— Согласен. Но герцог оказался крепким орешком. Признаюсь, не ожидал. А теперь, если позволите, то я бы хотел отдохнуть. Все-таки привык больше сражаться с помощью магии, а не железа. Это выматывает.

— Конечно. Я распоряжусь.

Кивок, и вот одна из служанок, в которой я с трудом узнал Восьмую, ведет меня куда-то вглубь дворца, где находятся гостевые комнаты. Пока идем, получаю на артефакт информацию о малефиках.

Ну да, кто бы сомневался, катакомбы, где же еще прятаться темным силам? Как же заезжено! Опять лезть вниз, а там сырость и крысы. Не люблю и тех, и других.

— Устали, Ваше Высочество? — даже голос изменила, чертовка. Не знал бы точно, что она — это она, обязательно бы повелся.

— Немного. Мне бы диванчик какой, да чашечку кофе.

— Конечно, Ваше Высочество. Я все мигом организую, — мы зашли в какие-то покои, стены которых были обильно украшены картинами.

— Вы пока отдохните, а я мигом. Можете пока посмотреть картины. Особенно хороша на мой взгляд эта, где изображен Альфред Корнуэльский во время битвы при Тифани.

— Я понял, это намек, я все ловлю на лету, но не понятно, что конкретно ты имела в виду, — пропел я, с сомнением рассматривая работу местного художника. Ни на ней, ни за ней ничего не было — голая стена. И так, и эдак — не понимаю.

— Смотрю, вас заинтересовала эта картина? — просочилась в комнату София. За ней следом вошли служанки и споро накрыли стол — чай, легкая выпечка. Сойдет.

— Люблю, знаете ли, сцены баталий, — оторвался я от изучения.

И чего она, спрашивается, приперлась? Хотя, в свете информации, полученной от Лилит, это как раз логично. Вот сейчас и проверим.

— То есть, любите сражаться?

— Конечно. Это же логично — мужчины уходят на битву, а женщины машут им вслед платочком.

— Как-то вы грустно описали вроде как героический момент…

— В смерти нет ничего героического. Это просто смерть — не более. Подохнуть каждый может, а вот выполнить задание и выжить — это уже искусство. Впрочем, смерть тоже разная бывает: умереть за правое дело почетно, а расстаться с жизнью, скуля, как побитая собака — позорно. Но каждый выбирает сам, как встретить старуху с косой.

— Ну почему же сразу старуху? Вдруг смерть — молодая и прекрасная женщина?

— Возможно и так, но мертвому уже все равно.

— А вы боитесь умереть? — с огоньком в глазах подалась она вперед.

— Умереть? — всерьёз задумался я. — Наверное, нет. Боюсь умереть, не успев выполнить задуманное, так, наверное, правильней.

— А что вы задумали?

— Да много чего. Жениться вон хочу, детишек понянчить. На лыжах в горах покататься — планов море, и всей жизни не хватит, чтобы их осуществить.

— Жениться… А ведь меня пророчили в ваши невесты.

— Боюсь, этого никогда бы не произошло.

— Почему же? — опять подалась она вперед, продемонстрировав глубокое декольте. Но увы для нее, сейчас я был Первым, поэтому ее прелести меня не завлекали.

— Между нашими народами слишком много крови, чтобы рано или поздно она не вылезла.

— Так это же было бы логично — два правящих рода соединяются, чтобы прекратить многовековую вражду.

— Ханьскую вазу, разбившуюся на тысячу осколков, не склеить даже богам. А наши отношения именно ее бы и напоминали. Должны пройти века, чтобы разные народы перестали видеть друг в друге врагов. Годы войны не сменятся по желанию годами мира. Всегда найдутся те, кто против этого.

— Поэтому вы убили герцога Норфолка.

— Я его убил, потому что он вызвал меня на дуэль до смерти.

— Однако вы не удивились его вызову.

— Конечно. Я был готов, что на этом приеме что-то подобное произойдет. Я только удивлен, что попытку моего убийства попытались обставить в благородном виде, а не напали из-за угла.

— Знали, но все равно пришли?

— Гордеевы не бегают от врагов.

— Гордеевы, — задумалась она. — Единственный мужчина-маг, что выжил в битве между Темными и Светлыми богами. Наши историки полагают, что вы на него очень похожи.

— Увы, мне до него далеко, — улыбнулся я.

— Но идете его дорогой?

— Нет, она у меня своя. Его путь — это его выбор. У меня он несколько иной.

— И в чем же он?

— Сохранить то, что есть.

— То есть, вы против перемен?

— О каких переменах вы говорите?

— Ну, вы же слышали, что в мире сейчас витает упорный слух, будто к мужчинам скоро вернется магия. Как вы к этому относитесь?

— За счет чего вернется, можете ответить?

— Ну, если женщинам магия дарована Светлыми богами, то логично, что к мужчинам она вернется тогда, когда вернутся Темные…

— Если так ставить вопрос, то я против.

— Хотите остаться единственным одаренным? Не находите это эгоистичным?

— Вы сидите тут, вся такая красивая, в платье, за цену которого можно год содержать детский приют. Вы пьете чай стоимостью с десяток детских площадок, за ваше колье можно построить современный медицинский комплекс… И вы говорите мне об эгоизме? — насмешливо приподнял я бровь.

Ага, сижу такой, почти расслабленный, только и успеваю укреплять щиты, потому что ее сила подобно кислоте их активно разъедает. С виду все красиво, но внутри мы уже начали бой и пока у нас паритет. Я не спешу нападать, проверяя ее мощь, а она не рискует ударить сразу всем, из боязни ошибиться.

— Всегда есть тот, кто выше, и тот, кто ниже. Но шансы подняться или упасть есть у каждого.

— То есть, вы действительно думаете, что какая-нибудь простая селянка может стать императрицей, а вот вы, например, принцесса — пойдете доить коров и убирать навоз?

— Такое возможно и примеры подобного в истории были.

— Конечно. Но добровольно вы этого не сделаете, потому что вас все устраивает. Разве это не тот же эгоизм, в котором вы пытаетесь обвинить меня?

— Это другое. Тут мы говорим про отдельные личности, а я имею в виду весь мир.

— Мир, который погрузится в хаос, если что-то изменить. И вообще, я не понимаю — вы же девушка и вы первая не должны хотеть что-то менять?

— Я за равноправие…

— Сказала принцесса…

— Да, именно принцесса. Или вы думаете, у меня больше прав, чем у последней крестьянки? Очнитесь, Сергей! Меня собираются выдать замуж за нелюбимого человека, страна погрязла в анархии, власти нет ни в столице, ни в провинции. Народ обозлен, того гляди, вспыхнут бунты.

— А что вы сделали, чтобы этого избежать?

— О, я делаю, и еще как, — улыбнулась она. Правда, это больше напоминало нервный оскал.

По ее лицу текли капли пота, потому как я уже почти проломил ее защиту, и еще немного, и тьма, что внутри нее, рванет и откроет мне дорогу к малефикам.

В этот момент за дверью раздался шум, звуки ударов, после чего она открылась и вошла Шестая.

— Не хотели пускать. Побила.

— Герцогиня?

— Слабачка. Убила, — сказав это, она обошла кресло, в котором я сидел, и встала за спиной, ближе к левой руке.

— У вас странная служанка, — голос Софии стал чуть тягучим, а глаза периодически мигали тьмой.

— Она не служанка. Благородная леди, которой доверили мою охрану.

— Одаренный в ранге императора нуждается в охране? Какого же она уровня? Мифический бог?

— Ее уровень достаточен, чтобы никого сюда не пустить. Хватит ломать комедию, София. Выпускай уже тьму, пока она не разорвала тебя изнутри. Лечить буду.

Мой щит Велеса вспыхнул светом с такой силой, что обжег ей глаза. Зашипев, как кошка, она отпрянула и оказалась на стене комнаты, крепко вцепившись в нее когтями.

— Светлый выродок! Надо было убить тебя тогда, когда была возможность!

— Ну, не убила же, — пожал я плечами, постепенно обволакивая комнату светом.

Сигнал от моих девчонок уже поступил — они начали спуск в катакомбы. Идут на ощупь, потому как ни карты, ни провожатых у них нет. Будут искать, тем более, что есть способы ускорить поиски.

— Зато сейчас могу, — миг, и тьма выплескивается из нее… Но только затем, чтобы сформировать портал, из которого вылезла рука и утащила ее в него под гневный вопль: — НЕ-Е-ЕТ!!!