ВЛКСМ Пролетарского района, — протянул ему руку он.

— Чем могу помочь? — отстранённо спросил его Филатов, поздоровавшись, и показав рукой на стул перед своим столом.

— У меня поручение от нашего первого секретаря райкома партии, — удобно уселся перед ним посетитель и Филатов расстроился, еще раз оценив, как дорого и хорошо тот одет.

Как можно быть таким молодым и таким уверенным в себе? — с завистью подумал он. — Никак сынок очень серьезных родителей… А я вот сам пробивался…

— К нам поступил сигнал, — продолжил щеголь, — что у метро Пролетарская трудящихся в дни аванса встречает машина вытрезвителя. Метут всех подряд, даже тех, кто только слегка выпивший. Вы слышали о таком самоуправстве?

— Слышал, — удивлённо и с надеждой посмотрел на посетителя директор. — Жаловались рабочие неоднократно, когда на них сигналы приходили о задержании в пьяном виде.

— А вы пытались как-то решить этот вопрос?

— Как? Это не наш район. Моё районное начальство никак не повлияет на ваших милиционеров. И потом, кто даст ход такому?

— Согласен… Но можно же было неофициально этот вопрос решить. Ваш первый секретарь позвонил бы нашему первому секретарю и все проблемы были бы сняты…

— Не знаю, как вашему, а нашему первому секретарю глубоко фиолетово, что там делают с моими рабочими менты из чужого района, — с нескрываемым огорчением ответил Филатов. Может, если бы не бахнул коньяка, то и не осмелился бы. Но коньяк придал наглости. Накипело, и хотелось хоть как-то облегчить душу.

— Очень жаль, если у вас так. У нас всё по-другому, — многозначительно проговорил щеголь, внимательно глядя ему в глаза. — У нас первый секретарь горой стоит и за рабочих, и за директоров…

Это что он сейчас хотел сказать? — не понял Филатов.

— В каком смысле, горой стоит? — прямо спросил он посетителя, решив, что неясности стоит сразу уточнить.

— В прямом, Андрей Дмитриевич, — ответил тот. — Улучшение условий труда для рабочих. Обеспечение производства лучшим сырьём, новейшим импортным оборудованием…

Спасибо! Меня уже обеспечили сырьём! — горько подумал Филатов. — В пору в петлю лезть.

А этот молодой выжидательно смотрел на него.

Так, теперь никаких сомнений. Понятно, что он предлагает… Покровительство, как они это называют. Вопрос только — чем за него придётся платить?

— И на каких условиях? — прямо спросил директор, устало взглянув на него.

— Хорошие условия, Андрей Дмитриевич. Мы возьмём на себя урегулирование ваших проблем с государственными структурами. Обеспечение сырьём. Модернизацию производства при необходимости.

— А взамен?

— Вы должны будете, как профессионал, обеспечить бесперебойную работу фабрики. Собственно, то, чем вы сейчас и занимаетесь, только мы вам ещё и помогать будем.

— Не понял, тогда, в чём ваша выгода?

— Мы научим вас, как немного иначе организовать работу фабрики, — уклончиво ответил посетитель.

Филатов молчал. Он прекрасно понимал, о чём идёт речь. Его фабрика и так уже работала «немного иначе». Только он, кроме риска встать к стенке, почти ничего от этого не имел. Как и бухгалтер. А ведь они видели, какие суммы уходят налево каждый месяц… Но не идти же в ОБХСС? Никогда директор, даже заложивший остальных участников левака, сам легко не отделается. И смеяться с него менты будут, когда выяснится, что вначале ему совсем другие условия обещали, когда все только начали организовывать. А это обязательно всплывет. За такую мотивацию явки с повинной только срок могут добавить…

— А лично я что буду с этого иметь? — прямо спросил он. Опять коньяк помог решиться…

— Если вам интересно, мы можем встретиться и обсудить это более подробно.

Филатов смотрел на него и думал, что парень выглядит слишком холёным для ряженого сотрудника ОБХСС. А что, если это его шанс выйти из-под контроля родственника Дружининой? Это их «покровительство» уже поперёк горла встало! Можно сейчас попытаться избавиться сразу и от давления Серпухова, и от этой ведьмы Дружининой. В конце концов, эти ребята берутся решать все вопросы? Вот пусть тогда и продемонстрируют, как они их решают. А с меня, он сказал, только производство? Ну так я и так им занимаюсь, и никто мне не помогает.

— Мне интересно. Давайте, встретимся. Только сразу хочу предупредить, у фабрики очень сложные и специфические взаимоотношения с поставщиками кожсырья.

— Давайте мы лучше это обсудим в неформальной обстановке, — остановил его посетитель, понимающе кивнув.

Москва. Главная редакция радиовещания для детей.

— Хороший отклик получил выпуск программы «Ровесники» на тему патриотизма, — докладывал заведующий отделом учебных передач Юдин на совещании у главного редактора. — Письма до сих пор идут…

— Это тот, где студент из МГУ про «Бессмертный полк» и поисковые отряды рассказывал? — уточнил главный редактор Шинкаренко.

Юдин кивнул в ответ.

— Да, хорошая передача получилась. В особенности для новичка. И идейный посыл мощный. Наверху наверняка оценят. Ну, раз такой отклик, то давайте две отдельных программы сделаем. Одну про «Бессмертный полк», и вторую — про поисковые отряды. И вообще, надо его чаще задействовать, раз он так радиослушателям понравился.

— Хорошо, — сделал себе пометки в блокноте Юдин.

Москва. Квартира Ивлевых.

Успели с мамой сделать малышам массаж и физкультразминку, как Галия пришла и хотела уже сменить меня на посту, но я отправил её сначала ужинать. А то что-то уже слишком похудела, даже стройнее стала, чем до родов была.

Потом позвонила Латышева из детской редакции радиовещания. Сказала, что моё выступление вызвало большой отклик и в редакцию пошли письма по тем темам, что я поднимал. Я вздрогнул. Неужели и там мешки с письмами начнут мне радостно совать? Ну, если так, я их Румянцеву в КГБ отнесу. Его инициатива, так пусть сам читает и ответы дает. Хотя, конечно, пошлет он меня подальше с таким предложением…

— Решено записать две отдельных передачи, — сообщила она. — Отдельно по поисковым отрядам, отдельно по «Бессмертному полку».

— Ну, хорошо, — согласился я. — Только можно записать их обе в один день? Чтобы мне не приезжать два раза.

— Но программы большие, по пятнадцать-двадцать минут каждая, — растерянно возразила редактор. — У вас получится две передачи сразу записать?

— Ну, а почему нет? — удивился я.

Договорились, что она согласует сейчас время со студией и перезвонит. Попросил её завтра на вторую половину дня запись не планировать, сказав, что я не смогу к ним приехать. У меня же ещё лекция от общества «Знание» завтра.

Приехал Загит. Очень даже довольный жизнью.

— Знали бы вы, у кого я сейчас дома с рулеткой лазил! — прошептал он.

— Что, пошло работать сарафанное радио? — улыбнулся я.

— Да-аа, — многозначительно посмотрел он на меня.

— Ну и отлично!

Усмехнулся, когда он отвернулся. Вот же какую попытку меня заинтриговать предпринял! Но я не поддамся, расспрашивать не буду. Все равно он Галие расскажет, а она мне обязательно. Вот так и узнаю…