– Он практически ничего не может с собой поделать, – сказал Стивен. – Мне бы пора к этому привыкнуть.

Она протянула к нему руку. Ее рука была холодной и сильной. Он поискал в себе какую-нибудь реакцию, но ничего не нашел. Даже сожаления.

– Ухура… Не побудете здесь несколько минут? Просто посидите рядом?

– Конечно.

Он откинулся на спинку пилотского кресла. Ухура, не выпуская его

руки, села подле него в кресло второго пилота. Она заметила, как осунулось его лицо, и обрадовалась, когда его выражение стало более спокойным: Стивен глубоко заснул.

Ухура поднялась, легонько поцеловала Стивена в щеку и покинула «Дионис», чтобы вернуться на мостик.

Джим спрашивал себя, почему его удивляет то, что мостик выглядит так обычно. Ему казалось, что он отсутствовал несколько месяцев, и все должно было измениться. Но индикаторы ворп-двигателей свидетельствовали о полном порядке; связь полностью восстановилась: блокирующее поле было снято. Спок занял свое место за консолью офицера по науке. Старшина Рэнд была занята системами окружения, коммандер Чеунг сидела на месте навигатора. Мистер Сулу вернулся, освободившись, как заметил Джим, от прилипчивого присутствия Звездного Флота, и, несколькими минутами позже, лейтенант Ухура заняла свое место за коммуникационной станцией.

Джима беспокоила только схема в углу видового экрана. Она указывала положение «Энтерпрайза» – он был далеко за пределами Федерации, и с каждой минутой углублялся все дальше, следуя за миром-кораблем. Однако пространство Федерации на схеме обозначалось синим. Неяркое синее кольцо окружало и «Энтерпрайз».

– Капитан Кирк, – адмирал Ногучи на подпространственной частоте.

– Благодарю вас, – сказал Джим, поскольку едва ли он мог избежать

этого разговора. Умей проигрывать, напомнил он себе. Он понятия не имел, что скажет адмиралу, и еще он подозревал, что ничего не потеряет, если так и не узнает того, что собирался поведать ему адмирал.

– Ну, Джим, – сказал адмирал, – вы должны были прибыть на Звездную базу 13 вчера.

– Я знаю, сэр. Но мы встретили… – Он поколебался, пытаясь придумать, как объяснить мир-корабль. – Первый контакт, сэр.

Адмирал Ногучи фыркнул.

– У тебя всегда был талант к недоговариванию. В самом деле, первый контакт. Я видел передачу.

– Передачу, сэр? Но у нас не было времени что-либо передать – и возможности тоже.

– Передачу дал флот.

– О.

– Я бы поспорил, – сказал адмирал, – что одинокий корабль Федерации, повстречав флот надзорного комитета клингонов, будет либо немедленно уничтожен, или захвачен, с предъявлением обвинения в шпионаже его командиру. Знаете, что они хотят сделать с вами?

– Э-э… нет, сэр. – Джим понятия не имел, чтo может последовать за подобным обвинением. Больше всего ему хотелось никогда не знать, какое наказание предусмотрено Империей за шпионаж.

– Они хотят наградить вас медалью.

– Медалью? Это бред!

– Возможно. Но…

– Я не могу принять медаль от Клингонской Империи!

– … вы ее примете, и примете вежливо. Джим! Никто не знает,

сколько это продлится. Может быть, около десяти микросекунд. Но каким-то образом ты заставил наши правительства говорить друг с другом, вместо того, чтобы осыпать друг друга оскорблениями. И, помимо этого, если верно то, что люди мира-корабля не повернут его обратно в пространство Федерации, кто-то должен быть там нашим представителем. Наши ученые и дипломаты доберутся дотуда не раньше, чем через неделю. Так что вы назначаетесь временно исполняющим обязанности посла на клингонском пограничье и на мире-корабле. Я на вас рассчитываю, мой мальчик.

– Я… сделаю все, что в моих силах, адмирал.

– Да, я знаю. И теперь, и в будущем. Мы подробно поговорим и о

будущем, и о вашей следующей миссии, – как только вы вернетесь. – Он улыбнулся, в то время, как Джим пытался придумать, что сказать. Кстати, Джим, – скажи Линди, что директор надзорного комитета выразил желание присутствовать на представлении ее компании. Если она согласится, пожалуйста, устрой все там. О, – здесь есть кое-кто, кто хочет с тобой поговорить.

