– Никто не заставляет тебя бросать друзей и идти с Дайнекой ловить лягушек в пруду. К тому же, зимой они спят, – парировала с сарказмом Молли. – Я прошу тебя всего лишь уделить ей особое внимание и обеспечить комфортом на эти недолгие семь дней. Возможно, у вас найдется много общего, и вы возобновите вашу дружбу.

Мартин с подозрением посмотрел на мать.

– Почему тебя так волнует Дайнека? Не припомню, чтобы ты раньше тревожилась о ней и приглашала на семейные праздники.

– Я никогда не рассказывала тебе, как мы основали фирму с твоим отцом, а ты и не спрашивал, – выкрутилась Молли, а Мартин с повышенным интересом посмотрел на нее. – Мы обязаны бизнесом семье Дайнеки. Когда ее родители погибли, то тетка продала нам их фермы практически задаром. У нас уже была небольшая фирма, но мы с Майклом находились по уши в долгах и кредитах. А фермы Доусонов спасли нас от долговой ямы. Все, что ты имеешь сегодня, – в том числе заслуга и их семьи. Конечно, мы с твоим отцом работали день и ночь, чтобы расширить компанию, и благодаря нашему труду и упорству сегодня мы монополисты в нашей стране, но Доусоны спасли нас тогда.

– И теперь ты чувствуешь за собой обязательства по отношению к их дочери? Приглашая ее на семейные праздники, ты тем самым хочешь отдать моральный долг ее родителям? Но это глупо, ты не находишь? Спустя столько лет, да и для чего? Они погибли не по твоей вине. Тетка так или иначе продала бы фермы другим людям, просто вы с отцом по счастливому стечению обстоятельств тоже занимались растениеводством. И все же мне непонятны твои мотивы.

– Мы хотели удочерить Дайнеку.

Мартин озадаченно посмотрел на мать и отпил воды. Молли тоже глотнула кофе.

– Но ближайшей единственной родственницей девочки была тетка, которая и забрала ее к себе. Мы испытываем к Дайнеке самые теплые чувства и хотим, чтобы она стала в нашем доме желанным гостем.

– Неужели вы так сильно привязаны к ней? Она уже не ребенок, чтобы не чаять в ней души, радоваться ее успехам и сопереживать неудачам, растить ее как родную дочь. Прошло столько времени, разве вы не отвыкли от нее?.. А, я все понял, – Мартин вдруг усмехнулся и встал из-за стола. – Вы хотите нас поженить?

– Мы с твоим отцом были бы счастливы, если бы ты женился на Дайнеке, – без экивоков ответила Молли.

– Вот к чему все шло. Мама, я женюсь на Кики. И проведу Рождество тоже с ней.

– Нет, Мартин Милтон Миллс, ты встретишь Рождество в кругу своей семьи и с Дайнекой. Она умница, красавица, воспитанная, тактичная, в ней течет благородная кровь, – Молли восхваляла Дайнеку как сваха на смотринах. – Она и мухи не обидит. А ту девчонку я не хочу видеть ни в нашем доме, ни в нашей жизни.

– Мама, я уже взрослый человек и сам решаю, с кем проводить праздники. Дайнеку пригласила ты, ты с ней и встречай Рождество, – Мартин направился к выходу.

– Сын, ты поступаешь глупо, расстраивая всех нас. Разве мы тебя так воспитывали? – миссис Милтон в гневе поставила пустую чашку на блюдце. – Разве мы не привили тебе семейные ценности, традиции, почитание родителей? Разве тебе важнее встретить праздник с ней, а не с родителями? Все свободное время ты и так проводишь с этой девчонкой, мы и забыли, когда в последний раз ты находился дома хотя бы два дня подряд! Ты встретишься с Коко, или как ты там ее называешь, после полуночи. И точка. А до того времени я настоятельно прошу тебя остаться дома.

– Хорошо, я встречу Рождество в кругу нашей семьи, – хладнокровно отчеканил Милтон-младший, сдавшись. – Но без надежды на дружбу и тем более на будущий брак, так и передай своей протеже.

– Кики, – Мартин вышел во двор и подошел к светящимся фигуркам оленей, держа у уха телефон, – мне жаль, но у нас не получится встретить вместе Рождество.

– Почему? Что случилось? – Кимберли расстроенно посмотрела на накрытый и украшенный свечами и еловыми ветками стол.

