Однако я вижу, как мышцы его напрягаются, превращаясь в камень.

— Прости! — извиняюсь я, и все-таки продолжаю осмотр.

— Лучше не делай так, — говорит он как-то сдавленно, заставляя поднять на него глаза.

— Почему? — спрашиваю, смутно понимая, что дело действительно совсем не в боли.

— Потому, что я не железный, Ника, — отвечает он таким тоном, что по телу пробегает дрожь. — А ты очень и очень вкусно пахнешь…

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю сипло.

— Уж точно не ужин, — отвечает он по-прежнему весьма двусмысленно.

От того, как низко и хрипло звучит его голос, внутри начинает бешено биться сердце. В висках стучит так, что кажется, будто бы этот звук эхом раздается по комнате.

— В см… в смысле? — нервно сглатываю я.

Марк издает несколько нервный смешок и отвечает.

— Господи, мелкая, только ты можешь задавать подобные вопросы, после того как только что лицезрела голого мужика в душе. Да ты и правда сама невинность!

— Я…а… — замираю, завороженная его помутневшим взглядом.

Внутри разливается что-то незнакомое, что-то словно нечеловеческое. Как будто мое нутро отзывается на его, звериную, сущность. Это странно. Это пугает. Но и вместе с этим…

Марк наклоняется ко мне, властно, но не грубо приподнимая подбородок двумя пальцами. По телу пробегает разряд, пробуждая тысячу мурашек, и я вздрагиваю, ощущая, как приподнимаются волоски.

— Боишься меня? — спрашивает мужчина едва слышно.

Я медленно мотаю головой, не в силах произнести ни слова. Хотя совсем не уверена, что не испытываю никакого страха.

Марк издает странный гортанный звук и склоняется еще ниже, слегка касаясь моих губ своими. Он делает это медленно, степенно, будто пробует на вкус или пытается не напугать еще больше.

Его дыхание, как и он сам, отдает чем-то пряным, древесным и теплым, но также немного медью и кофе. Никогда не думала, что подобное сочетание может быть приятным, но мне отчего-то нравится этот странный микс.

Нежный, можно даже сказать, робкий поцелуй изучает, исследует границы, однако с каждой секундой становится все более требовательным. Чувствую, как сильные руки обвивают мой стан, приближая к себе. Мужской аромат становится отчетливее, окутывая как туман. Не знаю, как оборотни слышат запах, но даже мне, простому человеку, он ощущается очень явно.

Его тело такое горячее, такое твердое. Мышцы налиты силой, а каждое движение скрывает затаенную мощь. В капкане его рук ничуть не свободнее, чем на цепи. Я знаю, что даже если захочу убежать, такой возможности у меня не будет, нет ни единого шанса вырваться из подобных объятий, как не пытайся. Но я отчего-то не стремлюсь броситься прочь. Хотя и не могу сказать, что чувствую себя спокойно и уверенно. Если быть честной я не испытываю ничего близкого к умиротворению. Наоборот, внутри меня всю трясет, даже лихорадит, и все-таки я почему-то не могу прерваться и отступить.

Марк углубляется, добавляет страсти, его ладони опускаются ниже и подхватывают меня за ягодицы, поднимая к себе с такой легкостью, словно я не живой человек, а воздушный шарик. Ведомый импульсом, он делает несколько огромных шагов, стремительно втыкая мою спину, защищенную от удара его рукой, в балку, и практически наваливается сверху всей своей необъятной фигурой. Однако, на удивление, я не чувствую никакого давления, и просто вишу между деревянной опорой и им, поддерживаемая снизу одной огромной ладонью.

Мужчина спокойно держит меня, как будто вообще не чувствует веса, а второй мягко, но требовательно обхватывает шею, не позволяя отстраниться. Напор становится все ощутимее, движения более пылкими, а поцелуй глубоким. Это уже совсем не похоже на то спокойное касание в самом начале. Это огонь, пожар, разгорающийся между нами все сильнее.