На экране возникло другое лицо.

– Гари!

– Ну ты там и влип, малыш, – сказал Гари. – Я же тебе говорил, чтоб ты без меня и носу не совал из Федерации.

– Да, говорил, – сказал Джим. – Я больше не буду, обещаю. – Ему

хотелось засмеяться от радости, видя, что его друг снова на ногах, зная, что он будет уже в порядке, когда адмирал поручит Джиму новую миссию. Гари все еще выглядел худым и изможденным, и он опирался на трость, но трость, выложенною эбонитом и увенчанную сияющей позолоченной ручкой, – по крайней мере, хотя бы частично это было показное.

Да важно ли это? – подумал Джим. Ничуть.

– Мне тебя не хватало, Гари. Ты нам нужен. – Он даже не чувствовал обычного раздражения, которое с ним случалось, когда Гари называл его «малыш».

– Это точно. Нет, только поглядите на него, – не успел выбраться из госпиталя, как снова залез в лубки.

Джим смиренно поглядел на свое колено.

– Боунз уже синтезировал для меня эту зеленую дрянь.

– Кто бы сомневался. Я всегда знал, что в глубине души он садист, – Гари засмеялся.

Он думает, я шучу, – подумал Джим. Хотел бы я.

– Когда ты наконец сможешь оттуда выбраться? – спросил Джим.

– Еще немного побуду, малыш. Тебе придется как-то перебиться без первого офицера, пока они не выпустят меня из этой камеры пыток.

Напоминание о том, что Гари не может быть его первым офицером, несколько приглушили радость Джима.

– Мне нужно будет поговорить с тобой. Попозже… – Он хотел

рассказать Гари о приказах Ногучи; он хотел как-нибудь загладить нарушенное обещание – и перед собой, и перед своим другом. Но только без свидетелей. Он болезненно ощущал присутствие коммандера Спока точно за своей спиной. Он надеялся, что Гари воспримет намек.

– Скоро, – сказал Джим.

– Ага, конечно. – Гари мотнул головой, чтобы отбросить свои густые черные волосы со лба. – Позже. – Его волосы немедленно скользнули обратно. – Скоро.

Гари умолк. Даже короткий разговор утомил его.

– Мне надо идти, – быстро сказал Джим. – Только еще одно…

– Что?

– Сходи к парикмахеру.

– Есть, кэп-малыш-сэр, – сказал Гари, улыбнувшись.

– И поправляйся, – тихо сказал Джим.

Гари прервал связь.

Спок не мог не слышать разговора. Он знал, чтo будет предметом

будущего разговора. Капитан Кирк будет вынужден объяснить, что, в конечном итоге, коммандер Митчелл не сможет занять место первого офицера. Спок обратил мало внимания на спор Кирка с Ногучи по этому поводу, и до настоящего момента он не видел причин, по которым ему следовало бы так или иначе вмешаться в это дело. Но теперь только он мог здесь что-либо изменить, и он чувствовал, что должен действовать. Он запросил у компьютера файл с наброском рапорта о переводе, который он на какое-то время раздумал было подавать.

Пока он ожидал его, он вдруг осознал, что неподалеку стоит доктор Маккой, – сложив на груди руки и нетерпеливо барабаня пальцами по своему плечу.

– У тебя в глазах снова это докторское выражение, Боунз, – сказал капитан Кирк.

– Верно. Я хочу, чтобы вы со Споком отправились в лазарет, причем немедленно.

Спок недоверчиво поднял бровь.

– Вы полагаете, это мудро, доктор, – сказал он, – чтобы оба старших офицера одновременно покинули мостик?

Маккой очень странно посмотрел на него.

Спок ответил ему совершенно серьезным взглядом.

– Вы совершенно правы, Спок, – сказал Маккой, после продолжительной паузы. – Это было бы ошибкой. Джим, ты ведь, кажется, как-то раз говорил что-то насчет того, что никогда не следует просить кого-либо под твоим началом сделать то, что ты сам не стал бы делать?

– В жизни я такого не говорил, – сказал Джим. Но, сдаваясь, он с трудом поднялся на ноги и, хромая, поплелся за Маккоем.

Спрашивая себя, почему Маккой повел себя столь странно в ответ на его замечание, Спок закончил свой запрос о переводе с «Энтерпрайза».