– Сэньхэп не так глуп, чтобы лезть на валы или позволить зажать себя в клещи,– возразил командир тагмы стрелков.
– Значит, надо попытаться его заманить туда куда нужно! – воскликнул тайчи Шибэр, стукнув кулаком себя по колену.– Думайте, как это сделать! Думайте!
Военачальники и командиры просидели в палатке Шибэра, чуть ли не до самого рассвета пока, наконец, не пришли к единому мнению. После этого все отправились спать, пытаясь урвать хоть несколько часов для сна.
Едва небо на востоке зарозовело, как имперцы начали готовиться к бою. В лагере оставалось две сотни стрелков, сотня копейщиков и столько же обозников и рабочих. Стрелкам и копейщикам было приказано скрытно сидеть за частоколом и не высовываться до условленного знака.
Всех остальных своих воинов тайчи Шибэр вывел в поле и выстроил в боевой порядок на расстоянии в половину лина от валов лагеря. Правое крыло сабрака упиралось в крутой берег горного ручья, а левое в отвесные скалы.
Правое крыло сабрака, состоящее из трёх с половиной сотен воинов, возглавляли тагмарх копейщиков Гуцзюй и сотник из тагмы щитоносцев по имени Уцзюту, считавшийся в своё время одним из лучших бойцов Ченжера.
По замыслу Шибэра они и их люди должны были послужить той самой приманкой для врага. Большинство воинов, отобранных в этот отряд, были наёмниками. Среди них находился и десяток, в котором служили Кендаг с Джучибером.
Коттер обратил внимание на мрачные лица Кендага и Таохэ. И ченжер, и тайгет выглядели сегодня одинаково обеспокоенными.
– Что-то сегодня наши начальники слишком мудрят,– недовольно пробормотал Кендаг, кивая головой в сторону, где развевалось знамя их сабрака.
– Точно,– согласился с ним ченжер. Заметив недоумевающий взгляд Джучибера, он пояснил:
– Не нравиться мне, что нас поставили отдельно от остальных. Вся наша сила в едином строю. Не такой уж дурак наш тайчи, чтобы не понимать этого. Значит, они что-то задумали.
– Разговор-р-ы! – прорычал тагмарх, оборачиваясь лицом к строю, и Таохэ поспешил умолкнуть.
В просвете между головами стоящих впереди щитоносцев, Джучибер разглядел тёмно-фиолетовую, отливающую стальными бликами полосу, стремительно приближающуюся к их строю. Это были воины Братства Богини.
Сэньхэп бросил вперёд своих бойцов, нанося основной удар по левому крылу и центру имперцев, рассчитывая прорваться мимо укреплённого лагеря. Лезть на валы под градом самострельных болтов он не собирался. Однако несмотря на всю тяжесть удара, имперцы выстояли. Тогда вместо пехоты в бой устремились гиньские всадники-кливуты.
Сэньхэп стоял на невысоком пригорке, наблюдая за ходом сражения. Имперцы выдержали первый натиск, но он, ни на мгновение не сомневался в успехе. Воинственному жрецу самому хотелось поучаствовать в битве. Почувствовать в жилах живительный ток разгорячённой от осознания опасности и упоения победой крови.
Единственное, что сейчас заботило жреца, так это время. Если они за ближайшие два часа не успеют прорваться на плоскогорье, то к имперцам от Тыйфыня могут подойти подкрепления, и тогда Железные Ястребы И-Лунга втопчут его воинство в землю.
К пригорку подскакали двое лунчиров, возглавлявших гиньских всадников. Кованый нагрудник одного из них пересекала свежая царапина, оставленная остриём вражеской совни.
– Не прорваться,– сказал он, сдерживая разгорячённого боем жеребца.
– Вы, преподобный брат, говорили, что их не более полутора тысяч, и что они будут отсиживаться за валами,– заметил другой.– А, по-моему, они все вышли в поле. Скорее всего, в лагере десятка три стрелков, да обозники. Кто бы ими ни командовал, но он не дурак. Знает, что им надо просто продержаться часа два-три, и тогда нам конец.
– Ладно, тогда мы поступим по-иному…
Сэньхэп махнул рукой, подзывая стоящих неподалёку командиров, чьи отряды ещё не участвовали в сражении. Он принялся отдавать распоряжения относительно нового наступления на боевые порядки противника.
