— Вы пришли в себя, я очень рад, — это был Агиль.

Доктор тогда еще даже смутно не догадывался, что остановил пробный эксперимент Гомса по переводу людей в новую расу. Как оказалось: первый блин комом.

***

Последнее время доктор Агиль ходил под впечатлением озарения. Ему удалось когда-то сфотографировать одну из золотых табличек с таинственными письменами, которые индейцы подарили Падре Кресби. Он долго всматривался в фото одной из табличек из коллекции пастора, которая вскоре пропала, была украдена. Абсолютно никаких ассоциаций.

Прошло несколько дней.

Однажды ночью словно из тумана перед глазами появились названия веществ и формулы их преобразования в препарат с весовыми характеристиками и пропорциями состава. Неужели кто-то подсказал ему содержание того, что мучительно пытался разгадать, сжалившись над его желанием? Он вскочил весь в поту и начал записывать формулы создания препарата, который ему рассказал во сне голос.

Он не сомневался, что это какой-то старинный лечебный препарат.

И вот доктор сидел и напряженно размышлял для чего нужен этот состав.

Но необходим был эксперимент. Кардиолог заехал в лабораторию одного знакомого ученого-медика и все тому откровенно рассказал.

Они вместе провели несколько опытов на крысах. Очень странно. Крысы после инъекции просто таяли в пространстве и исчезали. Некоторые возникали опять из уплотняющегося воздуха. Но какие странные метаморфозы с ними происходили!

Многие уже напоминали не крыс, а каких-то монстров. Через несколько дней Агилю приснилась еще одна формула. И голос настоятельно советовал ею заменить другую. Оказывается был нарушен цикл. Из за этой ошибки происходил какой-то сбой в программе… перехода крыс в… — страшно даже было подумать — новое измерение!

После долгих раздумий Агиль пришел к выводу, что обладает волшебным составом, который может все существующие на земле существа после инъекции отправить в путешествие по пространству и времени.

Если бы кардиолог только знал, что этим же составом Гомс сделал накануне вечером инъекции всем участникам экспедиции.

Причем с ошибочной ступенью преобразования.

Гомс без разрешения Вселенского Совета Разумов решил перевести экспедицию археолога в виде эксперимента в новую расу. Это он выкрал у Падре Кресби таблички с письменами и прочитал, что там написано. Гомс в отличие от Агиля, мог лично прочитать написанное на языке атлантов и изготовить препарат.

Но атлантами была запрограммирована ошибка. Это ловушка, на тот случай если кто-то попытается воссоздать препарат.

А поскольку Гомс был искусственным разумом и не спал, то он и не получил подсказку, как кардиолог до того, чтобы исправить ошибку.

Когда же доктор Агиль вернул всех из состояния превращения, то есть предотвратил неправильную схему перехода, он все понял. Уединившись с Хьяльти, рассказал ему обо всем. Археолог был потрясен. Ему еще больше захотелось побыстрее добраться до тайной библиотеки.

Но разговор друзей накануне ссоры и превращения во врагов подслушал Хоито. Он даже не предполагал, что происходит в его сердце в тот момент.

Миллионы атлантов, которые из пыли образовали сердце мальчика, возмутились. На совете было решено стереть следы последнего разговора доктора Агиля и Хьяльти из их памяти. Хоито нечего не понимая, подошел к Хьяльти и обнял ученого, а вслед за этим и доктора. Потом ничего не объясняя удалился.

— Странный мальчик, твой Хоито, произнес археолог.

— Да, странностей хватает, но он спас мне жизнь, а заодно, и вам.

Доктор тоже не мог понять порыв подростка, который вызывал у него тайный ужас, он то знал, что человек существует без сердца, мистика!

Если бы Гомс узнал этот секрет, то проник в сердце Хоито и уничтожил тех атлантов, которые спасались там, вырвавшись из мира пылинок-зомби, подчиненных прихоти Ветра. Но дело было сделано. Два человека начисто забыли о последних минутах разговора, а Агиль о тайне, которую носил в себе.

Миллионы атлантов-пылинок, составляющих сердце Хоито, вздохнули с облегчением.

Тут словно по какому-то адскому плану подоспела как раз ссора Хьяльти с женой и разрыв его с доктором Агилем.

