«Это она. Точно она. Та, что шла по аллее».

– Ирма, – сказал Петер. Он завозился, просовывая левую руку девушке под лопатки, при этом одновременно пытаясь правой обхватить её колени – неуклюже и бестолково.

Кат сунул ему свой фонарь, взял Ирму под мышки и потянул с полки. Тут же раздался оглушительный дребезг, будто уронили самовар.

– Там обруч был, – запоздало шепнул Петер. – Я его снял...

Кат скрипнул зубами и взвалил Ирму на плечи.

– Свет ниже держи, – велел он.

Петер старательно направил оба фонаря в пол. Кат развернулся и пошёл к двери. Похоже, грохота упавшего обруча никто не услышал. Им всё ещё везло. Но впереди ждало самое трудное: нужно было выйти наружу и добраться до города. Они не могли путешествовать через Разрыв втроём с Ирмой.

«Да, только в Разрыв-то можно свалить и одному, – подумал Кат. – Атлас у меня есть, все дороги открыты. А пацан пускай выкручивается, как хочет. Обруч он снял, обалдуй. Предупредить об этом мозгов не хватило. Вот сейчас, если сбегутся все, кто тут есть, пусть сам и разбирается. А я – в Китеж, к Аде…»

Они уже дошли до лестницы, и вдруг Петер остановился.

– Демьян, постой. Что с остальными делать будем?

– Ничего, – Кат обнаружил, что впопыхах успел сунуть палицу за пояс. Вынуть её, не уронив Ирму, оказалось непростой задачей.

– Здесь ещё столько человек, – Петер повёл фонарём в сторону стеллажей. – Их надо спасти.

«Долбанулся в край, – Кат почувствовал, что вновь неудержимо заводится. – Совсем ошалел. Всё, хватит. Самое лучшее, что я могу сделать – уйти в Разрыв. Незамедлительно. Девку мы нашли, обманка у этого олуха есть, оружие тоже можно ему оставить. Пусть спасает хоть всех рабов на Вельте. В одиночку».

Палица наконец-то оказалась в руке. Кривясь от тюремной вони, Кат глубоко вдохнул и медленно-медленно выдохнул.

«Последний шанс, – подумал он. – Дам щенку одуматься».

– Мы возвращаемся в Рунхольт, – сказал он. – Ты, я и девчонка. Сейчас.

– Тут, может, мои друзья! – громко зашептал Петер. – Я не всех ещё видел! А если даже наших здесь нет, всё равно! Это же люди! Их нельзя вот так оставить…

«Не одумался. Ну и ладно. Можно уходить».

Кат с остервенением вытер потный лоб. Хорошо хоть волосы в хвост собрать не забыл, а то мешались бы, как обычно.

«Уйду, а его поймают и уложат на полку. И потом, когда мы с Адой, оба больные, станем медленно подыхать взаперти, я буду знать, что его продали кому-то вроде Килы».

– Петер… – начал он.

– Да? – хрипло отозвался мальчик.

Сверху, из-за двери – был какой-то звук, или померещилось? Кат обернулся и нацелил палицу. Но всё вновь заволокло тишиной.

– Петер, – повторил он, поворачиваясь обратно, – я много видел придурков, но таких, как ты – никогда. Вот представь: поснимаем мы с них обручи. Что дальше?

Черты лица Петера в свете фонаря казались резкими, будто из дерева вырубленными. Было слышно его дыхание – тяжелое, какое бывает при сильной боли.

– Они все без сознания, – продолжал Кат. – Ходить не смогут ещё хрен знает сколько времени. Предлагаешь перетаскать их поодиночке на улицу и ждать, пока очухаются?

Петер закусил губу. В подвале было по-прежнему тихо.

– Мы и так рискуем, – сказал Кат. – И собой рискуем, и всем миром в придачу. Сейчас мы сделаем то, что собирались…

«Сейчас я вернусь домой и пойду к Аде. Один. Наконец-то. И всё будет не как утром, а нормально. Время есть, пока профессор бомбу не собрал. А дух выпью у кого-нибудь на улице. По-любому в городе осталась одна чернь».

–…что собирались, – повторил он с огромным усилием. – Вытащим твою подружку. И отправимся в Рунхольт.

Петер сморщился, как от уксуса.

«Да что я с ним вожусь? Это же мешок с духом, сучок безмозглый. Уговаривать его ещё…»

Во рту набралась горькая слюна. Кат оттянул маску указательным пальцем, сплюнул на пол.

«Врешь. Не возьмёшь».

