Но надо делать поправку на игры разума. Может он слышал уже наших разведчиков, захлопнул люк и не хотел открывать. Он же был контужен.

За морально-аморальное состояние офицеров КШМ 2-й батареи во время попадания их в засаду ничего сказать не могу. Но как бы факт: они из-под огня выскочили и в бой не вступили.

Еще помню, радист с позывным «Луч» умер где-то в период между июлем-сентябрем 86 г.

ЧП произошло довольно быстро после прибытия СНАР в Кандагар, так как по времени радиообмен с «Лучом» был недолгий. СНАР ‒ это из батареи управления полка. Она откомандирована была в Кандагар. Это еще при Мартыненко было. Он мне передавал текст радиограммы для полка: "СНАР прибыла". Мы еще с полковым радистом открытым текстом в эфире немного пообсуждали, что за хрень СНАР (СНАР установлена на базе МЛТБу).

СНАР некоторое время стояла у нас в городке, я познакомился с их радистом. Договорились о времени радиосвязи. Он должен был в пять часов утра сообщить мне обстановку. Я дальше в 6 часов выходил на связь с полком и уже докладывал общую по дивизиону. СНАР работала в районе ООНовского городка. Наверное, и в интересах 70-й бригады. Так могла пеленговать разные автомобильные движухи и в ночное время. Точно знаю, что она один раз зафиксировала движение ночного каравана. В какой-то день «Луч» на связь не вышел. Потом пришла информация о гибели радиста. Типа выспался под включенным локатором

С Николаенко там туманная история. Погиб в августе 1987 г. На хлебовозке ездил. Однажды не вернулся. Вначале вечером искали взводом обеспечения. С утра на поиски пошел весь дивизион. На тело Коли Николаенко наткнулся Прокопчук. Он раньше в нашем взводе служил, потом его перевели в одну из батарей. Колю знал лично. У него младшая сестренка была, ждала его очень. В грудь ему из подствольника выстрелили.

В период повального гепатита одного парня с Прибалтики увозили в Союз без сознания. К нам он не вернулся. Поэтому судьбы не знаю.

Еще Андрею Щеклеину не повезло. Послужил он недолго. В Шинданде при неосторожном обращении с разрывным патроном ему глаз выбило и пальцы на руке оторвало. Я даже не знаю, есть ли у него статус ветерана БД. Он недолго был с нами, но все равно ‒ наш".

Кандагар. Площадь с пушками (Пушкина ‒ как прозвали ее наши солдаты)

Прапорщик Алексей Воробцов:

"В конце декабря 86-го из Шинданда со ст. техником батареи ст. пр-ком Виктором Горбоносом, водителем батареи Домановым Иваном и с 6-ю водителями из РМО полка (Аликом Макаряном, Колесниковым, остальных не помню) ушли в Лошкаревку подготовить и перегнать шесть БМ-21. Машины стояли в парке батареи рядом с парком спецов. Когда они прекратили боевую работу, сказать не могу, по состоянию месяца 4 они не работали, а «Гиацинты» работали полным ходом. Как раз духи обкладывали гарнизон «эрэсами» перед новым годом. «Грады» в начале января 87-го мы перегнали в Шинданд в составе колонны Шиндандского АБАТО, шедшего из Кандагара. Через пару дней ушли с ними на Турагунди. В конце января Горбонос сдал эти БМки на склады перевалбазы, и они ушли в Союз. Это были последние БМ-21 из нашего полка. В мою бытность 09.86–08.88 в Шинданде «Ураганы» не дислоцировались. Была 11-я батарея в Кандагаре. В ремзоне стояла ТЗМ «Урагана», кажется после подрыва. Ее потом использовали в качестве донора во время армейской операции на Мусакале в феврале 88-го".

Воин-интернационалист Юрий Дубина:

"Это было в начале осени 1986, мы находились в двух км от места постоянной дислокации 101 МСП, и, наверное, такое же расстояние было до бетонки. Огневые, да и сама точка батареи «Гиацинт» были не более чем в 100 метров от нашей, я по возможности заскакивал в гости к пацанам, хоть и был тогда молодым бойцом. Среди них был почти мой земляк, парень с Днепропетровска, старшего призыва. К сожалению, не помню ни имени, ни фамилии, ни звания, ни должности. Но человек был явно авторитетным среди бойцов. Доски с потолка нашей землянки сыпались регулярно, когда они стреляли".

Декабрь 1986-го на огневой 3-го дивизиона под Гератом. Какая батарея, точно сказать не могу. Приехали, разгрузились и на следующий день обратно в Шинданд. Две ходки сделали в течение нескольких дней. Ходил тогда в техзамыкании с ВОД-3 (из личного архива Алексея Воробцова)

5-я батарея (Джелалабад). Прибыли на позицию. Впереди колонны МТ-ЛБ. В дивизионе были два варианта: комдивская и комбатовская. Отличие: у КД была радиостанция Р-130, а у КБ ‒ не было (из личного архива Александра Триханова)

Рядовой Кахрамон Рустамов, наводчик САУ «Гиацинт» 2С5:

"Узбекистан. Город Сырдарья. Годы службы 87–88 гг. Учебка в Термезе. Джелалабад. После первого вывода 6 полков 5-ю батарею перебросили в Кабул. Стояли возле аэродрома. Был комиссован в 88 г. Признан негодным по состоянию здоровья ‒ прободение язвы желудка и травма позвоночника. Расскажу об одном маленьком случае, который спас от ранения. Это было в Джелалабаде. После боевых, как обычно, чистили орудие. Я, как наводчик, в первую очередь посмотрел панораму и оптический прицел, смотрю, стекло панорамы треснутое. Я точно помнил, что после боевых все было в норме. Сказал командиру орудия армянину Андрею: «Кто-то поменял панораму». В тот же день наш взвод опять на боевые. Вместо нашего орудия поехал расчет из 1-го взвода. Не помню, где они под обстрел попали, и кто вместо меня поехал и получил ранение в руку. Ребята, признайтесь, кто панораму поменял? "

Ст. сержант Юрий Гуркин, командир САУ» Гиацинт», 5 псабат:

"Годы службы: август 1986 г. ‒ июль 1988 г. при 66 бригаде в г. Джелалабад, комбат ст. л-т Фетисов. Сейчас разве вспомнишь все! Были выходы в Тора-Бора, Асадабад, ходили на Асмар и Барикот ‒ это был март или апрель 88 г. перед выводом, куда ходила 66 бригада, туда и мы! Водитель «КамАЗа» Андрей Неверов на моих глазах погиб, мы тогда укрепрайон долбили и духи нас «эресами» накрыли, осколок в голову попал, я был рядом с ним. Это случилось у кишлака Нове-Каза. Как закончился обстрел, мы на этом месте могилку-памятник сделали. После гибели Андрея на его машине Досмухамбетов Толгат (Дос) рулил".

С нашим любимцем щенком «Бача» (из личного архива Юрия Гуркина)

«Черные горы», недалеко от кишлака Наве-Каза (все называли это место «Новой козой»). Могилку сделали на месте гибели Андрея Неверова, это где-то через час после его гибели, как закончился обстрел. Шапка Андрюхина, левый нижний край осколком порван (из личного архива Юрия Гуркина)

1986 г. стал для полка самым большим по потерям за весь период пребывания в Афганистане. Десять наших однополчан в скорбном списке этого года в числе 1333 человек, вернувшихся домой с войны в цинковых гробах.

«Черный тюльпан»

Юрченко Дмитрий Иванович, сержант, командир орудия.