Раскрытая частично тайна, опять благополучно ушла в небытие.

Любая тайна чувствует себя уютнее всего там, где она еще не раскрыта. И умирает, когда становится чьим-то достоянием.

Свен бежит за Агилем, разрыв с Хьяльти

1

Агиля не покидало тревожное состояние. Словно какая-то ноша навалиться сейчас и придется с ней бороться, нести ее помимо своей воли. Что это за странное ощущение? Пока он рассуждал на эту тему, замедлил шаги: «И как та женщина, жена Хьяльти похожа на… нет… привиделось. Откуда? Здесь, в джунглях Эквадора? И потом, она жена Хьяльти, а там…»

Руки машинально отводили в сторону наклонившиеся над тропинкой почти до пояса ветки. Внезапно его кто-то окликнул.

Нет! Не может быть! Это был её голос. Той, которая не стала его судьбой. Голос из прошлого. Его догоняла жена Хьяльти Свен. Она вела за руку маленького мальчика. Кажется его зовут Йодис.

Ветка хлестнула незащищенное лицо доктора, и на руку упала капля крови из рассеченного лба.

— Агиль! — голос женщины оборвался хрипотой.

Доктор машинально сделал ещё несколько шагов и остановился. Все таки… это она…

И он не знал, что ему хочется больше: бежать к случайно встреченной, сломя голову, и обнять, гладить, радоваться встрече… или умчаться от неё без оглядки? Эта женщина всколыхнула прошлое, которое он уже давно зачеркнул, смирился. Да и дома семья: жена, двое детей.

— Агиль! — женщина вдруг закричала душераздирающим голосом, словно ей грозила смертельная опасность.

Доктор поймался и стоял, как вкопанный. Решения не было. Сознание отказывалось давать совет, а чувства замерли, как сосулька. Он отвернулся, и ждал, как люди безропотно ждут свою судьбу, не в силах что-то изменить.

А Свен на ходу все говорила и говорила. Лес затих, словно тоже прислушивался к страстной исповеди женщины. Маленький мальчик испуганно озирался по сторонам. Он ничего не понимал. Мама оторвала его от интересного разговора с учителем, как он называл индейца проводника Скользкую Тень, и поволокла быстро через заросли по едва заметной дорожке. Уже все тело искололи ветки и какая-то трава, похожая на крапиву.

Агиль! — голос был уже почти рядом с доктором. Он слышал каждое слово, но сил повернуться не было. Повернуться значило: перечеркнуть свою нынешнюю жизнь и начать всё сначала — а как же его семья? Нет! Ему нужно бороться.

Когда подбежала Свен, он уже знал из безумной скороговорки, как она страстно желала встречи все эти годы разлуки, как думала только о нём бессонными ночами. Как продолжает любить его и сейчас. Она, будучи женой Хьяльти, не раз порывалась поехать в Эквадор в надежде на встречу с ним, и даже наняла частного детектива, чтобы узнать адрес.

Наконец, Агиль не выдержал, повернулся и с каменным лицом закричал:

— Нет! Ты понимаешь, нет! Я ничего не слышал! И у меня семья! Как ты можешь… здесь… у тебя тоже семья! Подумай! — мужчина с ног до головы покрылся потом, но не от жары, к которой он привык, а от волнения. И доктор оттолкнул обезумевшую женщину и побежал так, словно за ним гнался ягуар или кайман. Ох, если бы он только знал! Ни за что не отправился в этот проклятый поход. Но ведь нужно было спасать людей… Мысли путались, а ноги сами уводили, как казалось, от смертельной опасности.

Агиль не хотел разрушать с таким трудом созданное спокойствие, интересную работу, преданную семью. Остановиться и дать себя догнать Свен, значило потерять все!

А женщина продолжала его преследовать. Ей уже ничего не оставалось. Она перед этим объяснилась с Хьяльти и мягкий мужчина отпустил её, как ему не было тяжело, а возможно, профессору было всё равно. Он горел лишь одной целью. И пока Свен бежала за возлюбленным, женщину её преследовала мысль: а может, он отпустил меня, поскольку никогда и не любил? Порой казалось, что Хьяльти одержим работой и желанием найти библиотеку атлантов, а все остальное для него химера, ничто.