В составе колонны 191 мсп входим в Панджшерское ущелье (из личного архива Валерия Максименко)

Вход в Панджшерское ущелье, апрель 1984 года, БМ-21, 2-й дивизион 6-я батарея 28 РеАПа, на повороте наш БРДМ-2, за рулем Ильшат Ханнанов, я стажер, на броне и.о. комбата В. Пырцак (из личного архива Юнуса Бакирова)

По Панджшерскому ущелью мы мотались три месяца, самый дальний кишлак, в котором были ‒ Паси-Шахи-Мардан. Не знаю, можно ли считать данный эпизод стрельбой прямой наводкой, но наводка производилась не по данным, а по пакету, насколько я помню. Этот случай произошел во время Панджшерской операции 30-го апреля или 1-го мая 1984 г. (могу ошибиться на день-два, не более). Пехоту 191-го полка духи зажали в ущелье, чуть ниже кишлака Анава. Батарея в тот момент занимала ОП в Анаве. Три БМки отправили на помощь мотострелкам. Они заняли ОП напротив ущелья и открыли огонь по сопкам слева и справа от ущелья, на которых находились духи. Дальность стрельбы составляла 3–4 км. Расход ‒ около десяти пакетов (расстреляли почти все, что было в ТЗМках). На карте красной стрелкой я обозначил направление стрельбы. В деталях могу допустить неточности (времени-то столько прошло), но вот так я помню этот эпизод. Непосредственным участником тех событий был Лешка Мельниченко, в то время командир первой БМ (он есть на сайте «Одноклассники»). В Газни полк возвратился 18-го июля, в этот день погиб мой земляк, механик-водитель МТ-ЛБ артдивизиона 191-го ОМСП. Его тягач подорвался на фугасе в колонне, метрах в двухстах впереди от машины, в которой я ехал. Насколько помню 5-я батарея (Джелалабадская) во время этой операции была сначала на Саланге, а уже ближе к концу они зашли в ущелье. Уже после Панджшера, в конце июля, батарея сгоняла по месту на Искаполь, но уже без нашего призыва".

Карта, на которой красной стрелкой Валерий Максименко отметил направлении стрельбы БМ батареи

Ст. лейтенант Валерий Хоменко:

"В расположении батареи все ручками наших солдатиков построено! Свой кирпичный заводик, свои архитекторы, строители и т. д. Неказистые строения, а надежные и теплее, чем в палатке было зимой! Строили, воевали, спортом занимались, в футбол играли… Мы постоянно обстреливали самый душманский кишлак в 18 км от нас ‒ Шутан. Потом пришлось пройти по нему пешком. Расположен он в ущелье, богат, по сравнению с остальными и очень вражеский, т. к. пришлось брать с боем. Там ходил корректировщиком с Вовиком Федоровичем. Очень часто с ОП у аэродрома наша батарея вела огонь, исходя из данных нашей разведки (ГРУ). Самой воюющей батареей 28-го РеАП была Газнийская, не успевала заряжать свои установки! Половина всех колонн шла для реактивной батареи в Газни! 191 ОМСП столько воевал, что другим и не снилось! Уж поверьте офицеру, который не успевал корректировать огонь своей батареи с декабря 1981 года и по июль 1984 года! Два года и восемь месяцев без замены я отдал только этому! В 1979 году меня, зеленого лейтенанта приняли в дружный и боевой коллектив 711 отдельного гвардейского реактивного дивизиона БМ-21 «Град» в ЮГВ и ровно через два года, меня ст. л-та, СОБа отправили воевать в Афган. Назначили на пересылке СОБом в 191 ОМСП в минометную батарею, но так как я себя считал реактивщиком, то меня направили в 28 РеАП на должность КВУ. И оказалось, что мне надо прибыть в Газни, где наша 6 реактивная батарея была придана 191 ОМСП. Лучше туда сразу и поехал бы! Минуя этот неудачный армейский полк с его неудачными командирами и ЗАМПОЛИТАМИ! Была бы другая военная судьба и карьера! 28-й сломал мою военную карьеру! Об этом я сейчас на сайте с нашими ком. полками спорил и доказал им справедливость того времени! Ротацию надо было проводить, хотя бы каждые полгода! А я во 2 реадн ‒ 2 года и восемь месяцев на должности ст. л-та, а потом в Союз и еще доказывал, что я нормальный! Не всем этого понять".

