И великан принялся наводить красоту. Открыл тюбик с зубной пастой, надавил… Субстанция, не рассчитанная на столь сильные и грубые нажатия, с эпичным звуком «пук» выстрелила из тюбика и прилепилась к зеркалу.

– Ох… – растерялся великан и начал судорожно думать, как исправить положение.

Он аккуратно щеткой собрал зубную пасту и сунул себе в рот. От ярко выраженного ментолового вкуса свело не только язык, но и зубы, и все остальное. На глаза навернулись слезы. Острое обоняние сыграло с великаном злую шутку, и он трижды звонко чихнул. Ох и ядреная эта паста…

Но поразить Холу хотелось сильнее, и он сунул в рот новую порцию мятной гадости и принялся тщательно начищать зубы.

Первая чистка дала весьма сомнительный результат. Кусочки еды, застрявшие в зубах, конечно, исчезли, но до белизны было еще далеко.

Вторая чистка оказалась не такой мучительной, как первая, потому что вкусовые рецепторы как бы «заморозились». Эффект был заметен, но опять же, хотелось большего.

Третий раз Хастад натирал зубы щеткой целый час, пока не заболели десны, и на этом закончил. Желтизна почти сошла, любо-дорого смотреть на такие клыки. Щетка, правда, пришла в негодность, но она свое отслужила.

Паста, оставшаяся на зеркале, ни в какую не хотела отмываться. Хастад побрызгал на нее водой из-под крана, несколько раз протер по влажной поверхности рукой, но разводы, похожие на стелящийся полосами туман, так и остались.

Но ведь это такая мелочь по сравнению с красивыми, крепкими и острыми зубами Хастада! С таким мужчиной, как он, можно быть спокойной.

Засыпал Хастад с мыслью, что утром Хола оценит его старания и перестанет бояться. Запах страха не красит женщину, тем более когда она боится своего мужчину. Мужчина должен защищать свою женщину, а не запугивать ее.

Когда Оля протерла глаза, первым, что она увидела, была клыкастая великанья пасть. Для лучшего эффекта Хастад оскалился так широко, как только мог, и прищелкнул зубами.

– А-а-а-а! – завизжала Оля и накрылась с головой одеялом.

До великана сразу дошло, что его женщина испугалась. Непонятно было другое: чего тут страшного? Она точно так же делает перед зеркалом, чтобы проверить, хорошо ли вычищены зубы. Странные эти люди…

Хастад притащил из ванной зубную щетку и пасту, приподнял уголок Олиного одеяла и заглянул.

– Хола, зубы, – попытался объяснить он.

– Чего тебе от меня надо? Иди ешь кого-нибудь другого. Я еще жить хочу! – простонала она.

– Хола – моя женщина. Хастад не есть Холу.

Оля высунула голову наружу.

– А зачем зубами щелкал перед моим носом? – уже без паники в голосе спросила она, а затем посмотрела на щетку с пастой и начала догадываться. – Ты хотел показать, что почистил зубы?

Великан снова широко оскалился и активно закивал.

– Ох… – с облегчением выдохнула она. – Не пугай меня так больше, – и добавила: – Наверное, тебя выгнали из родного мира, потому что ты слишком тупой. У себя там всех достал, теперь вот ко мне прилип…

– М? – не понял великан, на что Оля только махнула рукой.

Однако опасения по поводу гастрономических великаньих пристрастий все же остались, поэтому Оля, прежде чем сесть завтракать, замесила тесто и отправила его в духовку. Пусть уж лучше этот тупица объестся пирогом, чем человечиной.

Насмотревшись, как Хола готовит еду, Хастад вознамерился испечь пирог самостоятельно. Пока он перемешивал тесто, манка рассыпалась по столу и полу, частицы муки попали великану в нос, и он оглушительно чихнул. Оле показалось, что прогремел взрыв, что стекла кухонного гарнитура сейчас лопнут.

К счастью, обошлось.

Великан посмотрел на Олю взглядом, просящим помощи.

– Старайся, чтобы яичная скорлупа не попадала в тесто, – она указала на скорлупки в форме для выпечки и пригрозила пальцем, мол, «ай-яй-яй!». – Залей кефиром и размешивай аккуратно, плавно… Вот так. Потом дай тесту разбухнуть. Теперь ждем.