Я чувствую некое подобие разочарования, когда Марк отрывается от моих губ и утыкается лицом куда-то в ухо, будто наслаждаясь запахом волос. Слышу его тяжелое дыхание, и мое, хаотичное, вторит ему. Его рука перемещается под майку моей пижамы, и я чувствую шершавую ладонь, медленно поднимающуюся по ребрам.

Я знаю, что такое возбуждение, мы с Артемом несколько раз оказывались в непосредственной близости от… близости. Но подобной волны я, пожалуй, еще не испытывала. Это не похоже ни на что. Внизу живота все горит, а между бедер отчаянно пульсирует. Не уверена, что мне нравится это, я будто себе не принадлежу. Я теперь принадлежу ему, но так не должно быть, это неправильно…

Судорожно дышу, пытаясь собраться, но его жар путает все мысли.

— Нет, Марк, прошу… — шепчу я едва слышно, потому что как будто вообще не способна говорить.

На что он снова издает этот странный гортанный рык, и я чувствую, как пальцы под моей одеждой начинают сжиматься сильнее.

— Нет, Марк, не надо… Не надо… — мой сиплый голос звучит жалко, но выдать что-то более весомое я просто не способна.

В отчаянном порыве отстраниться от него мои ладони упираются в мощную грудь. Ощущаю, как пальцы едва покалывает от прикосновения к плотной коже, натянутой словно на камень.

Мужчина замирает, так и уткнувшись куда-то в средоточие моих волос, но рука под майкой останавливается и опускается.

Я тяжело дышу, словно после боя. Только борюсь я вовсе не с ним, эта битва была бы проиграна мной еще до начала, я борюсь с собой. С тем, что откуда-то взялось во мне.

Наконец он берет последний вдох и отстраняется, освобождая меня от всеобъемлющего плена своего невероятного тела.

— Ника… — низко и разочаровано выдыхает он, и наконец-то опускает меня на ноги.

Я еле-еле могу стоять, настолько сметена всем, что произошло, поэтому обессилено прислоняюсь к балке, а Марк нависает надо мной, облокотившись на нее одной рукой. Мне кажется, что он недоволен мной, может быть снова зол, но как будто не может отвернуться и уйти. И просто смотрит на меня и глубоко дышит, а я, в свою очередь, не могу оторвать глаз от него.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем мужчина снова что-то говорит. Может быть пара секунд, а может целая вечность.

— Будь готова, — Марк делает резкое движение, как будто отрывая себя от меня. — Завтра вечером поедешь со мной в город.

— Зачем? — спрашиваю я неуверенно, глядя на широкую спину, стремительно удаляющуюся прочь, и до меня доносится хмурое.

— Скоро узнаешь…

Всю оставшуюся ночь и следующий день я стараюсь успокоить воспаленный рассудок. Пытаюсь забыть о том, что произошло, но сцены в душе и гостиной постоянно стоят перед глазами, как живые. Я будто проживаю их снова и снова, и снова и снова они вызывают во мне все то же смятение, растерянность и… возбуждение.

Мучаюсь, представляя как должна была отреагировать, что сказать, как повести себя, чтобы не выглядеть, как глупая безвольная дурочка. Но ничего уже не изменить. Как и того, что было между нами. И теперь я совершенно не знаю, что делать. Потому что не знаю, изменило ли это что-то в наших отношениях с Марком. Не знаю, что он теперь думает о свалившейся на него столь внезапно нежеланной невесте, и как решит поступить.

Терзаюсь мыслями об Артеме. Я помню, что он сделал и как поступил. Однако, его поведение вовсе не давало мне право делать что-то подобное. Ведь никто из нас все еще не ставил точку, а значит мы все еще пара. Понимаю, что это глупо и наивно с моей стороны, но не могу иначе. В моей душе он все еще мой жених, и теперь уже я, а не он, рушу наши отношения, и осознание своей вины тревожит меня.

День проходит как спутанное пятно — не могу ничем заняться, лишь слоняюсь из угла в угол, как загнанный зверь.

Наконец, слышу шум мотора, разрезающий тишину леса. Однако, даже издалека понимаю, что это вовсе не похоже на байк Марка. Настороженно смотрю в окно, и вижу молодого оборотня, вылезающего из авто, которого, кажется, уже видела в клубе.