— У этих проси!

— Мало… у них.

— Это ваши проблемы!

— Протею… по…жалуюсь.

— Шантажируешь меня, урод? Ладно, бери, сколько надо и отвали!

Однако стоило мне коснуться Эфии — в глазах потемнело…

17. Зов сердца

Хокори повалилась на мягкую подстилку рядом с драконом и обмякла. Её рука, однако же, продолжала крепко сжимать терминал.

— Эфия? — забеспокоился юноша.

[Юной акуле придётся чуток полежать], — усмехнулся профессор.

— Вы её обманули…?

[Отчасти. У любимицы офицера Протея сложный характер. Эмоции бьют через край, порой она сама себе противоречит.]

— Говорите, что делать, — нахмурившись, произнёс Норенс.

[Отбросьте страх, в этом состоянии девушка не причинит вам вреда. Разведите костёр и хорошенько укройте нашу воительницу.]

— Конечно. Мы всё сделаем, да? — Юноша повернулся к лисе, та кивнула.

[И ещё кое-что: пока Хокори будет без сознания, её придётся кормить с ложечки.]

Зима наступала, бесцеремонно оттесняя осень. Ночи становились холоднее, а дни — пасмурными и короткими. Густой подлесок защищал путников от ветров, им оставалось лишь подбрасывать дров в костёр.

Норенс с содроганием представлял, как разъярится воительница, когда очнётся, однако спорить не смел. Времена его славы прошли, так он считал, вспоминая бандитское прошлое. Прежде, если кому-то доставало глупости задеть гордость сына Запада, тот очертя голову бросался в бой. Теперь же, в окружении иномирных чудовищ и сверхлюдей, Норенс чувствовал себя незначительным, пылинкой на ветру.

Кормление Хокори взяла на себя Алера. Мягкосердечная лисичка совсем не злилась на акулу, пусть даже плечо хвостатой изрядно побаливало. Регенерация, доставшаяся Алере от предков-драконов плохо заживляла сложные структуры.

В свободное время они, обнявшись, сидели у костра, наблюдая, как падают первые снежинки и читали. Так прошло два дня.

— Ой, гх… *****! — На утро третьего дня воительница открыла глаза.

Сын Запада и лесная красавица вздрогнули, переглянулись. Бледная и вялая, воительница по-прежнему внушала страх.

— Мне снилась какая-то дичь… — Акула жадно осушила флягу, стоящую подле палатки. — Знаете, будто мы с Астрой сидим на скамейке у пруда и разговариваем. Просто, ни о чём.

— А-ага, понятно, — выдавил Норенс.

— Какие-то проблемы? — Поджав губы, Хокори неприятно зыркнула сначала на одного, а потом на вторую.

— Нет, ничего…

— А чего ртами хлопаете, как рыбы? Так мило ворковали, пока я не встала.

— Мы… очень беспокоились о твоём самочувствии…

— Зря. Ты либо живёшь, либо умираешь. Изменить судьбу способны лишь дзе, и то… не всегда.

Акула прикрыла ладонью глаза. Горе с новой силой подкатило к горлу.

— Я… помогла… — Она сглотнула. — Больше мне здесь делать нечего…

[Не хочешь взять меня с собой?] — спросил Эфия.

Общими усилиями раны на коже дракона зажили. Грегор встал и уткнулся мордой в поясницу воительницы.

— Какую пакость ты припас на этот раз?

Хокори перестала обращаться к терминалу на «вы», как раньше. Компьютер её обманул, более того, угроза наябедничать Протею, заклеймила его трусом в глазах акулины.

[Отнюдь. Моё предназначение, сама моя суть — претворять планы носителя в жизнь. Без моей помощи, ваше путешествие закончится ничем.]

— Спасибо, что напомнил! — Девушка обернулась к дракону.

[Как бы то ни было, но вам, юная акула, однажды придётся надеть терминал.]

— Да с какой стати-то⁈ — Воительницу злило, когда у неё отбирали право выбора.

[Я — подтверждение гражданства, лишь мой носитель имеет право ступить в бело-золотой город. «Невеста седьмого» откажется жить на Андропонии?]

— Я ведь… смогу тебя снять?

[Естественно. «Небесная твердыня никого не держит».]

— Залезай. — Подавив неприязнь, акула подставила профессору левую руку.

[Для начала…]

Грегор несколько раз икнул, а затем срыгнул ядро боевого облачения.

