Я облегченно вздохнула, затем поставила Грею градусник и, немного подумав, откусила кусочек пирожка с капустой, принесенного слугой. Он показался на удивление вкусным. «Наверное, беглой воспитаннице приютских наставниц любая еда кажется прекрасной», – подумала я с усмешкой.

Время шло. Жар у господина Райвена постепенно спадал. Мне пришлось лечь с ним рядом, ведь в комнате за десять шиллингов была только одна кровать. Вместо сна в голову, как стая назойливых ворон, лезли тревожные мысли.

Вот я лежу наедине с полуобнажённым мужчиной в номере дешёвой гостиницы, консьержка уже считает меня падшей девой, а настоятельница в приюте размышляет, какое наказание подобрать для заблудшей овечки.

Даже святая Марта стыдливо отворачивается от таких легкомысленных девиц!

Словно подтверждая мои мысли, Грей положил руку мне на пояс и прошептал:

«Моя Эллин».

«Я не Эллин. Дублинская дива не ходит в страшных серых платьях и дырявых чулках. Как же вы слепы, господин Райвен».

С этими мыслями я провалилась в сон. Мне снилась голубая река, ветер и белые птицы, а еще мелодия, тягучая и протяжная, словно густая патока или мед. Она издавалась флейтой. От этих звуков в груди моей расцветало странное, доселе неведомое чувство. Покой? Умиротворение? А быть может, любовь?

– Скрж…Забери мои розыы, – в мой сон ворвался скрипучий голос из радио. От неожиданности я широко распахнула глаза.

Похоже, на первом этаже уже успели включить музыку.

На часах семь утра. Грей спал рядом, рука господина Райвена покоилась на моем бедре.

– Черт! -Я резко сбросила ее и соскочила с кровати. Как можно делать такие постыдные вещи даже во сне!

Лоб его оказался холодным, кажется, температура спала, а дыхание сделалось ровным. Наверное, рана, оставленная когтями огромной птицы, начинает заживать.

В любом случае мне надо торопиться. Я впопыхах застегнула пуговицы пальто и замерла в нерешительности, глядя на лежавшую на столе бумагу с ручкой.

Может, оставить записку, попросить вернуть деньги за комнату?

Я вспомнила, как он презрительно произнес: «Мерзость», глядя на мое потертое пальто, и сердце сжалось. Не стоит. Когда мистер Грей спит, он становится похож на ангела, поэтому лучше запомнить его таким, тем более, что нам не суждено больше встретиться.

Аристократ и приютская сирота – что у них может быть общего?

Я тяжело вздохнула и подошла к кровати:

– Эй, господин Грей, уж не знаю, кто вы, но эта ночь для меня оказалась волшебной. Мой привычный мир рассыпался вдребезги, когда я увидела настоящую магию: двух птиц, сражавшихся в небе, и синие искры. Как же повезло вам быть частью чего-то странного и чудесного! Как бы хотелось мне стать такой же…

Сказав эти наивные слова, я повернулась и выскользнула за дверь.

Будь что будет.

Пожилой слуга, варивший кофе на первом этаже, услужливо закивал, услышав мою просьбу позвонить в замок Райвенов и пригласить родственников Грея.

–А еще посмотрите за здоровьем господина, когда он проснется, – немного подумав, продолжила я.

– Да, мисс, – улыбнулся он, – ваш брат ведь заплатит Молли?

– Конечно.

Мы быстро распрощались. Уходя, я слышала, как слуга шепчет рыжей консьержке:

– Видишь, никакая это не проститутка, а приличная барышня.

– Тогда почему ходит в лохмотьях? – Недовольным голосом парировала она.

Тихий переулок Дублина встретил меня яркими лучами солнца. Странно, вчера этот район с обветшалыми домами казался подходящим местом для убийства из нуарного детектива.

Голоса редких прохожих вселяли ужас, а завывания ветра заставляли мое бедное сердце сжиматься. Не зря говорят: ночь – время теней.

Сегодня залитый светом и яркими солнечными лучами переулок выглядел мило и уютно. Даже дома с облупившейся краской потеряли свой зловещий облик. Рядом с железной лавкой задумчиво вылизывала лапу черная кошка.

