третья штормовая Над кромкой зимнего шторма ворона парит рваным пятном, тело ее не бликует, она кажется плоской Море слепое выносит на камни пластмассовый лом. Он как часть галечной массы то там, то здесь зеленый красный голубой безобразный разбросан. Или он не безобразен. Прибрежному голубю все равно, на что наступать, когда он идет по камням и ищет чем пропитаться Море приносит на берег серые тушки птиц. Они застыли как валуны, еле розовый цвет их безжизненных клювов рифмуется с истертыми банками от кока-колы. Крышки бутылок как старые зубы обиты и на солнце саднят Море выносит все мертвое. Мутные тела медуз дрожат, подбадриваемые волной Медный торс дерева так похож на тело в предсмертной судороге. Я вижу линию живота, и вместо пота блестят хрусталики соли Облако темной ладонью накрыло берег Все происходит. Море двигается слепое Оно бросило обожженное тело молочного поросенка, светится позвоночник и темнота потрохов Все, что здесь умирает, не превращается в падаль. Плоть каменеет. Соль сохраняет разбитых нырков Лежит буревестник в кружевах серой пены, волна его прибивает к рыжей глыбе песчаника 5.03.2021 Осень (1) Алые травы слегли, истощившись за лето, на горизонте были видны сизые холки холмов. Я легла на краю оврага, смотрела, как шевелились березы Время сделало меня плоской. Оно сплющило меня, так бездомный давит пивные банки Ночью рыжее зарево пылало над горизонтом. Ночь была беспросветна, как копоть на боку котелка, в ней отразилась медная проплешь заката Ночь была беспросветна, как копоть, и бархатна, как губы козленка Мы вдыхали ее, ты сказала, глядя в ночь, в рыжие всполохи света с силуэтами острых деревьев: я понимаю, как можно поверить в леших. Я кивнула, и чернота зарябила (2) В день приезда мы шли мимо конюшни. Пахло навозом, цепи звенели, щелкало тихое сено, ты разбивала копоть холодным лучом айфона, ты говорила: здесь так темно и тихо словно я растворилась и меня никогда не будет Ночь нас вдыхала, мне нравилось это соседство Мне нравилось думать: там внутри ее тихой ноздри березы как пальцы одурманенной кисти колышутся над оврагом (3)
Пижма чернеет в траве, зонтики болиголова как старые кости стоят над тропой Я пустая, мой лобок зарос буреломом русых волос, и внутри я сухая, как мертвые предзимние травы Холод идет, поражая жучков, но верба готовит красные почки с торчащим в разрывах пушком. Я приблизилась и облизала, они были сладкие, напоминали копытца новорожденных животных За завтраком скомканной ниткой показалась божья коровка в осенней дремоте, кромка рыжего панциря выдала в ней насекомое. Я ее перевернула, она ноги как весла сложила. Холод сразил ее Перекличка сорочья парит над холодной землей. На краю оврага я вижу: он – мохнатая складка. Березы медленно спят в свете увядшем Карельские линии Первая лицевая мы шли в темноте и фонари цвета топленого масла освещали остов лесного отеля не было ветра время притихло над ярко-зеленым газоном * виниловое озерцо днем отражало штришки белых берез теперь все вокруг проглотило я смотрела в него с плавучего пирса можно увидеть пожелтевший валун и космы гниющей осоки черное озеро вечером раздается и наполняет мир Вторая лицевая полотно тумана давит время * горбы муравейников спят в ряби лесной листья рябины не успели опасть но уже нефтяными глазами отражают низкое небо зеркальца их мелькают в траве * ели тянут тонкие пальцы на каждом держится капля стерильной росы подношу их ко рту распробовать хвойное жженье * в редком свете лесном все изгнивает искрятся елочки мха * я присела на корточки вровень черному пню * мир тесной тропой тянется к впалым болотам там над бурой водой камышовая чаща трасса за лесом гудит идут лесовозы везут сосновые торсы * в глотке леса тепло мох обнажает головы серых камней * потухшая береста растворяет лесную тропу |
