Я год носила траур по нему – одевалась во все черное, не веселилась и замкнулась в себе, стала собственной тенью. Его смерть пришлась на мой пубертат – период, когда психика подростка особенно неустойчива. Представляешь, что творилось в моей душе и голове? Я жить не хотела, Мартин. Каждую ночь я плакала и молила небеса и самого дедушку, чтобы он вернулся ко мне любыми путями.

Я хотела, чтобы он вернулся и сказал: «Я больше никогда не покину тебя. Мы еще столько всего не сделали вместе. Я больше никогда не покину тебя…»

Чтобы хоть как-то выносить это горе, Мартин, я приобщилась к опасному образу жизни, я неосознанно начала убивать себя. Алкоголь и сигареты давали мнимую иллюзию успокоения, которая облегчала мое существование и притупляла чувство горести. Меня никогда не тянуло к вещам, которые вызывают зависимость, в моей душе всегда была гармония. Но в тот год я примкнула к плохой компании, которую раньше обходила стороной. Все ребята были из неблагополучных семей и искали утешения друг в друге и в улице. Но я не была из неблагополучной семьи – я ее просто потеряла: дедушка умер, и все родственники перестали звать нас на семейные торжества и поздравлять с праздниками. Мама стала больше работать, и я почти ее не видела дома, мы отдалились еще больше друг от друга. Бабушке требовался уход, и ее забрала к себе тетушка, мама Алекс. Семья распалась в один миг, будто ее и не было никогда. Конечно, я хотела уйти от этой реальности. Я не подписывалась на такое в свои четырнадцать лет!

В тот год я запоем освоила всех классиков – их романы и очерки, дневники и биографии, чтобы забыться и побыть хоть ненадолго в другом мире, не здесь. Это было как обезболивающее. Я посмотрела все фильмы про смерть и загробную жизнь, чтобы утешить себя тем, что ничего не заканчивается после упокоения и на том свете душа продолжает свое существование. Но все это имело кратковременный эффект. Я начала сочинять стихи, изливая боль на бумаге. Когда уже ничего не помогало, а я так и не смогла свыкнуться с дедушкиной смертью, я перестала бороться с желанием покончить с жизнью. И тогда это казалось мне единственным спасением из того ада. Уйти к нему. Чтобы снова быть вместе.

Это была моя пятнадцатая зима. Стоял настолько тихий вечер, что беззвучие во дворах давило на виски. В окнах домов горел желтый свет вперемешку с голубым свечением гирлянд. Я думала: «Какой прекрасный вечер, чтобы уйти из жизни».

Ни с кем не попрощавшись и не оставив сообщения, я села в автобус, который довезет меня до конечной остановки нужного мне района. На его окраине стояла заброшенная многоэтажная клиника, стройка была заморожена уже несколько лет. Никто из местных не совался туда, потому что здание могло обрушиться в любую минуту: проваливались лестницы, что-то периодически откалывалось от фасадов, сыпались потолки. Меня не останавливало это: я планировала забраться на крышу и шагнуть с одиннадцатого этажа, прекратив свои муки…

В тот вечер впервые за много лет выпала месячная норма осадков, возможно, ты помнишь. Коммунальные службы не справлялись с уборкой снега на дорогах и тротуарах. Мой автобус застрял в пробке, и когда я доехала, уже значительно стемнело. На заброшенной стройке горел только один фонарь.

Забравшись на крышу, я услышала голоса и увидела компанию ребят: они пили эль, играли на гитаре и лепили снежки из белого искристого снега. Я была уверена, что крыша пуста, поэтому, отойдя от компании подальше, я села на край, свесила ноги и уставилась вниз.

– Ты забралась сюда, чтобы спрыгнуть? – ко мне подсела девчонка примерно моего возраста, в большой розовой вязаной шапке.

– Разве на крышу приходят только для того, чтобы спрыгнуть с нее? – равнодушно ответила я.

– В поздний зимний вечер одинокая девушка сидит на краю крыши. Ну не о мальчиках же ты подумать сюда пришла.

– Тебе-то какое дело, зачем я здесь? – я не хотела ни с кем разговаривать и уж тем более делиться своими планами с первым встречным. Незнакомка начинала мне надоедать.

– Никакого, это твоя жизнь. И если она тебе совсем не дорога, то давай, прыгай, – девушка гладила в руках идеально круглый снежок.

