Черная платье, черная вуаль, закрывавшая лицо, и белые костяшки пальцев, видневшиеся из-под длинных рукавов. Женский силуэт словно застыл в центре коридора.

От ужаса я попятилась и выронила чемодан.

В приюте ходили слухи о призраке черной вдовы, бродившей ночью по пустым залам.

Говорили, что леди в черном забирает души заблудших девиц.

Внезапно мне захотелось убежать или спрятаться где-нибудь, только ноги от страха отказывались идти. Я словно приклеилась к полу.

Фигура в черном приблизилась ко мне, остановилась рядом с упавшим чемоданом и вытянула костлявую руку вбок:

– Тебе туда.

Ее голос, хриплый и приглушенный, вызвал новый приступ страха, и я, подхватив чемодан, ринулась в направлении, куда показывали ее белые, как у мертвеца, пальцы, попутно нащупывая на груди крестик.

– Святая Марта, сохрани мою грешную душу от нечистой силы!

Стены с белыми абажурами ламп плясали перед глазами, дыхание сбилось.

Наконец я увидела в конце коридора знакомые очертания парадной, в которую мы недавно прибыли вместе с миледи и Барри Хеббером.

В сердце затеплилась надежда, я сбавила шаг и, запыхавшись, вышла в светлое помещение, обставленное статусной мебелью.

Там на бордовом пуфике с видом вальяжного кота читал газету мистер Хеббер.

Увидев меня, он удивленно поднял бровь:

– О, мышка Маргарита. Миледи велела проводить тебя в комнату. Кстати, выглядишь ты неважно. – Он склонился над моей головой, – молодой Райвен что-то с тобой сделал?

Я уставилась на него, округлив глаза и чувствуя, как пылают щеки:

– Ничего, сэр. Мы смотрели сад, а потом господин…

– Изволил грустить? – С насмешкой перебил меня Хеббер.

– Да, сэр.

– Что ж, это обычное его состояние. Ох уж эта молодежь! На уме одна любовь, да стихи! -

Он вздохнул и махнул мне рукой, – иди за мной, мышка.

Мы прошли еще один ненавистный коридор, и наконец Хеббер достал ключ и открыл дверь комнаты.

– Та-дам, – он картинно поклонился, – вот ваши покои, юная леди.

Я лишь фыркнула, пробормотав очередное: «Спасибо, сэр» и зашла внутрь.

Комната выглядела вполне уютной. Подумать только, у меня теперь свои покои,

а не какая-то приютская спальня, где девчонки спят на двухэтажных кроватях, набившись в малюсенькую коморку, как кильки в бочку.

Я поставила чемодан на пол и восхищенно вздохнула.

– Кхм, – произнес Барри, уставившись на мою талию, словно что-то прикидывая в уме.

– Чувствуй себя как дома, милая Марго. Кстати, через полчаса миледи ждет тебя к ужину.

Обеденный зал на втором этаже. Третья дверь слева. Лестница рядом с твоей каморкой, думаю, найдешь.

С этими словами он вышел. Я долго слышала его шаги и звук низкого голоса, напевавшего мелодию «Распутной пастушки».

Каморка! Я придирчиво осмотрела свои владения. Как можно назвать такую комнату каморкой! Здесь даже воздух пах уютом.

На стене висели большие часы с маятником. Они громко тикали, иногда я слышала скрежет механических шестеренок. Наверное, любая знатная леди скривилась бы, увидев этого уродливого монстра с толстыми стрелками, но мне было все равно.

Я с разбегу плюхнулась на кровать. Мягкая. Теплая. Раньше Марго Брентон о такой и мечтать не смела!

В углу комнаты стояла ваза с голубыми розами. От их прекрасного запаха хотелось танцевать, что я и сделала, предварительно закрыв шторками окно.

Ноги сами кружили меня по комнате, мимо шкафа из грубого дерева и письменного стола, мимо тумбы с фарфоровой статуэткой танцовщицы и графином, полным воды.

Боже, как тут прекрасно!

Внезапно часы издали хрипящий звук, дверца под циферблатом открылась и из нее выехала миниатюрная фигура попугая с желтым хохолком.

Краем глаза я заметила, что стрелка показывает семь тридцать. Неужели полчаса прошли так быстро?

С этими мыслями я быстро скинула пальто, с тяжелым вздохом осмотрела свое старое шерстяное платье и растрепанную косу, затем вышла из комнаты и закрыла дверь.