– А потом, если бомба сработает, я поделюсь с тобой деньгами, какие останутся, – сказал он устало. – Даю слово. Наймёшь где-нибудь таких же дурней, как ты сам. Вернёшься с ними сюда и всех освободишь. Пойдём.

Груз девичьего тела чувствовался всё сильнее: Ирма была хрупкой, но не сказать чтобы невесомой.

Петер по-прежнему не говорил ни слова и не двигался с места.

– Ети твою фамилию, – зарычал Кат. – Идёшь, нет?!

– Да, – сказал Петер. – Да, ты прав. Иду.

Кат поставил ногу на ступеньку и сразу же ослеп от яркого света, который хлынул из распахнувшейся двери.

Вскинул палицу. Не целясь, нажал кнопку.

Молнии прошелестели очередью, вонзились в силуэты наверху.

Свет погас. Кто-то захрипел. Кто-то упал, покатился по лестнице вниз, перебирая ступеньки с черепным стуком.

Кат отпрыгнул, задев бедром Петера.

Всё стихло.

Петер подобрал оброненные фонари. Работал только один. Луч зашарил вокруг, упёрся в неподвижные груды на полу. Топорщились полы одинаковых чёрных курток, торчала скрюченная рука.

Кат всадил ещё по одной молнии в каждое тело – для уверенности и просто оттого, что хотелось выместить злобу.

Сердце колошматилось в груди так, что рёбрам было больно.

Больше никто не появлялся.

– Ладно, – сказал Кат через пару минут. – Сейчас тебе тоже парсуну слепим. Теперь есть, у кого брать.

Он спустил Ирму с плеч и уложил на пол.

Девушка негромко застонала.

Петер тут же склонился над ней, гладя по волосам и шепча по-вельтски. Ирма шевельнулась, произнесла что-то тихо и коротко. Петер упал на колени и поцеловал её ладонь.

Кат снова утёр пот со лба.

– Обманку давай, – сказал он.

Петер принялся медленно, неловко подниматься, не отпуская руку Ирмы, будто их пальцы склеились. Спросил о чём-то. Ирма кивнула – блеснули в свете фонаря белки глаз.

Потеряв терпение, Кат дотянулся до сумки Петера, рванул завязки и вытащил обманку – её уложили сверху, специально, чтобы можно было легко достать при необходимости. Петер оглянулся, весело щурясь.

– Извини, Демьян, – шепнул он. – Что ты сказал?..

Кат, разматывая на ходу провод обманки, подошёл к лежавшим рейдерам, пинком перевернул ближайшего на спину и накрыл маской прыщавую одутловатую морду. Обманка погудела и смолкла. Кат вернулся к Петеру – тот вновь стоял на коленях рядом с Ирмой – и, приложив маску к его лицу, затянул головной ремень.

Послышался щелчок. На месте Петера возник крупный парень с сальными патлами.

Ирма ахнула.

– Это я, – поспешно сказал ей Петер незнакомым ломающимся баском. – Всё хорошо, это я. А это мой друг Демьян…

Кат отдал ему палицу. Для трюка, который надлежало провернуть, нужны были свободные руки. Присев, он крепко ухватил Ирму за лодыжку, после чего сгорбился, подобрался и сделал боковой кувырок. Ирма сдавленно пискнула: теперь она висела на Катовых плечах. Этому приёму Маркел учил всех упырей в обители – вдруг придётся нести на себе ослабевшего от голода товарища. Но Кату приём обычно пригождался в других ситуациях... Он взял у Петера палицу, нашарил на полированном корпусе ребристую кнопку и, держась в круге света от фонаря, поднялся по лестнице.

На складе ничего не изменилось. Поблескивал стеклом шкаф, покоились на стеллажах пакеты с наркотиками. Грузный рейдер, чей облик временно достался Кату, смирно лежал в углу рядом с опрокинутым стулом. И только дверь, что вела наружу, была приоткрыта – должно быть, так её оставили те двое, которых Кат угостил молнией в подвале. Из дверного проёма глядела плотная темнота.

Темнота обещала многое.

«В Разрыв скорее! В Разрыв! – подумал Кат бессильно. – Ох я дурак, дурак».

Сзади задышал Петер.

– Демьян, – он пытался говорить шёпотом, но чужой голос подводил, давал петуха, – Ирма приходит в себя. У неё есть способность. Если что, можно будет…

Кат, не оборачиваясь, нашарил его голову и хлопнул по макушке ладонью. Петер вякнул от неожиданности и замолчал.

– Чтоб ни звука, – прохрипел Кат.