[Вот, возьмите.]

Камень сверкал в лучах осеннего солнца, напоминая об утраченном. Незапланированная минута молчания сопровождалась шелестом листвы под лёгким ветерком.

— Акулины не берут вещи павших! Тебя я спасу, но это… давай лучше похороним.

[Невозможно. Вещь, созданная на Андропонии, должна вернуться туда. Мы обязаны забрать артефакт.]

— Так и быть, но носить я его не стану, не заставишь! — выплюнула Хокори, убирая ядро в поясной мешочек.

Эфия расстегнул клеммы, удерживающие терминал на лапе зверя.

[Добавляю гостевого пользователя.]

— Почему гостевого-то? Ай-ай…!

Оказавшись на руке воительницы, профессор выпустил десятки сокетов, тончайших игл, пронзивших плоть и соединивших его с каналами души новой носительницы. Девушка затрясла рукой от боли.

[При всём уважении, терминалы не производят массово. Они — именные, у каждого дзе — свой. Устройство на вашей руке принадлежит Астре и никому другому. Получите ранг неофита, вам создадут собственный.]

— А не слишком ли ты прожорлив, всемудрый?

Эфия за несколько секунд опустошил скромные запасы маны Хокори. У неё подкосились ноги.

— Как девчонка умудрялась тебя таскать⁈

[Офицер Росса — талантлива и не в пример усерднее многих. Сам Верховный прочит ей великое будущее.]

— Хах! Следить надо было, чтобы твой «самородок» тупых поступков не совершала!

[Может, заткнёшься уже? Спать мешаешь!] — прозвучал в телепатическом канале знакомый голос.

Камень, лежащий на сердце воительницы, сорвался вниз, больно ударив внизу живота. Алера и Норенс обменялись недоумевающими взглядами.

— А…стра?

[Ага, я.]

— Но… как…? Где ты?

[В Эфии я, в смысле мои душа и разум. Телом, к сожалению, пришлось пожертвовать. Садитесь поудобнее, детишки, расскажу.]

— Бессмертна! — захлёбываясь восхищением, произнёс сын Запада.

В глазах спутников красновласая волшебница вознеслась выше всех высот, достигла недосягаемого.

[Чушь. Бессмертие относительно. Вопрос силы, знаний и технологий. Хотя откуда апирии[1], вроде тебя, это знать.]

Смерть вместилища не убавила спесь офицера Андропонии.

— Ты… теперь часть всемудрого? Маной делись, живо!

[Шиш тебе, рыбина.]

— Собираешься жить во мне бесплатно⁈

[Не в тебе, а в терминале. Хотела развивать душу? Получи и распишись.]

— И всё же, расскажи, пожалуйста, что произошло, там… — решился уточнить Норенс.

[Он ещё спрашивает! Ты отдал имперцам мою личную вещь! Моё тело, буквально, стало маяком, притягивающим церковь и гильдию магов. Пришлось его сжечь. Вся эта ситуация, «продукт» ТВОЕЙ ошибки.]

— Прости… — Юноша опустил взгляд.

[Будь у меня руки, одной пощёчиной ты бы не отделался!]

— А дальше? Почему Грегор… голый? — спросила Хокори.

[Всё просто. Стоило моему телу взорваться, я нас телепортировала. Чешуя младшего стала топливом для заклятья. Арбалетный болт он пока отразить не сможет, зато живой.]

— Да, уф, главное — все живы. — На глаза акулы навернулись слёзы. Как она не старалась казаться железной, накатившее чувство радости и спокойствия растопили этот «лёд».

[Зарубите себе на носу: свои действия я согласую с предсказательным гением Эфии. Впредь, прежде чем совершать тупые поступки, будьте добры, хотя бы посоветуйтесь!]

* * *

Астра:

Ошибка юнца стоила мне очень дорого. Подумать только, красивое молодое тело в расход пустила. Вишенкой на торте стало то, что всю энергию, которую профессор копил на возвышение, мы использовали, чтобы усилить взрыв. Грустненько!

Опять на мели, опять слабая, так ещё и двигаться сама не могу! Надеюсь, в бело-золотом городе найдут способ мне помочь.

Ладно, давайте фокусироваться на хорошем, иначе хандра замучает. Вон, например: Селёдка шёлковой стала, больше не фыркает по поводу и без. «Да», «Конечно», «Сделаю», — только и слышу. Чудеса!