– Я просто… хочу… игрушку.
Вдруг Виктим показался таким печальным, таким бледным и безжизненным, точно я отказывал ему в воздухе. Однако я и не думал сдаваться: вначале это будет игрушка, позже новый телефон, телевизор, приставка, дорогостоящие кроссовки… – нет уж, праздность и расточительность нужно пресекать в зачатке, пока они не извратили юную душу! И я уверен, что когда-нибудь он поблагодарит меня за это.
– Я сказал, нет.
– Тогда мне ничего не надо!
– Отлично! В таком случае останешься без подарка в этом году. Будет тебе уроком, пока не вырастешь и не поумнеешь!
Всего мгновение его лицо дрожало и он ступал громче обычного от негодования, после чего резко повернулся и устремился назад со словами:
– Я сам выиграю!
Разумеется, я видел, как многие дети слезами и криком выпрашивают желаемое, но не мог и представить подобного от своего, как я считал, воспитанного сына – вот на что способны эти дьявольские игрушки! Он безрассудно рванулся через дорогу, и какое чудо, что неподалеку от нас был пешеходный переход, по приближении к которому машины притормаживали, даже несмотря на пылающий красный свет. Эта наглость настолько удивила меня, что я застыл от неожиданности, не пытаясь догнать его, чего у меня и не вышло бы с гудящими после целого рабочего дня коленями. Тем временем как я очнулся, Виктим уже стоял у пресловутого магазина и что-то говорил мужчине в странном костюме, после чего тот с белоснежной улыбкой кивнул ему. В ином случае я бы схватил его за руку и увел силой, но меня осенила мысль, что весь этот фарс щедрости строился лишь с целью, чтобы ребенок не справился и страстно захотел игрушку, которую (удивительно удачно) можно купить в нескольких метрах по близости. Я не считал своего сына гением, а потому и не переживал – напротив, его настроение сменится гневом от проигрыша и, быть может даже, он навсегда возненавидит этих медведей! Оттого я подошел к ним с преспокойным видом, сложив руки на груди и наблюдая, как Виктим в страхе чуть ли не вцепился в мужчину и умолял его быстрее начинать.
В первом задании мужчина в костюме потребовал назвать столицу Аргентины, с чем Виктим справился без затруднений – дело рук Фелиции, которая повесила карту мира на стене в его комнате. Однако уже следующий вопрос по астрономии («Сколько планет в нашей Солнечной системе?»), признаться, озадачил меня. Каково же было мое удивление, когда он пересчитал их очередью, загнув девять пальцев, и это число оказалось верным[5]! Оставался последний шанс на проигрыш – о пусть это будет математика, которая всегда вызывала у него трудности! Наконец, раздалось требование назвать первого президента нашей страны, и, как некоторые ликуют победам своих детей, я едва ли не подпрыгнул от радости, когда раздался неверный ответ.
– Ты держался очень достойно, парень, – закончил мужчина в костюме, подмигнув. – Увы, последнее мимо, но… не расстраивайся: за простую смелость участия мы все равно дарим утешительный приз – брелок!
Казалось, Виктим был безмерно рад и этому плевку в чашу человеческой гордости – как же крепко он вцепился в медведя размером с его ладонь, и мне пришлось приложить немало сил, чтобы вырвать его.
– Не нужно нам никаких утешительных призов! И вообще нам от вас ничего не нужно!
О какой стыд я испытал от этой нелестной сцены: криком я привлек всеобщее внимание, а когда схватил Виктима за руку и повел прочь от магазина, тот яростно пытался вырваться, готовый даже полезть в урну, куда и был вскоре брошен брелок! Славно, что после великого упорства последовало не менее великое бессилие, и он, опустив голову, наконец, покорно шел рядом со мной. Весь остаток пути я объяснял ему, как скверно он поступил, побежав через дорогу, и что мог учинить аварию, то есть погубить не только себя, но и меня, и многих других. Не думается мне, что он слышал и тем более в полной мере понимал мои слова – полагаю, все его мысли были заняты той упущенной игрушкой, точно одним своим видом они вызывали у детей наркотическую зависимость!
