© Элла Чудовская, текст, 2024

Такого шторма еще не было на веку Софи. Да много ли она видела за свои четырнадцать лет? Черное разгневанное море яростно набрасывалось на скалистые берега острова, высокие языки волн разбивались о камни, пенные клочья растекались лужами по прибрежным дорогам. Со стороны марины доносились высокие, пронзительные вскрики: И-и-и-! И-и-и! Казалось, отряд невидимых в ночи мальчишек бесстрашно заигрывает с морской стихией – нависает над бурлящим краем и с криками пускается наутек под шквалом брызг ломающейся стены воды. Чистейшая иллюзия – в это время все дети, кроме Софи, спали.

Движение частично перекрыли, что стало предлогом не возвращаться на виллу после ночного клуба. «Едем в казино!» – решил подвыпивший отец Софи. Каким-то образом ему удалось провести свою несовершеннолетнюю дочь в игорное заведение. Теперь, проиграв в автоматах все выданные ей деньги – «новичкам везет», но нет, – она скучала.

Южная ночь щедра к романтикам. Поднял голову к небу – и пропал в чернильном бархате звездной читальни. Фантазируй, мечтай, уводи за собой робких. Материалистам светят другие звезды. Хороши искры хрустальных люстр над игровыми столами, серебристые цепочки пузырьков в запотевшем бокале. Победное сияние глаз сиюминутных счастливчиков раззадоривает лихорадку проигравших. Отчаявшихся таинственный сумрак зала манит синим велюром диванов.

Стройная женщина в крупных украшениях поднимается из-за стола, одергивает подол маленького черного платья, неуверенной походкой идет к выходу. Спотыкается, теряет равновесие, некрасиво падает на колени. Пробегающий мимо официант, балансируя подносом на одной руке, второй – из чистого сострадания – подхватывает беднягу под локоть, помогает подняться. Длинная нить жемчужного ожерелья оказывается зажата коленом ли, рукой или ботинком, обрывается от рывка, и перламутровые бусины весело скачут по темному ковровому покрытию.

Женщина присаживается неподалеку от Софи, проваливается в мягкие подушки. Полумрак не может скрыть возрастных изменений на ее лице – макияж не выдержал испытаний долгой ночи и предательски поплыл, провалился в морщинки. Старенькая девушка. Очень старенькая, пожухлая девушка с дырами на колготках. Она тянется за шампанским, официант предупреждает ее движение и ставит бокал на низкий столик. Как бы между делом подхватывает с пола бусину, прикусывает ее и бросает обратно. Вся его фигура выражает презрение: бижутерия, пусть и дорогая.

Старенькая девушка заторможенно смотрит в пол. Кажется, она не в состоянии принять решение – собирать или не собирать блестящие шарики, а может быть, просто боится наступить на них и упасть опять. Вялая кисть свисает с невысоких подушек дивана, почти касаясь запятника туфли. Бокал так же близок, как и небольшая часть россыпи под ногами. Не предпринимая ничего, не меняя выражения лица, она встает и уходит.

Софи осматривается – в зале, кроме нее, ни одного зрителя. Пересаживается поближе к бокалу, подбирает пару жемчужин – они довольно увесисты. Оставляет себе на память. Еще раз стреляет по сторонам глазами и отпивает запретный напиток. Родитель не одобряет употребления алкоголя в столь раннем возрасте. Однако его подружки обычно ничего не имеют против и благосклонно прикрывают Софи.

В четыре утра игра шла всего за двумя столами. Беспристрастные крупье двигались автоматически, сгребая фишки с сукна стола. Отцу сегодня тоже не везло. Он пил виски и всё еще надеялся на удачу.

С небольшим отыгрышем они вышли из здания казино в совсем серое унылое утро. Чуть заметно румянилась кромка горизонта над уставшим морем. Ветер поутих и тихонько повизгивал сотнями стропил на яхтах в марине. Дорога к дому всё еще блестела лужами, но ограждения уже сняли.

