— Я согласен, — ответил Леон и принялся расстёгивать парадный камзол.

Оставшись в штанах, рубашке и сапогах, он поспешил занять указанное место.

Тренировка началась с обычной разминки — пятьдесят кругов бегом по периметру плаца. Темп постепенно увеличивался. К обычному бегу добавлялись дополнительные упражнения, повороты, ускорения…

Не то чтобы Леону это давалось слишком легко — всё-таки он уже две недели отсиживал попу в походе. Но он старался держать темп, при этом не отставая от остальных.

После бега они ещё некоторое время приседали, отжимались и выполняли различные наклоны и растяжки.

Всё это происходило без остановок и перерывов.

Далее их разбили по парам, и прозвучали команды: «Захват! Удар!»

Что это означало, Леон мог только догадываться, а его напарник прояснять не спешил, да и спрашивать было некогда.

Всё быстро встало на свои места, когда его напарник попытался сбить его с ног. Леон увернулся и чуть не пропустил удар по печени. Промазав второй раз, его противник атаку не продолжил, а остановился, ожидая ответной атаки.

Краем глаза Леон заметил, что другие пары «упражняются» без остановок, но меняются ролями ровно после одной успешной или не очень попытки захвата и удара.

Дома его учили только фехтованию. Рукопашная борьба считалась недостойным занятием для сына графа. Но Леон не был обычным сыном обычного графа и некоторые навыки уличных боёв имел. И сейчас они, похоже, были очень кстати…

Тренировка по рукопашному бою продолжалась около получаса. Периодически инструктор выкрикивал новую команду, и необходимо было ориентироваться на ходу, чтобы понять, что он имел в виду. Леон пропустил несколько ударов в челюсть и в корпус, разорвал рукав рубашки и не единожды упал на мостовую, но желания сбежать у него не возникло ни разу. Да и его противнику тоже досталось.

Объявили пятиминутный перерыв и выкатили бочку с водой. Леон, переводя дух, пошёл со всеми и встал в очередь на воду.

Как Геральд и обещал, он к нему ни разу не подошёл и не спросил про его самочувствие. Однако внимательно наблюдал со стороны и никуда не уходил.

После перерыва их опять разделили на пары и объявили тренировку по фехтованию. Леон уж было подумал, что сейчас он покажет своё мастерство. Но его новый напарник — мальчишка лет двенадцати — в мастерстве ему отнюдь не уступал и повода расслабляться не давал.

В завершение тренировки им снова скомандовали пробежать ещё пятьдесят кругов вокруг плаца. Правда, на этот раз уже без дополнительных упражнений и рывков.

Первые несколько кругов все бежали в максимальном темпе. Далее по команде темп постепенно снижался каждые несколько кругов, и на последних двух кругах все уже перешли на шаг.

— Отбой! — прозвучала финальная команда, то ли означающая конец тренировки, то ли то, что новобранцем пора идти спать, и все начали расходиться обратно по домам.

Леон, почти падая от усталости, но всё же с осанкой и достоинством сына графа пошёл обратно к Геральду.

— А Вы держались молодцом! — искренне похвалил его Геральд. — Идёмте в оружейную теперь?

— Пожалуй, я бы пошёл домой, — честно сознался Леон.

Геральд и так видел намерения гостя насквозь, но приказ графа, да и этикет подразумевали все равно уточнить.

— Но, — продолжил Леон, — если будет возможным, я бы хотел присоединиться к завтрашней вечерней тренировке тоже.

— Я передам Вашу просьбу графу, — улыбнулся Геральд. — Пойдёмте я покажу Вам, где вы можете привести себя в порядок, и провожу Вас до Вашей усадьбы.

Леон проследовал за Геральдом в один из домов рядом с плацем. Там он умылся, почистил штаны и сапоги, а праздничный камзол надел прямо поверх рваной рубахи. Днём бы этого было недостаточно, чтобы «привести себя в порядок». Но для ночной прогулки по городу — в самый раз.

О том, что отец его увидит в таком виде, если уже окажется дома, Леон не беспокоился, ведь знал, что тому всегда нет дела до выходок сына, пока те не касаются его личных дел.

