Припарковав мотоциклы на обочине, все собрались посмотреть фотографии. Лидер, сняв солнцезащитные очки, довольно улыбалась. Однако остальные гонщицы выглядели не такими счастливыми.

– И это ты вот так фоткаешь? – недовольно воскликнула Хиён, хозяйка «БМВ», и раздраженно хлопнула себя по бедру.

– Ну почему так пресно? Таким макаром мы не будем платить поровну, – поддержала ее Юнчжа, сняв шлем.

– Че это не будем? – спросила лидер.

– А на кой нам нужны только твои фотки? Либо фоткаемся все, либо нет, – отрезала Юнчжа.

В результате каждая решила сделать отдельную фотографию своей поездки по побережью, и съемки затянулись еще на два часа. Огромное раскаленное красное солнце тонуло в море.

Настало время для второй сверки фотографий. Все остались довольны личными кадрами, где каждая гонщица предстала главной героиней. Но в то же время все еще чувствовалось недовольство от съемки в целом.

– Сделано добротно вроде…

– Да-да, годно.

Согён спросил прямо:

– Если вам что-то не нравится, говорите.

Чеби вышла из машины и наградила их возмущенным взглядом.

– Фотограф, ты, главное, не обижайся, – начала лидер.

– Реально, не обижайся. А то некоторые такие сахарные, – поддакнула хозяйка белого «Судзуки».

– Все так и будут затыкать мне рот? – взорвалась главная.

– Все-все, молчу.

Главная гонщица выдохнула и положила руку на плечо Согёна.

– Фотки хорошие, но немного показушные, нереалистичные.

Остальные тут же согласились:

– Точняк!

– Так вы хотите, чтобы я?.. – осторожно начал Согён.

Предводительница положила вторую руку на его плечо.

– Фотограф, давай-ка ты поедешь вместе со мной?

Дорога над побережьем погрузилась в тишину, было слышно, как волны бьются о камни.

– Я те говорю, все дело в ракурсе. В ракурсе.

Хозяйка «Харли-Дэвидсона» указала на глаз Согёна.

– Если будешь фоткать спереди, будет оч пресно. Надо, чтоб ты был среди нас.

– Все время говорите «пресно», что вы имеете в виду? – перебила ее Чеби.

– Это значит «без души», милая, – ответила Юнчжа и тут же прикрыла рот рукой.

– Ты че, решила забить на спор? Перешла на нормальную речь? – Как только предводительница сделала ей замечание, все остальные громко рассмеялись. Они хлопали друг друга по плечам, показывая на Юнчжу.

– Зараза! – Женщина возмущенно топнула ногой.

– Продула, вечером угощаешь. Потом рассчитаемся, – сказала лидер и перевела взгляд на Согёна. Всю ее веселость как ветром сдуло.

– Ну че, смогешь? Или нет?

– Да хорош, опасно это, – попытался отговорить кто-то, своими словами прекращая смех.

– Реально опасно, разве можно чужого ребенка заставлять вытворять такое? – воскликнула Хиён.

Остальные гонщицы согласно закивали и стали перешептываться.

– Да я ж просто предлагаю. Сама мать, понимаю, что могут испытать его родичи.

Предводительница, согласившись со словами Хиён, отпустила фотографа. Но в последний момент Согён сжал ее руки своими.

– Я попробую.

– Вы ведь можете упасть с мотоцикла и пострадать, – прошептала Чеби.

– Слушайте, – вдруг тихо произнесла одна из гонщиц.

Чеби вспомнила, что эта женщина, хозяйка желтой «Хонды», приехала в студию самой последней и была единственной, кто не стал делать отдельную фотографию на фоне остальных.

– Мож, пусть паренек запрыгнет на мой байк? У вашего сиденье узковато для двоих, а у меня багажник, – обратилась она к предводительнице.

Согён и Чеби посмотрели на «Хонду». На обивке сиденья виднелись мелкие царапины, будто оторвали что-то приклеенное. Остальные гонщицы согласно загудели:

– Зачетно! Тут места на двоих в самый раз!

– Во-во! Мож, получится, раз фотограф согласен.

Однако лидер отчего-то выглядела недовольной:

– И ты прям справишься с управлением?

– Двадцать лет я отпахала в доставке на районе, где ни одной ровной дороги.

