– О, вы только ей так не говорите, а то точно уволит. – Плечи Киры опустились, она убрала папку от лица. Манера речи Дюка и его слова помогли ей расслабиться. – А вы из второго, да? Мне кажется, я бывала там. Условия ужасные, если память мне не изменяет.

– Память тебе не изменяет, – прошептал Дюк в попытках не сказать, как же часто и зачем она бывала там.

Это напряжение между ними уловили все, но причину знали лишь трое. А по этому ужасно раздражающему чувству внутри Аня осознала – она влюбляется в этого парня, и теперь точно знала, что нужно делать. Как и всегда в таких случаях – держаться подальше от человека, которого начала ревновать.

«Ревность. Испытывать её совершенно нормально. Это значит, что ты ощущаешь с кем-то особую связь и боишься, что она прервётся», – успокаивала себя Аня, мысленно желая разорвать её раньше, чем это сделает Дюк. Ей хотелось избежать новой привязанности.

– У меня столько планов по восстановлению, по перестройке. И идей, как прекратить забастовки. – Глаза Киры светились. Перед ней человек, для которого она старается! Она сделает его жизнь лучше!

– Я бы с удовольствием послушал, – окончательно растаял Дюк.

– Вы ещё не ушли? – В коридоре показалась Николь. Следы от дорогой туши всё равно остались под глазами, как она ни пыталась их стереть.

– Тётя Николь, мне тут сказали, что у вас уже есть решение по мятежу. – Дюк на миг посерьёзнел, но глянул на Киру и снова тепло улыбнулся. – И я бы хотел послушать о перестройке.

Уловивший только последнюю фразу Арес воспринял такой ход событий, словно плёлся до своей комнаты в одной вселенной, а внезапно вернулся в другую. Что ж, он не против провести ещё какое-то время за круглым столом офиса. В конце концов, ему меньше надо будет объяснять «рыжему революционеру», что сейчас происходит. И пусть Дюк таковым уже не являлся, это прозвище отныне принадлежало ему.

Адель была примером типичного жителя пятого купола. В разговоре в подобной компании она ставила себя выше остальных. Кроме Дюка, разумеется. Дюк сразу понял роль Адель. Понял, что её назначение было лишь желанием Николь продолжать борьбу из тени, где её никто не увидит. Слишком очевидно, и мысленно он проклинал себя за то, что не понял этого сразу. Адель со своей самовлюблённостью, которой могли бы позавидовать даже мёртвые боги, подходила на пост Леди секторов, как никто другой.

Весь разговор Адель просто принижала жителей первого и второго купола так, что даже Ане, зацикленной на своих проблемах и непрерывно мысленно вопрошающей: «Какого чёрта я всё ещё тут?», стало противно. Казалось, она относилась к этим бедным людям ещё хуже, чем Мира. Как Дюк и думал, все решения Адель по поводу гражданской войны сводились только к аресту несогласных. А Николь лишь молча что-то записывала в телефон.

– Ну, Мира вообще людей на опыты сдавала, и нелюдей тоже.

Адель мелком глянула на Ареса. Поверхностно зная его историю по непроверенным источникам, она пыталась уколоть солдата, задеть за живое. Как кукловод в темноте, наощупь ищущий ниточки довольно сильной куклы. Но реакции не последовало. «Ты – разукрашенный манекен, а не кукловод», – подумал Арес, продолжая безразлично ловить её эпизодические поглядывания в его сторону.

– Не стоит равняться на Миру. Мы ведь прекрасно знаем, чем закончилось её правление, – возмутился Дюк. Нахмурив брови, он переглядывался с тётей и никак не мог понять. «Решения всё же принимает Николь, да? Тогда почему она просто не заткнёт Адель, когда та городит чушь?»

– Я думаю, если мы предложим им хорошие условия, никто не будет бастовать. Сейчас они борются за свои права. Почему бы нам не показать, что они важны одинаково? – вмешалась Кира. Сейчас Николь смотрела на Киру с таким же сомнением, как и Дюк когда-то. Только теперь-то он улыбался, зная, что у неё все получится. «Вспомни, Николь, Кира Таю с того света вытащила. Она и этих спасёт». Но Дюк понимал, что ей нужна будет помощь.