Как Леон и предполагал, обратно они уже не ходили бесконечными коридорами, а пошли по улицам города.

К месту, где их поселил граф Неррон, они дошли всего за четверть часа.

Леон попрощался с Геральдом, поднялся в свою комнату и, не раздеваясь, свалился на кровать. В его голове вдруг отчётливо прозвучала команда: «Отбой!». Он улыбнулся и уснул.

Часть 1

Глава 7. День второй

Красивый был бы лес, будь он живой…

Я не сразу обратил внимание, но потом заметил, что здесь не было ни одного кривого дерева. По крайней мере, среди тех, что обуглились, но не выгорели до пеньков.

Было очень много воистину огромных деревьев. Молодых, тонких и звонких, конечно, не было. Разве что в виде обугленного бурелома, местами очень даже непроходимого. Сначала я, азарта ради, шёл напролом, но потом поубавил пыл и стал их обходить. Кто знает, сколько мне из леса ещё выбираться.

Оставшуюся булочку с повидлом я разломал на три части и съел ту часть, где было собственно повидло. Вечером, перед сном, чтобы лучше спалось. Для сна я нашёл очередное дерево с глубокой расщелиной и устроился полусидя-полулёжа внутри.

Утром я с помощью всё той же веточки нашёл ещё одно озеро по пути моего следования и пошёл в его сторону.

К озеру я вышел ближе к вечеру и всё с теми же заговорами набрал очищенной воды.

Ночевать возле озера не хотелось. Я ещё несколько часов пробирался через лес, пока не стемнело. Поужинав остатками булочки, я лёг спать просто посреди леса. Прятаться здесь было не от кого, а сидя спать уже надоело.

Часть 1

Глава 8. Прощай дом

Марена

— Здравствуй, дедушка. — поздоровалась Марена, подходя к дому Яромира. Он сидел на лавке у входа.

— Здравствуй, Мареночка, — поздоровался он в ответ, вставая и делая пригласительный жест в сторону двери. — Проходи в дом, поговорим.

Они прошли сени и зашли в просторную комнату.

— Присаживайся, — пригласил Яромир Марену к столу, на котором стояли самовар, две чашки и корзинка с пряниками.

Они сели друг напротив друга, и хозяин налил чаю обоим.

— Я задам тебе вопрос, а ты хорошо подумай, прежде чем отвечать.

Марена кивнула.

— Почему ты не спросила у чужака его имя? Домыслы домыслами, но ты же знаешь, что имя много бы тебе о нём рассказало, даже если бы он и выдумал его на ходу.

Марена задумалась.

Дедушка Яромир внимательно смотрел на неё, будто бы уже зная тот ответ, до которого ей ещё стоило додуматься.

Пересказывать тот ответ, что она дала на Совете, не имело смысла. Сейчас он и ей самой казался совсем не убедительным.

Чужаков она не любила, но её ремесло обязывало знать о них как можно больше, чтобы предугадать, предупредить и предотвратить… Никто её не гнал в следопыты. Это был её выбор. А раз выбрала этот путь, до́лжно в нём достигнуть мастерства. А о каком мастерстве может быть речь, если она не соизволила вернуться с важными знаниями о чужаке, потому что…

— Я не знала, как правильно с ним заговорить, — ответила Марена, продолжая вслух свою мысль. — Он не проявлял агрессии и не представлял угрозу. Раньше таких людей среди чужаков я не встречала. С другой стороны, у меня было чувство, что если я с ним заговорю, то он узнает обо мне больше, чем я от него, а это противоречило основам основ нашего ремесла. Поэтому я молча ушла, признав в каком-то смысле своё поражение.

Яромир улыбнулся:

— Молодчина, была честна перед собой. За это получай награду: Совет предлагает тебе отправиться в мир чужаков на два лета. По возвращении тебе необходимо будет ответить на два вопроса. Первый вопрос: «Как зовут чужака?» Для этого тебе надо будет поторопиться и догнать чужака прежде, чем он выйдет из леса. Второй вопрос записан здесь, — Яромир показал Марене небольшой кожаный лоскуток, свёрнутый трубочкой и перевязанный шнурком. — его необходимо будет прочитать после того, как найдешь ответ на первый.