– Чонми вроде нормально гнала. В чем проблема?

– Но щас придется мчать быстрее всех нас, осилишь?

– Добро, пусть первой едет.

– Реально.

В бурные обсуждения вдруг вмешался Согён, поднимая руку:

– Но вы должны понимать, что если я буду с кем-то ехать, то этот человек не попадет в кадр.

Гонщицы замолчали и теперь лишь переглядывались между собой.

– Нестрашно, – улыбнулась хозяйка желтой «Хонды», надевая шлем. – Моя память круче любого фотика.

Эти слова пришлись Согёну по душе.

Фотограф сел на «Хонду» задом наперед и вытянул назад левую руку. Достав до ручки под сиденьем, дернул за нее, убедившись, что та не прокручивается. Затем подошел к пикапу, достал из кузова сумку с фотоаппаратом и поставил на пассажирское сиденье, после чего вытащил из переднего кармана небольшую камеру, размером с пирожное. Когда он снова вернулся к «Хонде» и, развернувшись, сел на багажник, гонщицы стали собираться вокруг него.

– Кажись, не сработает, – нервно сказала Юнчжа и посмотрела на Согёна.

– Во-во, так сидеть капец опасно. Мож, ну их, эти фотки? – согласилась Хиён.

Фотограф улыбнулся:

– Ничего, если почувствую, что падаю – закричу.

– Не трусись, поведу медленно, будто грудничка везу. – Чонми бросила взгляд на Согёна через плечо.

– Я вам полностью доверяю, – слегка кивнул мужчина.

– Так, по коням! Хорош тратить время фотографа.

Предводительница надела очки и села на своего «Харли-Дэвидсона». Остальные гонщицы в замешательстве надели шлемы и последовали ее примеру. Чеби молча подошла к Согёну. Избегая его взгляда, она крепко затянула на нем шлем. Вскоре желтая «Хонда» тронулась с места, а за ней все остальные, и Согён осторожно начал съемку. Вернувшись в пикап, Чеби тоже последовала за ними. В какой-то момент, когда снова нажала на педаль газа, девушка поняла, что гонщицы прибавляют скорость. Прошло еще немного времени, и они наконец отпустили себя на свободу: стали то подъезжать к мотоциклу Чонми, то обгонять его. Кто-то начал громко свистеть. На фоне красного заката, опускающегося на дорогу, Согён пытался поймать каждый момент, прижимая камеру к лицу. Полностью погрузившись в съемку, он даже не замечал, что опасно наклоняется в разные стороны.

– Чокнутый! Рискует жизнью ради первых встречных! – Чеби просигналила несколько раз.

Ее ладони сильно вспотели от страха.

Когда Чеби спросила Согёна, почему он согласился на такую опасную съемку, он ответил:

– Возможно, эта поездка может стать для них последней.

Чеби нахмурилась, пребывая в недоумении.

– Не понимаю, им же всем лет пятьдесят. Почему говорите, что поездка последняя?

Чеби слегка разозлилась, чувствуя, что ничего не понимает.

– Это не я сказал, а Стефан Герц.

Согён поставил сумку с оборудованием на барную стойку, а затем, широко распахнув глаза, понизил голос на несколько тонов, будто подражая кому-то:

– «Иногда мне кажется, что эта эвакуация, эта атака, этот сигнал тревоги могут стать для них последними. Тогда я беру фотоаппарат и иду следом. К сожалению, обычно предчувствие меня не обманывает».

Процитировав Стефана Герца, Согён кому-то позвонил и заказал морепродукты. Осьминогов пришлось брать замороженными, поскольку с первого августа действовал запрет на их вылов близ деревни. Гонщицы, как и планировали, поужинали в ресторанчике, где готовили блюда из рыбы-меч. Затем они вернулись в студию и захотели отметить успешное окончание фотосессии – это была идея Чеби. После съемки, когда женщины стали жаловаться на жажду и голод, она сказала:

– В нашей студии каждый вечер устраивается небольшой праздник

Лучшие кадры.

Подается алкоголь и легкие закуски из морского ушка и осьминога. Мы вас приглашаем.

Все гонщицы, будучи смертельно голодными, соблазнились блюдами, которые звучали куда аппетитнее, чем предстоявший ужин из рыбы-меч.