Я помахала ей рукой и ринулась вперед к электробусной остановке. Может, если успею добраться до приюта перед завтраком, меня не накажут? А вдруг наставницы даже не заметили пропажу одной несчастной приютской девчонки?

Я бежала так быстро, что дыхание сбилось. Наконец, перед глазами появилась широкая лавка и стенд с расписанием электробусов.

– Внимание, сейчас прибудет общественный транспорт, – прозвучал низкий голос из громкоговорителя.

Раздался шум двигателя, и перед глазами возникла красная механическая громадина.

Открылись двери, похожие на пасть причудливого зверя. Я в последний раз взглянула на дублинскую улицу и с тяжелым сердцем зашла внутрь.

Прости, Жизель, я не купила тебе сладких леденцов, воздушного зефира, открыток с синими поездами.

Денег мне хватит только на проезд, остальные сбережения остались у «Рыжей Молли».

Глупая, глупая Марго! И о чем ты думала? На глазах выступили слезы, и я вытерла их рукавом пальто, краем глаза заметив чью-то расплывчатую фигуру в причудливой одежде.

Между сидениями стоял пожилой господин в сиреневом цилиндре и расстёгнутом твидовом пальто. Весь его облик выражал благородную бедность.

Господин подмигнул мне и достал из футляра скрипку. Смычок коснулся струн, и электробус наполнился нежной и протяжной мелодией. Неужели мне повезло встретить в пути бродячего музыканта?

Он играл осенний вальс. Так умело и изящно, что я прикрыла глаза, погружаясь в эти волшебные звуки. Прохожие за окном электробуса словно двигались в танце, а деревья покачивались в такт музыке, даже солнце сияло как-то по-другому.

Скрежет колес стал почти неслышен, остались только протяжные звуки скрипки и восхитительная мелодия, ставшая для меня утренним откровением.

Когда музыка закончилась, я со вздохом протянула господину в цилиндре последний шиллинг. Музыкант отсалютовал мне шляпой. В кошельке теперь пусто. А ведь я копила эти деньги почти полгода! Помогала приютским кухаркам и посудомойкам, таскала тяжелые мешки с картошкой в погреб.

С этими мыслями я вышла на своей остановке и, чувствуя себя преступницей, побрела туда, где меня ждет наказание.

Интересно, мистер Грей уже проснулся? Как его рана?

Я старалась не думать о нем, но мысли лезли в голову сами, словно ветер, прорвавшийся в распахнутые окна.

Ворота с надписью: «Приют имени святой Марты» скрипнули, и я увидела долговязую фигуру, бегущую мне навстречу.

Старуха Крисли?

– Хрясь! – В голове зазвенело от звонкой пощечины, я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие.

– Бесовское отродье! – Заорала Крисли. Из ее рта отвратительно пахло табаком, а глаза сверкали гневом.

– Опозорить приют! Да как ты посмела, распутная девка!

С этими словами она схватила меня за руку, стала нарочито громко читать молитву и креститься, словно держала за руку самого дьявола:

– Восславится в вышних вовеки Твоя божественная милость…

Крисли почти бегом шла вперед, я следовала за ней, с опаской поглядывая на громадину приюта.

В парадной возвышалась величественная фигура мисс Росс. Увидев мое лицо, она поджала губы и прошептала:

– Пять дней в комнате наказаний.

Затем схватила меня за плечи и начала трясти:

– Зачем сбежала без мисс Крисли? Отвечай!

– Я…была на ярмарке, загулялась допоздна, пришлось остаться ночевать в гостинице.

– Вот как, – крючковатый нос мисс Росс оказался на уровне моих глаз.

По звукам многих голосов я поняла, что в парадную сбежались приютские крысята. Похоже, всем хотелось посмотреть на разгневанную настоятельницу, которая, как хищная птица, вцепилась пальцами-когтями в несчастную жертву.

– Руки! – Проревела мисс Росс.

Я всхлипнула и вытянула ладони вперед, стараясь не смотреть на тонкую плеть, которую настоятельница достала из кармана юбки.

Эту плеть боялись все приютские. Вызывающе-белая, блестящая на солнце, – один ее вид заставлял испытывать ужас и читать все известные молитвы.

– Вьюююо, – взмыл в воздух тонкий ремень и приземлился прямо на мои пальцы.