Она пронзила ящик, направив клинок в одно из отверстий в стеклянной филиграни.

Зрители ахнули.

– Пожалуйста, молчание, – сказала Амелинда. – Вы не должны мешать моей концентрации. Это может быть… опасно.

Конец клинка торчал с другой стороны ящика на уровне груди Спока.

Переменчивый свет сверкал на острой стали. Иллюзионист выбрала вторую шпагу и снова проткнула решетку. Скоро уже дюжина шпаг проникли сквозь ящик и расплывчатые очертания фигуры офицера по науке.

– Вот так никто, ничто не сможет ускользнуть из этого ящика. Кто-то скажет, что и выжить никто не может.

Ассистенты закрутили ящик. Изменчивые лучи прожектора заиграли на их

мехе и на стекле, – пятнами, как свет на воде.

– Стоп!

Амелинда вытащила шпаги из ящика и разбросала их по сцене – они падали, стуча. Она потянулась к задвижке, поколебалась, отчего напряжение в зале усилилось.

Она рывком открыла дверцу. В тот же миг, зажегся ровный свет. Джим мигнул, слегка ослепленный. Внутри ящика виднелась фигура. Амелинда взяла ее за руку.

Леонард Маккой сделал шаг из волшебного ящика под ошеломленное молчание. Джим посмотрел туда, где по-прежнему стоял, глядя на происходящее, Скотт. Он не заметил ни когда Маккой двинулся с места, ни куда он двинулся. Восклицания и аплодисменты обрушились на сцену как волна. Амелинда и Маккой дружно поклонились.

Свет ослабел и погас.

Стивен встретил Спока, когда тот выбрался из «волшебной» коробки.

– Вулканцы вообще бестактные ребята, но ты – это нечто особенное, – сказал Стивен.

– Как обычно, смысл твоих слов ускользает от меня, – сказал Спок.

– Оставайся здесь, пока не придет Линди и не позволит тебе выйти.

– Я бы предпочел вернуться в зал.

– Ты уже почти испортил один из номеров Линди! Ты останешься здесь.

Не бойся, тебе не придется мириться с моим присутствием. Ты пропустишь мое выступление – но это, я уверен, тебя не расстроит. – И Стивен поспешил на сцену, оставив Спока в одиночестве.

Спок осмотрелся. Секретный выход из «волшебного» ящика вел в смежный с театром конференц-зал. Разнообразный необычный реквизит заполнял помещение: причудливые костюмы, самодельные приспособления, музыкальные инструменты, коробки с гримом, маски, поводки.

Спок бы никогда не разгадал способ ускользнуть из ящика, но, испытав его на себе, мог только восхищаться его простотой. Почему это, подумал он, капитан вел себя так обеспокоено, перед тем, как Спок взобрался на сцену. Замечания Спока были логичны. Более того, они дали ему возможность понаблюдать за представлением с более близкого расстояния. Спок не ожидал получить такое преимущество, но следует пользоваться такими случайностями, когда они происходят.

Он по-прежнему полагал, что его первоначальные наблюдения и замечания были верны: фокусница дважды вынула «из воздуха» одну и ту же монету, и монета оставалась в ее руке, в то время как она показывала публике другую. Но то, что она исполнила, когда он бросил ей вызов, Спок не мог определить. Как не мог он и понять механизм, с помощью которого она извлекла полную пригоршню сапфировых дисков – неважно, из воздуха ли или из-за его ушей. Спок почувствовал большое уважение к фокуснице и ее технике. Ему стало интересно, что происходит на сцене. Фокусница могла совершать любой обман перед глазами доверчивых людей. Возможно, она выслала его сюда, чтобы Спок больше не наблюдал за ней.

Спок взял в руки маску и стал ее разглядывать. Глубокие морщины придавали лицу маски почти свирепое выражение. Черный газ занавешивал отверстия для глаз, затемняя глаза актера, который надел бы ее.

Дверь скользнула, открываясь. Быстро вошла Амелинда и остановилась в пяти шагах от него, уперев руки в бока.

– Что вы о себе возомнили, что срываете мое представление? – ее голос был натянут от гнева, который она подавляла на сцене.