– Пустая трата ресурсов, – возмутилась Адель. – Мы просто переселим людей из первого в третий, мутантов оставим. Им вообще без разницы, есть кислород или нет.

Дюк и Аня широко раскрыли глаза, остальные же, видимо, уже не раз слышали это предложение.

– Правильно ли я понимаю, что сейчас идёт борьба между мутантами и людьми, когда первые доказывают вторым, что ничем не хуже их, а вы просто хотите выбросить и без того угнетённых в мусорный купол? – прорезался тихий голос Ани, которая долго не хотела встревать в «вот это вот всё».

Адель поморщилась, неохотно соглашаясь.

– Я не согласен, – вмешался Дюк, сверля взглядом тётю и мысленно моля её прекратить этот цирк.

– Как бы я тобой ни восхищалась, Дюк Нордан, права голоса тебе не давали, – резко ответила Адель.

– Как мне это исправить? – улыбнулся Дюк. – Не знаю… может, получить удостоверение альфа-мутанта и навязывать всем своё категоричное мнение?

Аня с Кирой неуместно хихикнули, но злой взгляд Адель упал только на Киру.

– Исключено, – вмешалась Николь. – Максимум, что я могу вам предложить, – это продолжить тут учёбу, и, если хотите, можете затем строить карьеру. Сейчас ваш голос ничего не значит.

Дюк и Аня переглянулись. Милая мягкая Николь, ещё утром распинающаяся перед ними, сейчас так просто отдаёт власть тирану, который, в отличие от Миры, даже не скрывает своего отвращения.

– Разговор окончен. Можешь поблагодарить меня за то, что к тебе вообще так хорошо относятся, – на прощание сказала новая Леди секторов.

Ещё в доме Селены, после рассказа Дюка о своём районе, Аня поняла, насколько её мир отличался от его. Всё, на чём она была зациклена: она – другая, ей стоит прилежно учиться, не выделяться из серой массы, не делать вообще ничего из ряда вон выходящего, но даже это выполнить она не смогла. Её никогда не заботило, что было в других куполах. Аня была центром своей вселенной, «эгоистичная и неблагодарная», как говорила Лида. Да, её проблема принятия себя на тот момент казалась ей делом жизни и смерти, но сейчас, глядя на завод перед домом Дюка, Аня понимала масштаб проблем во втором секторе.

Правое крыло завода было разрушено. Тонна кирпичей давно служила местной малолетней шпане локацией для игр. Это Аня поняла по вещам, аккуратно сложенным у сетчатого забора: пара грязных, но не таких уж и старых курток, сломанные детские игрушки, рваный грязный мяч. В левом же крыле светил тусклый свет, оттуда доносились далёкие тихие звуки производственного процесса.

Она так внимательно вглядывалась в окно, недовольно хмуря брови и высматривая там фигуры рабочих, что Дюк не хотел её тревожить. Аня отвлеклась сама. Вздрогнула, услышав вой собак, и резко обернулась на звук.

– Ещё не поздно передумать и вернуться в пятый, – произнёс парень, обратив внимание на испуганный взгляд Ани. Та ещё плотнее укуталась в серую кофту Дюка. Он укрыл ею плечи Ани, как только они сошли с перрона.

– Это же не те, про которых ты рассказывал? Это же не коменданты? – прошептала она удивительно даже для себя самой сиплым голосом, и дрожь пробила бледное худое тело.

Аня невольно представила себе зверей, которых никогда не видела в глаза. Псов, так похожих на доберманов, но мощней, быстрей, агрессивней. С мутными глазами и струёй слюны, спускающейся с их острых пастей, они прекрасно вписывались в такой ветхий пейзаж. Были частью этой разрухи.

– Тех усыпили. Это дворовые, – уточнил Арес, даже не оторвавшись от своего наручного коммуникатора. Возможно, именно поэтому Аня слабо верила в его слова. А вот Дюк, услышав это, осознал, что бродячих собак сейчас могло стать больше. Ведь раньше они тоже становились пищей для комендантов. Однажды утром, пока он прятался на ветхом балконе малознакомого здания, Дюк стал свидетелем жестокой расправы над щенками и их матерью. Эту картину парень не забудет никогда, и никогда его не покинет чувство, что, заметь он их раньше, смог бы помочь. Невольно мысли Дюка вернулись к Кире. К девушке, что предпочитала действовать, а не сожалеть о несделанном.