– И он к ним ездил ещё шесть раз, – ввернула Фрида, роясь в папиросной пачке.

– А потом решил, что хватит! – Энден топнул копытом. – Оборвал контакты. Снял новую квартиру, вот эту. Избегал появляться в институте… Зря я с вами туда вчера пошёл. Просто не ожидал, что они наладят такую слежку.

– Да ты вообще ничего не ожидал, – Фрида продула папиросу. – А в результате вон оно что получилось. Вчера под вечер ко мне в дверь стучится какой-то хмырь. Твой муж, говорит, нам денег задолжал. Шестьдесят тысяч. За ущерб, случившийся по его вине. Я говорю – вы вообще о чём, он мне давно не муж никакой, идите отсюда. А он: как хочешь, только сумма растёт. По тысяче в день. Ждём, говорит, тебя завтра в семь на старой остановке дилижансов. Приходи одна. Адрес на бумажке оставил. И ушёл.

Фрида чиркнула спичкой.

– Я, как стояла, так и села, – дым потянулся к приоткрытому окну. – Ничего же себе положение, думаю. Спасать ведь надо, а как спасать? И тут снова в дверь стучатся. Неужто хмырь забыл чего-то? Или решили меня тоже повязать, заодно? Взяла сковородку потяжелей. Погоди, думаю, сейчас я тебе башку-то проломаю… Уже размахнулась, открываю, а там – вы.

– А там – мы, – серьёзно сказал Петер.

«Ну и баба, – Кат покачал головой. – Огонь с дымом, а не баба. Дурак ты, профессор, что развёлся».

– Когда они меня привезли к себе, то выяснилось, что установка опять сломана, – гнул своё Энден. – И при разморозке сбежали трое рабов. Рейдеры утверждали, что это моя вина. Я, конечно возмутился, но меня в ответ просто избили. Пришлось уступить негодяям и чинить…

– Починил? – спросил Кат.

– Починил, – вздохнул Энден. – Вся ночь ушла.

Кат потянулся, задев висевшую за спиной посудную сушилку: на кухне было тесно.

– Если бы сразу отказался, от тебя бы отстали, – проговорил он. – Может, отмудохали бы. Но отстали. А теперь не отстанут. Будешь, как миленький, ездить к ним и ремонтировать своё творение.

Энден поник.

– И заметь: тебя всё равно отмудохали, – добавил Кат.

– Я сперва хотел отказаться! – произнёс Энден и поправил съехавшие на нос очки. – Даже не собирался трогать эти его угощения! Но начались угрозы…

– Хотел, не хотел, а в итоге согласился, – возразил Кат. – Ладно, проехали. Ясно одно. Надо собирать бомбу как можно быстрей, потому что через неделю они, небось, придут снова. А золота больше не осталось.

– Дайте вымыться и поспать, – проворчал Энден. – Все кости ноют. Завтра с самого утра пойдём в мастерские.

– Договорились, – сказал Кат.

Ему тоже хотелось вымыться и поспать: за эти дни он устал до предела. «На Китеж вернуться? Или заночевать у профессора? Придётся на полу дрыхнуть. Зато пневму не потрачу, да заодно пригляжу, чтобы он с утра ещё каких-нибудь дел не натворил…»

– У вас есть что-то с этой их фермы? – спросил вдруг Петер. – Какая-нибудь вещь или даже мусор? Горсть земли, пыль, щепка…

«Ещё чего не хватало», – подумал Кат.

Энден поднял брови:

– Хм-м… Странный вопрос. Это важно?

– Очень важно, – сказал Петер. Глаза его блестели.

Энден встал и, постукивая копытами, отправился в гостиную. Тут же, впрочем, и вернулся, держа под мышкой портфель. Поставил на стол, щёлкнул застёжками, по локоть погрузил руки в кожаные пахучие недра.

– Так, поглядим… Я у них побывал несколько раз, что-то могло остаться… А зачем тебе?

Кат поднялся с места.

– Пойдём-ка, – сказал он Петеру. – На пару слов.

Они вышли в прихожую. Здесь стоял густой сумрак, только отсвечивало зеркало на стене. Ближе к выходу висела одежда – пиджак Эндена, пальто Фриды, куртка Петера, ещё какое-то барахло. Последним в ряду чернел огромный Катов плащ.

– Демьян, – возбуждённо зашептал Петер, – она может быть там! Ирма! Я должен туда идти!

Кат закрыл за собой дверь и сложил руки на груди:

– Исключено. Сгинешь ни за грош.

– Я мироходец! – Петер нервно взлохматил волосы. – В Разрыв уйду, если что!