– Приехала моя подруга детства, мы не виделись с ней много лет. И мама настояла на семейном рождественском ужине. Я пытался отбиться, но у меня ничего не получилось.

– Конечно, праздники нужно встречать с близкими и родными. Я понимаю, Мартин.

– Я знаю, как ты расстроилась, поверь, я расстроился не меньше. Я закажу тебе такси после полуночи, и мы встретимся уже у Ника. Мне придется взять с собой Дайнеку.

– Она тоже приедет?

– Да, моя мама хочет, чтобы я провел с ней все каникулы до начала учебы.

– И ты должен делать то, что хочет мама?

– Я понимаю твою обиду. Но я не могу отказать матери хотя бы в этой просьбе. Мы с ней и без того ссоримся через день. Потерпи, пожалуйста, всего несколько дней, я прошу тебя. Когда мы поженимся, мы будем приглашать в гости только тех, кого ты сама пожелаешь.

– Хорошо, до встречи, Марти.

– Пожалуйста, не грусти. Я люблю тебя, – улыбнулся Милтон. – С Рождеством, – добавил он.

– С Рождеством.

Кимберли положила трубку и села на диван, подогнув правую ногу под себя. Мама Кимберли, Кэтлин Кларк, уехала на праздники к лучшей подруге – не хотела мешать Кимберли и Мартину. И теперь Ким придется встретить Рождество в полном одиночестве.

Встав с дивана и налив пунш в бокал, она зажгла свечи и подошла к большому напольному зеркалу в добротной деревянной раме, стоящему в коридоре:

– Милая моя Кимберли, до праздника осталось несколько часов, но я хочу именно сейчас пожелать тебе никогда не оставаться одной. Конечно, ты не одна, с тобой Бог. Но пусть ты будешь окружена любимыми и дорогими сердцу людьми отныне и навсегда, во все праздники. С Рождеством, Кимберли Кларк. Ты самое лучшее, что есть в этом мире, – вытерев слезу, она улыбнулась и чокнулась со своим отражением.

– Всех приветствую! – Мартин с Дайнекой вошли в гостиную в доме Ника. Зала была небольшой, как и сам дом. Николас жил там с матерью, сколько себя помнил. В доме стояла старинная мебель, было чисто и уютно. Повсюду расставлены современные предметы декора – статуэтки, свечи, на стенах висели картины и постеры, на диване и креслах лежали шерстяные пледы и подушки. Мерцали гирлянды, пахло имбирными пряниками и ванилью с корицей.

Я сидела на диване, забравшись на него с ногами в вязаных носках с оленьими мордочками, между Ником и Ким, на которых были такие же носки – мой подарок. Мы пили безалкогольный глинтвейн и смотрели веселую рождественскую передачу по телевизору.

– Привет, Милти. Привет, Дайнека, – я помахала им рукой и почувствовала, как напряглась Кимберли.

– Это Дайнека Доусон, моя подруга детства. Мы когда-то жили по соседству. Она была на юбилейном вечере и решила остаться на праздники. – Пока Мартин представлял нам Дайнеку, та искоса рассматривала Кимберли. Миссис Милтон не рассказывала особо о ней, но даже в своем воображении Дайнека не представляла, насколько Кларк красива. Ее волосы, подстриженные под длинное каре, переливались оттенками черного. Густая челка закрывала брови, чуть раскосые, миндалевидные глаза были глубокого карего цвета. Крупный нос с небольшой горбинкой совсем не портил ее лицо, наоборот, добавлял шарма, а чувственные губы были чуть пухлыми и хорошо очерченными. Дайнека отвела взгляд от Кларк и улыбнулась мне уголками рта.

– Точнее, так решила миссис Милтон. Мы с ней очень сблизились, – Дайнека снова покосилась на Кимберли, ожидая ее реакции. Но та и бровью не повела.

– Дайнека, это Николас Никсон, мой лучший друг. Матильда Майер – моя лучшая подруга, – показал на меня Мартин. – Вы знакомы с ней шапочно, поэтому я еще раз вас представлю друг другу. Мы с Мати сидели за одной партой в старших классах, и она частенько позволяла мне у нее списывать. А я в свою очередь держал ей волосы, когда ее впервые тошнило – она тогда перебрала с алкоголем на вечеринке.

– Засранец, – я кинула подушкой в Милтона, но он увернулся.

– А это Кимберли Кларк, – Мартин повернул голову к Ким и нежно ей улыбнулся. – Я называю ее Кики, но ты можешь звать ее Ким.