За моей спиной казарма нашей 6-й батареи (из личного архива Сергея Кузнецова)

Гоняем мячик (из личного архива Сергея Кузнецова)

Рядовой Дмитрий Красноглазов, водитель БМ-21:

" Я в Шинданд прилетел 22.06.1983 г. и через 4 дня нас отправили в 4-ю батарею, 2-го дивизиона в Лашкаргах. Шайтан-машину вашу и тебя худого и длинного помню (речь идет о моей командировке на батарею. Я о ней расскажу позже отдельно ‒ прим. А. Филиппова). Живности у нас сроду не было. Мы элита! Это привезли новое х/б, а там вошки. Вот вас к нам и дернули. Вам медикам почувствовалось, как у нас в Лашкаревке жарковато, до +80 доходило! У нас была хорошая БАНЯ! В прямом и переносном смысле. Рядом с ней и стояла ваша шайтан-машина «ГАЗ-66»! Всякое было за службу! Выехали по тревоге! Отстреляли! А на БМ с запасного бака кто-то украл крышку! Бензин расплескался пока ехали, а после залпа загорелся! Горит бак, а мы растерялись, комбат и СОБ тоже, все в «штаны насрали», смотрим, не знаем, что делать! Серега Кашапов ‒ герой, снял с себя бушлат и накрыл пламя! Огнетушителей в машинах не было! Висели на пожарном щите и те пустые!

Вот статья из нашей районной газеты, бери в книгу если надо".

В АФГАН ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ.

В 1983 году Дмитрий Красноглазов с отличием окончил Штеровский энерготехникум и 2 апреля был призван в ряды Советской Армии. Он сам написал рапорт на службу в Афганистане, потому что хотел принести пользу Родине — так он был воспитан. Родители, провожая сына в армию, как полагается, устроили настоящий пир, и дали наставления служить по совести.

Сначала новобранцев привезли в учебную часть в город Кировабад (ныне Гянджа) Азербайджанской ССР. Это был воздушно-десантный полк имени Чепика. Дмитрий Анатольевич до сих пор слово в слово помнит обращение командира:

«Дорогие ребята вы все знаете, что будите проходить службу в Демократической Республике Афганистан. Там идет война. Многие из вас вернутся с орденами и медалями, многие, возможно, вернутся калеками, а кто-то не вернется вообще…»

Услышать такие слова было нелегко, хоть мы и понимали, на что подписались, вспоминает Дмитрий Анатольевич. Комок к горлу подошел, дрожь по телу, холодок по спине пробежал, а потом нас посадили в «Уралы» и повезли в горный поселок Ленинкент (Дагестан). Там мы приняли присягу на верность отечеству, там случились первые стычки с местным населением. Там все было по-другому, нас многое удивляло. Там не только люди не подчинялись советским законам, но и природа полностью игнорировала законы физики и логики: машины «отказывались» ехать с горы, а в гору — без проблем, и река текла снизу вверх, а не наоборот. Свой девятнадцатый день рождения 22 июня 1983 года Дмитрий отмечал уже в Афганистане. Они прилетели в город Лашкаргах, который советские ребята называли между собой по-свойски — Лашкаревка, а соседнюю часть, что находилась в 40 километрах в городе Гиришк, именовали Гришино.

— Я служил водителем БМ-21 «Град». Расчет у нас был всего два человека, а работы — хоть отбавляй. Идет батальон ВДВ, например, на проческу определенной зоны — мы за ними: три машины «Градов», шесть — ТЗМ (транспортно-заряжающие машины). Нашей задачей было охранять и прикрывать огнем или выручать при необходимости. Если ребята попали под обстрел противника и не могут выйти из окружения, мы должны открыть ответный огонь и дать им возможность пойти в атаку выполнить поставленную задачу. Обстрелы нашей части порой не прекращались неделями. Каждый день, как по расписанию нас начинали бомбить 120-миллиметровыми минами. В шесть вечера у нас ужин, но мы ели раньше, потом сразу получали оружие и отправлялись на первую огневую позицию. Но самым страшным было даже не это, а вероятность наступить на противопехотную мину, которая не убивала, но отрывала только ступню. Такой тогда была американская военная политика — не убить солдата, а сделать его калекой, чтобы государство тратило деньги на его лечение — экономическая война, — объясняет Дмитрий Анатольевич.