Пока пирог стоял в духовке, Хастад привел кухню в порядок и разложил оставшиеся продукты по своим местам.

«Надо же, какой хозяйственный… – подумала Оля. Сама она, хоть и не была неряхой, но прибираться не любила. А тут такая находка. – Может быть, удастся выдрессировать этого верзилу? А что? Должен же он как-то платить за проживание в моей квартире».

Помимо очевидной твердолобости, великан оказался еще прожорливее, чем могла себе представить Оля. Продукты словно проваливались в бездну. Но, к счастью, Хастад по большей части сам добывал провиант.

Оля подозревала, что он где-то ворует еду, но это все-таки лучше, чем питаться людьми.

Приходилось практически без умолку объяснять верзиле, что можно, а что нельзя. Оля старалась сохранять спокойствие, но голова пухла от постоянной мыслительной деятельности, а челюсть свело от беспрестанного говорения.

За то время, что великан находился рядом, Оля несколько раз решала бросить возню с его обучением, но потом непонятно почему жалела его, набирала в легкие побольше воздуха и продолжала отвечать на бесконечные вопросы.

Хастад, в отличие от своей наставницы, пребывал в приподнятом настроении. Он по-детски радовался, когда получалось понять что-то новое или произнести незнакомое до сего момента слово.

Никакие, даже самые интенсивные, занятия не могли утомить верзилу. Только вот зачем он поселился в мире людей?

***

Два выходных пролетели, словно пара месяцев. Оля устала так, словно все это время работала на вредном производстве. Хастад пока еще мало понимал, и даже самые элементарные вещи ему приходилось долго объяснять.

Перед сном Оля боялась, что великан снова нарушит границы ее личного пространства, но теперь она засыпала без помощи великаньего гудения, да и великан предпочитал спать на полу возле дивана.

Какое счастье, что диван мал Хастаду. Когда он лежал на нем, его ноги ниже колена свешивались вниз, а спать в скрюченной позе было неудобно.

Оля до сих пор побаивалась великана. Хастад напоминал ей монстра из фильма ужасов, от одного вида его лица можно было поседеть или испачкать штаны. Кто знает, на что способно такое чудище, когда голодное. Ей даже стало жаль, что она не ходила в детстве на секцию по борьбе и вообще не тяготела к спорту. Хотя против такого верзилы ее вряд ли спасло бы владение боевыми искусствами. Только разозлило бы его или раззадорило.

В свое время Оля не пошла на службу из-за отсутствия агрессии. Ее флегматичная натура не проявляла совершенно никакого интереса к силовым нагрузкам и оружию. Она, как кот Леопольд из старинного мультфильма, хотела жить дружно. И ее, такую женственную и спокойную, никто не задевал (почти никто, если забыть про один памятный случай из ранней юности).

***

Назойливый сожитель продолжал совать свой нос всюду. Временами чрезмерная любознательность великана раздражала Олю, а порой даже пугала.

Оля всюду носила с собой купленные недавно средства защиты от нападения.

Однажды Хастад появился в ванной в тот момент, когда Оля, помывшись, распахнула занавеску и потянулась за полотенцем. Великан вытаращил на девушку свои глазищи и застыл. Если бы его кожа была светлее тонов этак на десять, стало бы заметно, как он густо краснеет.

Хастаду безумно захотелось прикоснуться к Олиной груди, к маняще торчащим соскам, на которых поблескивали не вытертые еще капельки воды.

Потом он осознал неловкость своего положения и хотел было подать Оле полотенце, но не смог: руки не слушались. Умом великан понимал, что лучше бы вообще отказался от затеи подглядывать за человеческой женщиной, но теперь было поздно. Он попался.

В негодовании Оля схватила перцовый баллончик, нажала на красную кнопку и держала, пока его содержимое не кончилось. Сама Оля прикрыла лицо душевой занавеской.

– Извращенец! – крикнула она, как бы поясняя, за что великан получил порцию ядреного перца.

Хастад взвыл, попятился назад и стукнулся затылком о стену. Оля завернулась в полотенце и, воспользовавшись замешательством пришельца, выскочила из ванной.