– Да у нее этих игрушек больше, чем подушек – это как предлагать сытому черствый хлеб! Ей нужна килотонна хорошего воспитания и разве что вкус к одежде.

– К твоему несчастью, Армани Коллин, это не сегодняшняя девочка. Человек, чей адрес ты держишь в руке… не покупал нашу продукцию прежде, и нужно, чтобы подобный порядок вещей в скором времени нарушился. Для меня это крайне важно… Довольно разговоров – у тебя не столь много времени, чтобы бездумно сорить им. Подойди к этому делу со всей ответственностью, какая в тебе может быть, и не надейся, что я смилостивлюсь! Все, у меня нет более времени на тебя.

27.09.199Xг., 01:17 PM

Холл Центральной школы города

Проклятые игрушки «Тедди’с Хоум» поработили мир! Каждую неделю о них пишут в новостной газете, с периодичностью в полчаса по телевизору повторяется отвратительная песенка, умело созданная, чтобы въедаться в память, а в последние годы они с успехом заражают собой билборды, этикетки напитков, детскую одежду и школьные принадлежности. Безо всяких преувеличений, они вклинились во все сферы жизни, и невозможно было провести день без напоминания об этой ненавистной компании. «Плюшевая лихорадка», как умело выразились журналисты, пронеслась по всему миру и охватила не только детей и подростков, но, к тому же, некоторых инфантильных взрослых. И как это часто бывает, истинное зло скрыто вуалью добродетели: частые пожертвования в школы, приюты, детские больницы и другие страны в качестве гуманитарной помощи, точно в нездоровом желании, чтобы у каждого в мире – от Северного-Ледовитого океана до берегов Антарктиды – был их товар.

Я вошел в школьный холл несколько раньше нужного часа (сегодня четверг, а значит, моя очередь забирать Виктима) и смог воочию убедиться в испорченности нынешнего поколения. Разодетые в яркие пестрые одежды, совсем не годящиеся для школы, дети выбегали из коридора нестройным потоком, оглушительно смеялись, задирали друг друга, восклицая ругательства, и, разумеется, у большинства виднелись игрушки и ранцы в форме злосчастных медведей. Никто, пожалуй, разве что кроме моего сына, не стеснялся брать их в школу, обмениваться и заниматься бог весть чем еще вместо основного – учебы. И пока одни писатели-фантасты предполагали, что наш мир поработят внеземные цивилизации, а другие грезили об искусственном интеллекте, это стало под силу каждому. Необходимо лишь создать нечто совершенно ненужное и в ярких красках рассказать об этом в рекламе, тем самым убедив всех в значимости этой вещи. Простейшим на внушение рычагом подобной хитрости были дети; управляешь умами детей – управляешь будущим, а быть может, и их родителями, то есть настоящим.

Один из немногих, мой сын был одет в спокойные тона и двигался прилежным образом, выделяясь из этой сумасшедшей, одичалой толпы. Виктим выглядел, пожалуй, даже задумчивее обычного, он скупо поприветствовал меня, держа руки на лямках своего ранца – конечно же, нормального! – и мы направились по какой-то малолюдной улочке в тишине. Я предвкушал отдых по возвращении домой, а он обыкновенно смотрел на асфальт перед собой или куда-то в сторону.

– Папа, а ты когда-нибудь верил в монстров? – сказал он вдруг на полпути к дому, но, к счастью, никого рядом с нами не было.

– В детстве, полагаю, все дети склонны воображать что-либо в темноте.

– То есть да… А почему перестал?

– Разумеется, я повзрослел и понял, что никаких монстров, будь то вампиры, оборотни, призраки – или что еще может придумать воспаленный разум фантастов – не существует!

– Но когда-то о вирусах и бактериях тоже ничего не знали. А потом смогли их увидеть.

– Верно. И пока люди не смогут доподлинно обнаружить подобных существ, они так же будут считаться вымышленными. И к чему такие вопросы?

– Нам сегодня говорили про похи… про исчезновения детей. Это странно. Полиция не может поймать преступника, и даже нет никаких следов. Так вот… Получается, его тоже никто не видел и не слышал, но все уверены, что он есть.

