Смеются над Ней. Убьют ведь Её… Надо бежать.

Куда бежать, как бежать? Растерянность. Не супротив же своих воевать. Знаю, они Её и подкупить пробовали, и запугивать. А Она твёрдословная: «Я женщина замужняя, только мужа слушаюсь, моего господина, а вы, иуды, прочь идите…»

Предлагали ей всё её село возродить, дать денег на стройку храма, больниц, чего она там хочет. Отвечала: «Если муж разрешит».

Я, значит, никто среди этих. По их правилам играю – вместе делим добычу военную, в верности мне клялись. А полновластно княжить тут мне никто не даст. Политика такая.

Февроньюшка, матушка, любушка, что делать будем?»

«А пойдем мы с тобою, Свет очей моих княже, на природу, на волю. Есть у тебя поместье? Где холмы, горы, деревья, озёра. Там у Бога спросим, что делать. А пока будем мирно там жить. Успокоиться нужно тебе… Видишь же, князь, только в спокойном месте болезнь твоя утишается, а в беспокойном растёт. Не хотят они, чтобы ты ими правил, так позволь им это, на то, значит, Божия воля».

«Кто Она мне? Половинка моей души, половинка моего сердца. Жил я без Неё так, словно сердце моё потеряно было. Сколько девушек красивых было! Знатных, ярких, интересных. Послушные были моей воле и моему кошельку. Ни к одной не было у меня доброты и милосердия.

А Она… у Неё сердце такое чистое. Только через Неё я познал спокойствие. Только Она показать мне сумела, что можно остановиться, глаза распахнуть – на небо, на воду… И никто не умрёт от этого, и мир не кончится. И, даже, только тогда не умрёт.

Она показала мне, что всё, за что я держался, и что причиняло мне боль – необязательно, даже умирать не обязательно. Что Бог – это жизнь, Бог живой.

Помню, когда увозить её из деревни собрался, батюшка ко мне прибежал тамошний, духовник, знавший её с малолетства. Просил меня: князь, не делай худое дело, пощади Февроньюшку, дитё ведь это малое. Худому она не научена, трудно ей будет, сгубят её там. Ты её понапрасну сгубишь, по прихоти, мало что ли тебе девок для б..дства! А я его толкнул, поди, мол, дурак, не твоё дело, я Её беречь буду и все условия Ей предоставлю!

А вышло всё по его словам. Только не погубилась Она, а и меня вытащила, второй раз».

«Так оно, значит, в Божьем мире, не в адовом. В адовом мире ты борешься с демоном, и чем более борешься, тем более он тебя изнутри поедает. И нет тому конца, ибо поедает демон даже то, что уже поедено, и нет исцеления.

В Божьем мире надо не бороться. Надо уйти туда, где есть чистота. Надо хранить сердце своё в чистоте. И любовь творить вокруг себя. Как не надо жить в огне, но надо жить в тихом месте, и только когда пожар потухнет и творящие его успокоятся – возвращаться.

Если нужен, сами позовут, сами придут и предложат. Вот же он я. Хочешь, народ, сумятицы и правителей, бьющих тебя палками? Или тишины, спокойствия, мира? Выбирай, народ. А народ, он всегда сердцем чист, он большой Божий ребёнок. Узнал народ, что князя хорошего выгнали, что князь сам ушёл и с женой, которая славная, которая помогала народу. Узнал народ, да и потребовал князя-мученика вернуть. Не обрадовался я даже такому повороту, ибо боялся уже, что всё повторится, что заставят меня творить неправедные дела.

Но нет, успокоилось как-то всё.

Потому что в Божьем мире всё само успокаивается, важно лишь зло отпустить и за зло не держаться».

I. Диета.

Ум: Что-то мне в тебе, тело, не нравится.

Тело: Аааааа, мамочки, куда спрятаться, меня не любят!!!

Ум: Стой, гадина, к ответу! Вот это что за жирная складка? Зачем вчера мороженку жрало? Всё, слушай: теперь с утра вот эту штуку ешь. У неё вкус картона? Отлично. Потом эту. И всё.

Тело: Караул, она меня голодом уморит! От чего её бабушка в блокаду померла? Срочно перестраиваемся: в какое время она менее активна и бдительна? Ночью? Теперь мы хотим жрать ночью.

Ум: Стоп! Я ночью хочу спать!! Вот я тебя снотворным, допрыгаешься у меня.

Тело: Ничего, мы что-нибудь придумаем… У нее работа тяжелая? Отлично, после работы двойной заброс соляной кислоты в желудок, плюс отупляющее в мозг, плюс удовольствие от эндогенных опиатов… нее, на опиаты она не заработала, хватит ей и эндогенного алкоголя, пусть сидит пьяненькая и кушает.

Ум: Что происходит?? Почему меня после работы тянет выпить, и я всё жру как не в себя? Нет, так дело не пойдёт, займёмся самовнушением. Слышь, тело, ты должно быть красивое, а то тебя бросит мужик.

Тело: Кто? Мужик? Ха-ха. Я уже так оголодало, что его съем, пожалуй.

Ум: Тело, да это же стыдно! Нельзя распускаться, так мама говорила.

Тело: Кто, мама? Мама мне так не говорила, мама говорила «съешь побольше, нельзя на тарелке оставлять». Погоди-ка… точно, был кто-то, кто говорил «нельзя, нельзя», растопыривался, много места занимал. Надо стать пожирнее, занять побольше места и выпереть его с территории. Дай-ка мне булочку…

Ум: Тело, помоги мне, я чувствую слабость, сонливость, может я замерзаю и вот-вот умру… Что делать?

Тело: Всё нормально, это я жру.

Ум: Слушай, а может я просто отрежу от тебя жир, а? Вон сейчас в клиниках делают.

Тело: Чего????? Только попробуй. В другом месте наращу. Боли выделю столько, что всю жизнь помнить будешь, как со мной бороться.

Куда это ты вяло ползёшь? Холодно, надень мне на уши шапку. Что??? На тренировку? Эй, осторожнее, у меня стенокардия! У меня двоюродной сестры тётя третьего мужа племянница от ишемии померла! Усиливаем сердцебиение. Холодный пот. Да она поесть забыла!!! Скачок глюкозы. Трясущиеся ноги. Слышь, подруга, ещё пару раз и устрою тебе диабет, чтоб лежала смирно на коечке. Или лучше паническую атаку попробовать? Тренировка ей, ага конечно. Шапку надень и домой.

II. Пост.

Тело: Стой, а что это там так сладко пахнет?

Ум: Это нельзя, потому что Иисус умер.

Тело: Кто-то умер? Ой, какое горе. А сколько надо горевать? Всё, погоревали, хочу пироженку.

Ум: Тело, ты не поняло. Он всех любил, а потом умер.

Тело: Ой, божечки… (плачет).

Ум: Ты понимаешь, что мир убил Иисуса, мир сделал себе плохо.

Тело: … (взирает в ужасе).

Ум: И всё хорошее мир тоже в себе убивает. Вот ты, забыло о любви, хочешь всё время жрать, как свинья.

Тело: Я не забыло о любви!!! Я не хочу больше жрать!! Я… это… я вообще больше ничего есть не буду. Не лезет. Отвращение. Как это так, жрать, а Иисус умер. А он всех любил. Можно я заболею анорексией?

Ум: Анорексией нельзя. Жалко маму и бабушку, они переживать будут.