– Ты уйди, и я спрыгну. Мне зрители не нужны.

– Хорошо, – она пожала плечами. – Но перед тем, как я уйду, я тебе вот что скажу. Самоубийство – это побег из тюрьмы. «Конвой» все равно тебя догонит и «упрячет» обратно «за решетку». И каждый твой побег будет оборачиваться одним и тем же результатом – твоим возвращением. Нужно от звонка до звонка просидеть в «заключении», чтобы спокойно выйти «на свободу», на новый жизненный этап. Понимаешь, о чем я?

Я не хотела ничего понимать, потому что мне было до лампочки на весь этот бред. А девушка, не дождавшись от меня ответа, продолжила:

– Объясню по-другому: если ты сейчас уйдешь из жизни, то Высшие Силы, Вселенная, карма, Господь Бог – называй, как хочешь, – тебя найдут, и в следующей жизни ты снова окажешься на крыше, чтобы спрыгнуть с нее. Возможно, причина для самоубийства и способ будут другими, но это произойдет. Тебя будут снова и снова, пока ты не пройдешь урок и не освоишь его, помещать в эту ситуацию. Как в университете – если не сдашь экзамен, не пройдешь на следующий курс. Наверное, в прошлой жизни так все и произошло, и как итог – в тот раз ты не выросла, не вышла замуж, не родила дитя, которому был предопределен срок рождения. Этот ребенок, возможно, спас бы какое-нибудь животное от вымирания, или создал бы лекарство от рака, или обнаружил бы цивилизацию на другой планете. Но так как он не родился и предназначение свое не выполнил, то на Земле произошел какой-то катаклизм. Эффект бабочки – знаешь, что это?

Я снова ничего не ответила, глядя вдаль, в темный горизонт. А новая знакомая в розовой шапке не умолкала.

– И вот теперь ты снова проходишь один и тот же уровень в игре под названием «Жизнь». Если сама себя убьешь, то не найдешь свою стезю, не пройдешь путь, как записано в Книге судеб, предначертанное не исполнится, каким бы оно ни было. Колесо Сансары еще раз определит тебя в похожую ситуацию, где тебе снова придется выбирать – справляться с трудностями своими силами или снять с себя ответственность. Ты не прошла урок, а значит, пройдешь его в следующей жизни. В следующей жизни не пройдешь – значит будут еще и еще такие же одинаковые ситуации и похожие друг на друга действительности. Когда судьбе надоест твое упрямство, то уроки станут жестче, чтобы встряхнуть тебя. Например, после очередной попытки самоубийства ты выживешь, но будешь прикована к постели и, как назло, проживешь до ста лет, пережив всех своих родственников. Причина может быть разной, но следствие – всегда одинаковым. Пока не возьмешь изнутри свою силу, не покроешься, как панцирем, опытом и не умрешь естественной смертью или по воле судьбы, – но никак не по своей воле, – колесо так и будет крутиться в одном направлении. Не ты начала свой род, не тебе его и прерывать. Не ты дала себе жизнь, не тебе ее и забирать. Ты хочешь закончить свое существование сама, а не по воле Господа, и думаешь выйти сухой из воды? Как бы не так. Ты знаешь, что у людей вообще не существует инстинктов – ни материнского, ни самосохранения? Это научно доказанный факт. Иначе суицидов бы не было и детоубийств. Да, у тебя есть воля, это дар от Господа – жить и распоряжаться своей судьбой. Но кто сказал, что эта воля дается просто так? Это совсем не значит, что ты должна мнить себя Богом, – ты можешь только выбирать. Но за выбором всегда последует итог. – Девушка повернулась к друзьям, улыбнулась, помахала им снежком и снова обратилась ко мне: – Хочешь, обратимся к науке? И я скажу, что среди миллиона сперматозоидов только ты родилась, только тебя яйцеклетка мамы впустила, а остальных отвергла. Хочешь, обратимся к религии? В Индии верят, что каждый человек на Земле – избранный, уникальный. Они радуются жизни. Жизни как таковой, как факту своего существования, понимаешь меня? Хочешь, обратимся к мистике? Я пришла на эту крышу со своими друзьями сегодня впервые. Возможно, тебе суждено было встретить меня именно в этот день и в этот час, чтобы не совершать поступок, у которого нет права на ошибку.