Задуманное Сэньхэпом было просто: смять немногочисленное правое крыло имперцев и не дать им возможности отступить под защиту укреплений лагеря. Ну, а затем расколоть середину строя и перебить всех оставшихся на открытом месте, прижав их к утёсам.
Выполняя новый замысел своего командующего, отряды Сэньхэпа перестроились и вновь пошли в наступление на боевые порядки врага. Под прикрытием воинов Братства Богини, сковавших имперцев рукопашным боем, гиньские тяжеловооружённые кливуты сумели прорвать оборону имперцев. Теперь отряд тагмарха Гуцзюя был отрезан от основных сил.
Гуцзюй и сотник Уцзюту с двумя сотнями уцелевших воинов успешно пробивались к лагерю. Их отряд отходил, держа строй и ожесточённо огрызаясь от наскоков гиньских кливутов, теряя бойцов в яростных схватках. Наконец, они достигли излучины ручья.
В этом месте берега и русло ручья были усеяны тяжёлыми гранитными валунами, между которыми стремительно бежала вода, доходящая на середине до груди взрослого человека. Строй тяжеловооружённых ратников сначала замялся, а затем и вовсе остановился.
Тут-то их и настигли воины Братства Богини во главе с самим Сэньхэпом. Они не спешили, ибо их предводитель хотел добить имперцев без особых потерь среди своих бойцов. Передние ряды воинов-послушников Братства сражались очень осторожно, стараясь держаться от имперцев на расстоянии удара совни. Они постепенно теснили ратников к воде, намереваясь загнать противников в ручей и сковать их движение. После чего, Сэньхэп рассчитывал просто перебить потерявших строй имперцев.
Тагмарх Гуцзюй взглянул на видневшиеся невдалеке дозорные вышки лагеря. Он не хотел умирать, но осознал, что до заветного убежища, не ему, не его людям, ни за что не добраться. Кливуты уже отрезали их от лагеря, пытаясь прорваться в тыл основным силам их сабрака.
– Шибэр не начнёт атаки! И правильно сделает! – прокричал ему Уцзюту.
– Да,– согласился Гуцзюй.– Но скорее бы, иначе нас всех перебьют! – меч тагмарха отбил брошенный в него дротик.
Оба военачальника отчаянно вырвались вперёд. Противники попятились перед ними, но, сбив строй, стали постепенно замыкать кольцо вокруг двух бойцов. Среди них выделялся жрец Уранами в развивающихся одеждах, накинутых поверх доспехов. Это был сам Сэньхэп, шедший в первых рядах своего отряда, которым он непосредственно командовал.
Предводитель воинства Братства Богини не побоялся встретиться с имперским тагмархом лицом к лицу. Его тело закрывала кольчуга с надетым поверх неё чешуйчатым панцирем с коваными наплечниками. Руки и ноги закрывали стальные наручи с латными полуперчатками и поножи. На голове он носил шлем с низким гребнем, кольчужной бармицей, нащёчниками и назатыльником. В отличие от своих воинов Сэньхэп сражался булавой, чьё навершие было усеяно короткими шипами. В левой руке ченжер держал круглый щит.
Шипастый шар булавы со скрежетом встретился с лезвием кривого чимкана. Второй удар тагмарха Сэньхэп принял на щит. Следом сам ударил в ответ, метя в голову противника. Гуцзюй уклонился от посвистевшей возле лица булавы, и обрушил на жреца целый вихрь стремительных ударов. Под натиском тагмарха его щит крошиться, но всё же Сэньхэп сумел устоять. Он нанёс всего один точно рассчитанный удар по плечу противника, смяв не выдержавший наплечник доспеха.
Гуцзюй почувствовал, как хрустнула кость ключицы, и ощутил невероятно дикую боль, пронизавшую тело с головы до пят. Но он не только сумел устоять на ногах, но и отбить следующий удар жреца.
Наконец, Сэньхэп изловчился и, скользнув под просвистевшим над его головой клинком, обрушил своё оружие на голову имперца. Верхний край шлема вмялся в лицо Гуцзюя, превращая его в кровавую кашу. Тело тагмарха опрокинулось навзничь.
Несмотря на гибель военачальника, имперские ратники продолжали яростно сражаться. Таохэ, Кендаг, Джучибер и Щербатый, стоя плечом к плечу, дружно отражали натиск противников. Они сумели пробиться к раненому в плечо Уцзюту. Вскоре к ним присоединился сотник Яньды с двумя, чудом уцелевшими, щитоносцами.