– Срываю? – сказал Спок, – Я всего лишь указал на…

– Всего лишь? Всего лишь! Почему бы вам было не подняться и

разъяснить досконально все, что я делала? Тогда бы каждый мог сказать: «о, да это так просто – всякий может это делать». Но всякий не может это делать, – если только он не постановил для себя пару часов каждый божий день посвящать тренировке! Мистер Спок, как вы могли поступить так со мной? Я думала, вы ко мне хорошо относитесь.

– Я ни к кому не отношусь «хорошо», – сказал Спок. – Это не в моей

природе – относиться хорошо либо плохо. И в мои намерения не входило пренебрежительно отозваться о ваших достижениях.

– Вы могли выставить меня дурочкой!

– Не желая выказать пренебрежение, я не смог бы и объяснить все ваши

иллюзии. Но вы намекнули, что монета исчезла в силу сверхъестественных причин, и я почувствовал, что моей обязанностью является указать на то, что ничего подобного не произошло.

– Сверхъестественных причин! – Она недоверчиво посмотрела на него. – Вы же не думаете, что я ожидала, что все это проглотят, правда же?

– Прошу прощения?

– Вы что же, думали, что я хотела, чтобы все поверили, что я сделала нечто большее, чем просто трюк? Вы думали, что они поверили, что я использовала… – она засмеялась, – сверхъестественные силы?

– Известно, что маги занимались обманом. Что же до умозаключений относительно того, чему верят или не верят какие бы то ни было люди в тот или иной момент, я бы на них не отважился.

– Черте что! – сказала Амелинда. – Конечно, было дело, обманывали. Но на каждого иллюзиониста, который когда-либо выдавал себя за медиума, или пророка, или телекинезиста, или что там еще, всегда была добрая сотня, которые говорили: «Мы устраиваем представления. Мы показываем фокусы. Приходите и позвольте заморочить вам голову». И можете быть уверены, что никто из тех, кто работает над этим, не рекламирует себя в качестве настоящего мага!

– Это убедительно, – сказал Спок. – Я не подумал об этом.

– Каждый в зале знал, что я просто показываю трюк. Именно на это они и пришли посмотреть. Они не хотели узнать, как я это делаю, – и вот здесь вы и могли напортить. Им напортить, неважно, что мне. Вы этого не понимали?

– Нет, – сказал Спок. – Не понимал.

– Вулканцы и дети, – сказала Амелинда. – Никогда не устраивай представление для вулканцев и детей. Вот что мой папа всегда говорил. И я начинаю думать, что он был прав.

– Но если вы не хотели, чтобы люди думали, что вы работаете со сверхъестественными силами, зачем вы объявили, что это ваш метод?

– Это был штик.

– Пожалуйста, объясните ваш термин.

– Ну, штик. Это… его сложно объяснить.

– А. Технический термин.

Она хихикнула, затем посерьезнела и кивнула.

– Верно. Технический термин. Это строчка, которую вы используете, чтобы затянуть публику в ваш мир. Убедить их последовать за вами.

– «Внушить отсрочку недоверья», – сказал Спок.

– Ну… да. Немного причудливо, но, пожалуй, если хотите, можно и так сказать.

– Я процитировал земного поэта. Так он описал искусство поэзии. Я думал, все люди изучали его произведения.

– Наверное – в школе. Я не знаю, я не ходила в школу.

Припомнив ее представление, Спок поднял бровь.

– Но, со сцены вы сказали – «школьный хулиган»…?

– Это я сочинила. Хорошо звучит.

– Часть… «штика»?

– Очень неплохо, мистер Спок. Знаете… а вы на сцене очень эффектны. Вы естественно держитесь. Как насчет повторить номер во втором представлении?

– Я планировал наблюдать за аудиторией.

– Вы сможете понаблюдать за ней из-за кулис. После того, как вы заговорите со мной и я ушлю вас. Это самое меньшее, что вы можете сделать, после того, как вы чуть не сорвали мой номер.

Спок задумался над предложением.

– Но я не сорвал ваш номер. Мои замечания о ваших фокусах позволили вам продемонстрировать еще более впечатляющий трюк. Я подозреваю, что вы запланировали эту последовательность.

– Запланировала? – Амелинда снова засмеялась. – Я, конечно, молодец, но не настолько же! Может, папа мог бы отколоть такой номер. Может, когда-нибудь и я смогу, но в этот раз – нет. Не намеренно.