Предстоит знакомство с новыми хозяевами. Они удостоили приютскую мышку небывалой чести: отужинать с ними за одним столом.

Теперь главное – не ударить в грязь лицом.

Лестница на второй этаж и впрямь оказалась совсем рядом.

Я быстро взлетела по ступенькам и осторожно пошла вперед по коридору – туда, где из открытых дверей на пол падала полоса света, звенела посуда и слышался недовольный голос миледи:

– Вы обещали мне ростбиф с кровью на ужин, а не это отвратительное месиво, дорогой Роджер.

Я тихо вошла и застыла в дверях, глядя, как госпожа Райвен отчитывает пожилого слугу.

Бедняга лишь кивал и виновато улыбался.

В обеденной пахло мясом, рисовым пудингом и какими-то сладковатыми травами.

Во главе длинного стола сидела миледи в своем неизменном красном платье, над ней склонился слуга в ливрее, сжимавший пальцами поднос с дымящимся блюдом.

– Вы его пережарили, Роджер. Можете быть свободны. – Госпожа Райвен царственно махнула рукой в сторону слуги, и тот, поставив поднос на стол, с небывалой прытью скрылся из виду.

Я склонила голову перед своей хозяйкой.

– О, ты пришла, Маргарита, садись скорее, – пробормотала миледи, рассеянно глядя на стол.

– Благодарю вас, это большая честь для меня.

Я сделала шаг вперед, затем другой. Внутри похолодело от волнения. Эти нарядные разодетые господа смотрелись изящными статуэтками в дорогом кукольном магазине, мое платье мышиного цвета, казалось грязным темным пятном на их фоне.

Время словно застыло в этот волнующий миг.

Вот с довольной ухмылкой сидит Барри Хеббер. Увидев меня, он приветливо машет рукой.

За ним странная пожилая дама с вязанием в руках. Она смотрит на меня с любопытством, растягивая напомаженные губы в улыбке. На фоне накрахмаленного темно-синего воротника блузки ее лицо кажется мертвенно бледным, а глаза сияют, словно фонари в узких переулках Дублина.

Или мне только кажется?

Миледи, поймав мой взгляд, говорит:

– О, это моя компаньонка Зои Сандерс.

Я снова делаю реверанс, улыбаюсь, поймав горящий взгляд мисс Сандерс.

– С моим сыном ты уже знакома, Маргарита.

Леди поворачивает голову вправо, и я вижу сидящего рядом с ней Грея, бледного как смерть, нервно сжимающего вилку в руке. Он даже не смотрит на меня, и отчего-то внутри разрастается странная пустота.

Словно его взгляд сейчас – самая важная вещь в этом мире.

Грей напоминает печального призрака, наверное, он чем-то расстроен.

Я снова склоняюсь в вежливом поклоне и вижу самое настоящее привидение.

Слова теряются, а горло сжимает страх.

Черная леди, та жуткая незнакомка. что я видела в коридоре…На лице вуаль цвета непроглядной ночи. Ее длинные пальцы в свете лампы кажутся восковыми.

Я смотрю на нее, не отрываясь, и тихо говорю:

– П-призрак. Здесь призрак!

Мы с Жизель всегда боялись не упокоенных душ, которые, по слухам, бродят по ночным коридорам. Говорят, черная дама может утащить несчастную жертву прямо в ад, говорят, она питается чистыми душами…

И тут леди Кларисса засмеялась, и время снова пошло вперед.

Она махнула рукой в сторону черной леди:

– Ты что, Маргарита, боишься нашу Кэт? Мою младшую сестру?

Я кинула, понимая, что выгляжу полной дурой, и почувствовала, как щеки становятся пунцовыми.

– Простите меня, леди.

Грей отбросил вилку и раздраженно на меня уставился.

Казалось, все взгляды в этом доме устремлены на меня. Черная вуаль качнулась от прикосновения хозяйки, которая подняла ее вверх, освободив лицо, и снова на меня взглянула, теперь уже с улыбкой:

– Прости, что напугала тебя, дитя. Видишь ли, я ношу траур. Не стоит извиняться. Думаю, все в этом доме боятся моего облика.

Женщина была на удивление красивой. Темные волосы, теплый взгляд и загадочная полуулыбка. Она выглядела более удачной копией Кларисы Райвен.

– Вот и отлично, – подытожила миледи. – Садись рядом с Кэт, Маргарита.