– Ну конечно, – Кат хмыкнул. – Ты мироходец. Но вдруг они, знаешь, очень быстрые? Вдруг они начнут стрелять раньше, чем ты успеешь досчитать до тысячи?

– Я должен попытаться! – взмолился Петер. – И как можно быстрее! Сейчас! Её похитили всего две недели назад. Она наверняка ещё у них!

Кат прикрыл глаза и вздохнул.

– Во-первых, это лишь предположение, – сказал он. – Твоё дурацкое предположение. Ни на чём не основанное.

– Я чувствую!

– Не перебивай. Во-вторых, вытащить оттуда человека – задача сложная. Ну вот, допустим, профессор (Кат указал за спину большим пальцем) сейчас найдёт какой-нибудь якорь. Допустим, якорь ведёт прямиком в эти самые гибернационные склады. Хорошо. Ты там. Нашёл свою Ирму. Лежит на складе замороженная, как сосулька. Дальше что?

Петер стиснул ладони, хрустнул пальцами.

– Я… Я её понесу. Найду выход. Гельмунд наверняка сможет объяснить, как оттуда выбраться.

– Выбраться, – повторил Кат. – С девчонкой на руках. Из незнакомого здания, где сидит куча рейдеров. Незаметно и бесшумно. Угу.

Петер дёрнул уголком рта.

– Мы ведь уже нашли и чертежи, и учёного, который в них разобрался, – сказал он. – Осталось только подождать, пока будет готова бомба. Выходит, я тебе не так уж и нужен. Верно?

– Нет, – сказал Кат. – Мало ли, как дело обернётся. Может, мне – нам! – ещё десять раз со света на свет ходить. Прикажешь у профессора дух брать? Он же упырей боится, как огня. Помрёт со страху.

Петер сморщился и хотел было ещё что-то возразить, но тут дверь на кухню отворилась. Через порог переступил Энден – тихонько и как-то даже неуверенно.

– Послушай, парень, – сказал он, потирая руки, будто мыл их под невидимой струёй воды, – та вещь, о которой ты говорил – она действительно имеет значение? Большое значение?

– Нет, – сказал Кат.

– Да, – одновременно с ним сказал Петер.

Энден поглядел на него, поглядел на Ката, смущённо хихикнул и что-то достал из нагрудного кармана.

– Надеюсь, вы меня поймёте, – сказал он. – Видите ли, у меня и раньше были, э-э… контакты с теми господами. В смысле, до того как началось сотрудничество по вопросам установки. Я покупал у них вот это.

И он, поймав Петера за руку, вложил ему в пальцы маленький, с ноготь, бумажный свёрток.

Мальчик развернул бумагу. Внутри оказался слипшийся комок вещества, похожего на крахмал. Петер осторожно понюхал комок и скривился.

– Это же… – начал он.

– Ну да, – с досадой произнёс Энден. – Я потребляю штофф. Не часто. Иногда нужно, хм, стимулировать мозги, чтобы иметь силы работать. Давно уже покупаю у них, отличное качество.

Он воровато оглянулся на дверь.

Кат усмехнулся. Ничего не мог с собой поделать.

– Так вот как на тебя вышли, – сказал он. – Я-то думал, ты такое светило, что каждый бандит в Рунхольте знает. А ты, значит, просто наркоту у них брал.

Энден вскинул голову и шаркнул копытом по корявому паркету.

– Одно другому не мешает, – сказал он с вызовом.

Петер аккуратно завернул комок в бумагу.

– Они делают это у себя? Там же, где гибернация и всё остальное?

– У себя, – кивнул Энден. – Лаборатория в одном здании со складом. Такой длинный старый барак, а в подвале…

– Так, стоп, – вмешался Кат. – Профессор, ты хоть понимаешь, зачем это нужно? Пацан хочет пробраться в берлогу твоих приятелей. Думает, это ему под силу.

Энден взял себя за нос и медленно кивнул.

– Ах да, вы же оба мироходцы, – сказал он. – Юноша, но это очень опасно. Зачем так рисковать?

Петер потёр лоб, точно хотел разгладить короткую складку, залегшую между бровями. Складка никуда не делась.

– Гельмунд… – он помедлил, коротко вздохнул. – Скажите, вы сумеете вывести человека из заморозки? Или для этого нужно специальное оборудование?

Энден пожал плечами:

– Требуется только отдых, обильное питьё. Желательно – капельница… Но и так можно обойтись. Это ведь не заморозка в прямом смысле слова. Просто замедление жизненных процессов. Индуцированное магически. Как только, э-э, пациент выводится из гибернационного поля, организм начинает возвращаться к нормальному функционированию…