Больше всего Софи хотелось оказаться на заднем сиденье авто отца, свернуться клубочком и уснуть. Анна и Джесс, папины «девушки», уселись с ними в одну машину и всю дорогу до виллы горланили модную песню. Пьяные и оживленные. Софи было дурно. Она не в первый раз пила шампанское, но эта ночь была утомительной и бесконечной: ресторан, клуб, казино.

Без сил она добралась до своей комнаты, упала на кровать прямо в неудобном, обшитом стразами и крупными пайетками платье Джессики – черт с ним! – провалилась в глубокое, темное, душное забытье.

День прожигал деревянные жалюзи. Солнечные лучи пробивались в узкие щели, золотистыми столбиками в них плясали пылинки. Комната раскалилась. Страшно хотелось пить. Софи приподняла голову, приоткрыла один глаз – воды на тумбочке не было. Со стоном она перевернула подушку на прохладную сторону и попыталась поспать еще. Дверь в комнату распахнулась – на пороге со стаканом холодного апельсинового сока стояла Джессика:

– Соня! Вставай! У нас на сегодня большие планы! Пора делать из тебя человека!

– М-м-м-угу.

– Ты что, не сняла платье?! Быстро встала, мерзавка!

Спорить с Джесс и упираться не было никакого смысла. Она всегда добивалась своего, не ограничивая себя в выборе выражений. Выплескивала всё, что приходило на ум, и моментально переключалась.

– Софи, у нас запись в салон через полтора часа. Не будешь готова – пеняй на себя. Я поеду в любом случае, а ты так и останешься незаметной серой мышью! Фи!

– А платье купим?

– Каэшна! Я у твоего отца золотую карту взяла. Гульнем по полной!

Девочка села на кровати. Длинные пепельные волосы рассыпались вдоль спины и рук, укутывая белокожую фигурку блестящим коконом. Отпила сок. Он был сладкий до приторности.

– Платье! – Джессика решила еще раз напомнить о необходимости бережно обращаться с чужими вещами.

– Выйдешь – и сниму.

Джесс фыркнула и хлопнула дверью за спиной. Софи самой ужасно хотелось поскорее избавиться от жесткого панциря, но тонкие прядки волос прочно сцепились с декором лифа – пришлось повозиться.

Только в душе Софи наконец пришла в себя. Долго стояла под тугими струями, чередуя прохладную и горячую воду. Скрутила мокрые волосы в узел и с этим охлаждающим компрессом спустилась на кухню.

К обеду она опоздала. Прямо из холодильника взяла нарезанные хлеб, ветчину и сыр, сложила стопкой, подумала и накрыла всё сверху большим салатным листом – так удобнее держать бутерброд. Черный кофе она не любила или еще не успела полюбить, а капучинатор почему-то не работал, налила себе холодной минералки, бросила в стакан пару долек лимона.

Каменная плитка на полу приятно холодила босые ступни – Софи так и ела стоя, облокотившись о столешницу бедром. Пришел большой пушистый отцовский кот. Потерся об ноги, промурчал подобострастно. Софи отщипнула кусочек ветчины, дала коту.

– Ты что?! Ему нельзя! Брысь отсюда! – Джесс шуганула отцовского любимца. – Готова? В этом поедешь, что ли? О боже.

Софи пожала плечами в ответ на закатывание глаз папиной младшей подружки, поправила лямку сарафана:

– Можем ехать.

Джессика когда-то сама работала мастером по маникюру, хорошо разбиралась в организации работы салона и была весьма привередливым клиентом, требующим максимального внимания и комфорта. С момента их появления на двери заведения появилась табличка «Закрыто». Все сотрудники собрались вокруг двух красоток и приступили к «облизыванию».

Через три часа по узкому бульвару бок о бок шли две блондинки с острыми яркими ногтями и мохнатыми, как ядовитые гусеницы, ресницами. В небольшом мультибрендовом бутике их появлению были преувеличенно рады. Золотая карта работала безотказно – на то она и золотая. Через час у Софи был собран полный летний гардероб. Джесс и себя немного порадовала обновками. Совсем чуть-чуть.