Я невольно сбавил скорость от странности услышанного и раздраженно сказал:

– Виктим, что ты такое говоришь! Как это его может не быть?

– Я и говорю… может, это что-то, что мы просто не можем увидеть…

– Ты бы меньше слушал россказни товарищей, взятые из жутких фильмов и комиксов, и запоминал то, о чем тебе говорят взрослые. Это однозначно человек, и остерегаться нужно не воображаемых чудовищ под кроватью, а людей. Следить за подозрительными мужчинами в общественных местах, не общаться и никогда не идти вместе с ними! Я надеюсь, вам все это подробно объяснили.

– Да, но зачем кому-то похищать детей?

– Я более чем уверен, что этот человек болен, и нам, здоровым людям, его не понять.

– А как он это делает, если он болен?

– Довольно, Виктим, я не вижу смысла продолжать этот разговор! Мне казалось, ты достаточно взрослый, чтобы даже предполагать подобные небылицы.

Благо, после этого он прекратил пререкания, впрочем, может и оттого, что мы свернули на Чайлд-стрит, встретившей нас дорожным шумом и видом фирменного магазина игрушек на другой стороне. В тот момент я был так зол, что подумывал сделать крюк или даже выждать автобус, лишь бы не приближаться ни на шаг к этому месту. Сегодня же в дополнение к зрительному ужасу, оттуда слышался голос, на который неволей обращаешь внимание: одетый в бирюзовый с белым горошком костюм мужчина с деланным весельем зазывал детей всевозможных возрастов, после чего задавал им вопросы с огромной стопки листов в руках. По-видимому, в честь грядущего Дня детей проводилась викторина с возможностью приза.

О времена, о нравы, как писали великие, – в наше время в полных одиннадцать лет дети тянулись к знаниям и достижениям, да пусть и к художественному, то есть нравственному обучению, а не к бестолковым играм и расточительствам! Виктим не проронил ни звука, но я отчетливо видел, куда скользил его полный жажды взгляд, а когда магазин «Тедди’с Хоум» остался на десяток шагов позади, он робко начал:

– У меня скоро день рождения…

– Разумеется, я помню об этом. Ты хочешь сказать, что выбрал что-то определенное?

Он еще более напрягся, ссутулился, краснея с каждым мигом.

– Да… Игрушку.

Чума, воистину тлетворная плесень разрослась по всему городу, и разве можно винить юные умы, если все вокруг погрязло в ней! А ведь зерно (или плесневые споры) сеют, разносят и не истребляют родители, передавая его в поколениях, но печальнее всего, что порой семена разносились ветром повсюду: это был не чей-то избалованный невоспитанный ребенок, а мой, мой сын. Мне не под силу образумить весь мир, однако своим родительским долгом я вижу воспитание Виктима – выполоть бесплодные корни, вытравить споры, иным словом, оградить его от этого.

– Это плохой подарок. Выбери что-нибудь другое. Быть может, книгу или новый ранец, – предложил я и тотчас же пожалел, добавив: – только умоляю, не в форме медведя!

– Нет, мне нужна игрушка.

– Я так не считаю.

– Нужна! И очень…

– Позволь же спросить зачем? И почему не машинку на управлении, не детский строительный набор? Виктим, ты уже не маленький, и то, что тебе действительно нужно – это учиться и получать хорошие оценки. Иным словом, развиваться, а не деградировать, впадая в детство с плюшевым питомником в обнимку.

– Н-но они есть у всех в классе! – вскрикнул Виктим дрожащим голосом.

– Это не значит, что так и должно быть. И вовсе не значит, что так должно быть у тебя! Будь выше этого. В жизни еще не раз придется выбирать между тем, что правильно, и тем, как поступает большинство. Или ты хочешь быть «как все», хочешь скупить половину этой чертовой фабрики ради хвастовства перед одноклассниками, позабыть об учебе и часами напролет разыгрывать сценки с плюшевыми медведями? Ты этого хочешь?