Ах если бы только это были все происшествия за сегодняшний день… Одновременно с нами к дому подходил молодой человек в помятой клетчатой рубашке, запятнанных пылью темных штанах и затертых кроссовках, явно взятых на распродаже и уже доживающих свой век. Дополняли неряшливый молодежный образ густые темные волосы под фирменной кепкой… «Тедди’c Хоум»! Господи Иисусе, этот кошмар не закончится никогда!!! Я ускорил шаг в попытке скрыться за дверью раньше, чем он сможет заговорить с нами, но все вышло наихудшим образом: свинцовый Виктим с трудом перебирал ногами, парень успешно стоял на крыльце, а я пожалел, что нашу дверь не сторожил злостный ротвейлер. Он долго собирался нажать на звонок, точно выдумывая хитрую речь, и встрепенулся, обескураженный нашим появлением за спиной; затем резво обернулся и, нарочно понизив голос, без промедления атаковал:
– Здравствуйте, вы мистер Фирдан?
– Да, – прорычал я, с каждой секундой начиная жалеть, что ношу это имя. – Кто вы и что вам нужно от меня?
– Меня зовут Армани Коллин, и я работаю на фабрике игруш…
– Папа, папа! – воскликнул Виктим, чем прервал и обездвижил рекламного агента. – Это что, доставка игрушек?!
Вначале тот скривился от звонкого удивления моего сына, но тотчас же просиял и – клянусь! – коварно усмехнулся. Я беспомощно выдохнул, когда этот искусный фокусник запустил руки за спину (видимо, к рюкзаку) и вдруг вытащил оттуда двух плюшевых медведей. В замешательстве я ослабил хватку, и этого хватило, чтобы Виктим вырвался и вскоре оказался рядом с ними.
– Можно и так сказать… Смотри, какие новинки у меня есть, с пылу с жару, причем буквально – вот мишка в стиле Шерлока Холмса, охотничья шляпа, пальто и трость, все как надо, а эта медведица – из серии «Планеты», горяч… в смысле огненная, как сама богиня красоты (и чего-то там еще) Венера, а потому рыжая и с пятнышками! Держи вот, попробуй!
– Вау, какие мягкие…
– А то! Это ж плюш, самый настоящий, мягче еще в природе не придумано, – сказал рекламный агент и поднял греховно-алчный взгляд на меня. – Так… берете?
– Папа, ты поэтому так сказал про день рождения и не хотел брать брелок? Потому что уже заказал, да еще и две сразу! Две же?
В тот час, когда мое вмешательство было особенно необходимо, я оторопел, глядя на беспредел невиданного размаха. Длинный паук пустил прочную нить, что крепко вцепилась в моего сына, и теперь он раскачивался в сети, как муха, еще не осознающая своей беды. Признаюсь, сегодняшний день лишил меня сил и на секунду мне подумалось отдать все деньги, лишь бы никто более меня не тревожил, собственно, как и делают большинство родителей. Однако я понимал, что это неправильно, и глубоко вдохнул, набравшись сил для нового противостояния.
– Виктим, ради всего святого, зайди в дом и не разговаривай с этим человеком! Лучше пойди помоги маме с готовкой.
– Но…
– Не пререкайся! Живо на кухню!
И вдруг случилось нечто настолько странное, что мне неловко признавать это в записи на бумаге: всюду замелькали черно-белые мушки, похожие на помехи телевизора, но более объемные и как бы зависшие в пространстве. Подобное бывает, если подскочить после долгого нахождения в кресле, и разве что в болезненном падении давления, хотя чувствовал я себя прекрасно. Удивительно, что рекламный агент также озадаченно озирался, словно наблюдая этот феномен, пока Виктим пронзительно глядел на меня с обмякшими руками и едва ли не слезами на глазах. К счастью, он не стал испытывать мое терпение новыми мольбами и устремился за порог, а затем по лестнице в свою комнату, даже не поприветствовав Фелицию, которая занималась ужином на кухне.
– Всего доброго! – сказал я без единой доброй ноты в интонации и прошел мимо него внутрь.
От сильного хлопка дом вздрогнул, будто во время землетрясения, осыпав меня горстью побелки. Не успел я сбросить туфли и продвинуться к кухне, как мой череп, казалось, раскололо на две части громом дверного звонка! В неистовом бешенстве я рванулся обратно, толкнув боком комод и повалив все, что на нем стояло, истошно выругался, но все же врезался плечом в дверь.
