Сам Джучибер продолжал рубиться обеими руками, одновременно отбивая удары, направленные на него. Меч одного из ченжеров проскрежетал по шлему. Отбив удар Джучибер, вместе с выдохом, резко выбросил остриё палаша вперёд, прямо в лицо врага.
Выбив из седла очередного противника, он приблизился к одному из наседающих на Кендага ченжеров. Но его помощь не потребовалась. Шестопёр тайгета с быстротой молнии обрушивался на врагов, сминая пластины доспехов и шлемы.
Внезапно всё кончилось. Смолкли крики бойцов, и топот копыт стал затихать. Возбуждённые видом и запахом крови лошади испуганно храпели. Пыль, поднятая копытами коней, стала оседать. От нервного напряжения в горле было сухо, словно он провёл в гоби целый день без воды. Левое плечо под кольчугой начало ныть от полученного удара совней.
На месте схватки осталось семь тел ченжеров и труп лошади с пробитым черепом. Ещё две лошади бродили рядом с телами своих бывших хозяев, не в силах освободиться от поводьев, намотанных на левые руки всадников.
Четверо оставшихся в живых пограничников собрались на расстоянии полёта стрелы от своих недавних противников. Один из ченжеров шатался в седле, ослабев от потери крови, льющейся из рубленной раны в предплечье. Джучибер развернул своего скакуна прямо на них. Ченжеры переглянулись и пустили своих коней вскачь прочь от этих страшных бойцов.
Коттер, сделав знак Кендагу следовать за ним, направил коня вправо и поднялся на гребень близлежащего холма. Тем временем, ченжеры объезжая один из утёсов, невольно вынуждены были отклониться со своего пути и приблизиться к ним.
Джучибер вынул из налуча лук и рукой нащупал в колчане стрелу с узким бронебойным наконечником. Расстояние в полтораста лошадиных махов были пустяком для табгарского боевого лука, который лишь немногим уступал коттерскому. Те, на расстоянии в полсотни конских махов, могли пробить даже пластину юшмана.
Стрела, пущенная Джучибером, пробила лёгкий щит, висящий за спиной одного из воинов, и вошла в его тело. Ченжер дёрнулся, потом сунулся лицом в гриву коня, пронёсся галопом ещё несколько шагов и выпал из седла.
Джучибер не стал дальше преследовать ченжеров – это было бы слишком опасно. Они с Кендагом знали, что разъезды ченжеров никогда не удалялись далеко от своих укреплений, значит, где-то поблизости должна находиться их застава.
Оба путника вернулись к месту схватки. Коттер заарканил двух лошадей потерявших своих всадников, привязав их к небольшому кусту. Затем, сойдя с коней, они осмотрели их – нет ли где ран. Опасных для жизни животных повреждений нигде не было видно, лишь у скакуна Кендага на крупе был сильный порез от скользящего удара совней.
Потом они обыскали лежащие на земле трупы. Кендаг взял два наполовину полных бурдюка воды, а Джучибер начал рыться в седельных саквах ченжеров. В них нашлась кое-какая еда и ячмень для лошадей. Свой изодранный плащ Джучибер заменил на тайгетскую дорожную накидку, снятую с одного из убитых.
Возле трупа с рассечённой грудью Кендаг нашёл небольшой мешочек с серебряными монетами, а также снял с пояса убитого тайгетский кинжал. Находка показала, что его владелец наверняка участвовал в карательных походах на селения горцев.
Кроме того, тайгет подобрал валявшуюся совню с ременной петлёй. Ещё одну, поломанную, он нашёл в нескольких шагах от места схватки. Было жалко бросать столь ценное оружие и доспехи, однако следовало торопиться, ибо оставшиеся в живых пограничники могли вернуться с подкреплением.
Поэтому, навьючив на обеих ченжерских лошадей всё, что удалось быстро собрать, они пустились в путь, держа солнце с левой стороны. До темнеющих на западе гор Тайгетара оставалось ещё полтора-два дня пути.
Джучибер старался держаться каменистых мест, чтобы кони не оставляли слишком чётких следов. Наверняка у шестипалых есть проводник из местных жителей. Навьюченные лошади держались по сторонам чуть сзади от обоих всадников. Неискушённому следопыту могло бы показаться, что здесь проехали несколько верховых. А там кто знает, где проехали двое или трое, то мог пройти и целый десяток.
Кендаг с Джучибером держались звериной тропы, ведущей на запад, стараясь не терять её из виду. Лишь один раз они свернули на саму тропу, протоптанную многочисленными копытами животных, пройдя между двумя отвесными утёсами. С полуденной стороны тянул тёплый ветерок, но к вечеру он утих, и его сменил западный ветер, несущий пыль в лицо всадникам.
Несколько раз тропа упиралась в густые заросли или в каменистые кручи, где могли пройти только горные козы. И тогда им приходилось сворачивать в сторону, а то и подаваться назад.
– Почему бы нам просто не подняться на какую-нибудь гору повыше и не посмотреть, где дорога? – предложил ему Джучибер.
– Это граница. Как ты думаешь, где здесь, прежде всего, ставят дозоры и наблюдателей?
Тайгет был прав, и Джучибер насупился, досадуя на себя самого за глупый вопрос.
С наступлением сумерек Кендаг решил разбить стоянку у раскидистых кустов жимолости. Небольшую ложбину, в которой они росли, с двух сторон окаймлял высокий скалистый гребень, закрывавший обзор. Местечко было укромным и вряд ли кто смог бы заметить их издалека.
Джучибер ослабил подпругу своего скакуна, а потом расседлал двух захваченных лошадей, спутав им передние ноги. Затем коттер напоил всех коней, и, насыпав в торбу ячменя, по очереди накормил их. Как всякий истинный степняк он, прежде всего, позаботился о лошадях. Он привык к тому, что конь в степи – это жизнь. И несмотря на то, что они находились в предгорьях самых высоких гор в мире, коттер никак не желал отказываться от своих правил.
После этого Джучибер вырыл небольшую ямку для костра, чтобы его не было видно со стороны, а Кендаг стал собирать топливо. Собрав несколько сухих веток, он помог коттеру развести маленький костёр. Однако топлива для того, чтобы приготовить мучную болтушку и вскипятить чай явно не хватало. Тогда Кендаг пустил в дело древки совней, предварительно сняв с них лезвия.
Тем временем, пока готовилась пища, Джучибер, ослабив ремни, стал осматривать свой панцирь. Один из наплечников доспеха был пробит, несколько чешуек панциря были сильно помяты и требовали замены. Однако особо сильных повреждений он не нашёл, и коттер решил отложить на время починку доспехов, тем более что кольчуга практически не пострадала.
Поев, они принялись перебирать добычу и увязывать её в тюки. Два чимкана увязали в один тюк вместе с лезвиями совен. Три других меча были уложены в другой тюк. Кендаг рассчитывал, что они смогут продать лишнее оружие тайгетским кузнецам.
Потом они перебрали все захваченные ими впопыхах саадаки. Ченжерский лук и все сломанные стрелы полетели в огонь. Наконечники стрел Кендаг сложил в отдельный мешок, где хранились запасные подковы и мелкие инструменты для починки доспехов.
Джучибер с некоторым сожалением вспомнил о бронях, оставшихся на телах ченжеров. Впрочем, на то, чтобы забрать их, у них с Кендагом всё равно не было времени, и к тому же впереди их ждал трудный и опасный переход через границу.
Впереди их ожидали суровые горы Тайгетара.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЛЕТОПИСИ
