Литмир - Электронная Библиотека

Грызун бешено скакал по клетке, хватаясь лапками за прутья, пока рыжая, положив длинные тонкие пальцы на небольшую дверцу, зашептала себе что-то под нос. Стало будто бы холоднее, граница между мирами истончалась. Слова ведьмы были наждачной бумагой, настойчиво протиравшей лазейку для духа.

Синеватая дымка поползла по дну клетки, протягивая щупальца к зверьку, забившемуся в самый угол. Я отвернулась, но все равно слышала дикие визги. Зажмурившись, я сжала губы. Бессмысленные страдания. Крики прекратились. Но легче от этого не стало. Я приоткрыла глаза. Грызун стоял на задних лапках, даже отсюда я видела, что его тельце будто бы потемнело.

Через несколько секунд бурундук ловко вскрыл дверцу и выпрыгнул наружу, прямо в ловко подставленную ладонь рыжей ведьмы. Она прошептала что-то прямо в навостренные ушки зверька, и тот спрыгнул прямо на пол, побежал под ногами студентов, прокатилась шумная волна недовольства. Бурундук запрыгнул на стол, я смогла рассмотреть его ближе. Шерсть стояла дыбом, конечность подрагивали. Я инстинктивно отодвинулась. Грызун забрал с парты орех, спрятанный под книгой, и поскакал обратно.

Ведьма продемонстрировала целый орех аудитории.

– Теперь умри, – хладнокровно произнесла она.

Бурундука обвили темные щупальца, в этот раз стояла мертвая тишина. Тельце зверька лежало на лекционной стойке. Я сжала губы, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Ведьма оживила его, но оживила также, как Себастьян оживлял крысу ночью в подвале. Грызун извивался, истошно пищал. Его конечности судорожно тряслись, спина выгибалась.

– Достаточно, – произнес Мортиус, подняв руку. Вновь стало тихо. – Следующая.

Девушка прочистила горло и сделала шаг вперед. Ее пальцы ловко заплясали над трупом бурундука. Тот медленно приподнял мордочку, нос будто бы задрожал. Шатенка продолжала тихо шептать заклинания, не сводя глаз с тела. Тем временем директор беседовал о чем-то с напарницей некромантки. Та кивала, иногда чуть хмурилась. А зверек почти полностью пришел в себя. Он неуклюже перебирал лапками, стараясь оказаться подальше от ведьм, но это сделать ему было не суждено. Девушка уже говорила новое заклинание, очевидно более трудное для нее. Бледное фарфоровое лицо покрыли трещины-морщинки. Брови нахмурены, глаза зажмурены, пальцы дрожат от напряжения.

– Остановитесь, – резко прервал ее Мортиус. Девушка пошатнулась, схватилась за край стола. – Что вы пытались сделать?

– Я… – она широко раскрыла рот.

Однажды я ходила с одной из помощниц поваров к озеру. Это было прохладное, мокрое и слегка туманное летнее утро. Тишина хрупкой паутиной накрыла еще не проснувшийся лес, а мы вероломно пробивались по изрядно заросшей тропинке к воде. Я читала книгу на берегу, пока Линда, бездарная ведьма, рыбачила. От нее отказалась семья, когда оказалось, что она не наделена магией, а после всю жизнь пришлось работать в академии. Тухло.

Линда устало бросила в ведро небольшую рыбешку, а я отчего-то решила взглянуть. Жабры раздувались, качая смертоносный воздух. Выпученные глаза метались, но, клянусь, я была уверена, не видели ничего. Рыбина хлопала губами, будто изо всех сил пыталась что-то сказать. Еще влажное тело трепыхалось, билось о железные стенки ведра. Я резко отвернулась

Также было и с девушкой сейчас.

Она осела на пол, студенты беспокойно зашептались, Мортиус присел рядом с ней, обеспокоенно рассматривая кожу.

– Какое заклинание она применяла? Кого она вызывала? – с пугающим спокойствием спросил директор у оторопевшей студентки.

– Она… – девушка сжала ладони в кулаки и будто бы вытянулась. – Она пыталась наложить контролирующие узы…

По лицу Мортиуса было сложно сказать, он просто зол или в бешенстве.

– Такие ритуалы нельзя проводить без жертвоприношения, – бросил директор, трогая шею ученицы. – Ее сил не хватает… Вы, с первого ряда, – он махнул в сторону учеников, остолбеневших, словно олени в свете мертвых огней. – Отойдите.

Студенты быстро собрали книги, листы конспектов зашуршали белоснежными крыльями, падая на деревянный пол. Я наблюдала за водоворотом людей не в силах пошевелиться. Дыхание смерти заставляло остолбенеть всех вокруг. Оно будто останавливало время, притупляло чувства.

Мортиус положил стремительно бледнеющее тело девушки на парту, а я впервые взглянула на ее лицо так близко. Пальцы непроизвольно сжали корешок библиотечной книги.

Порой бывает сложно вспомнить сны, но мои преследуют меня и наяву. Эти черты лица оставались где-то на подкорке, будто выжидая нужный момент, чтобы появиться. Вот только… Я не в подвале. А ведьма одета в обычную одежду, нигде нет крови.

Пальцами Мортиус приоткрыл рот девушке, параллельно послав какую-то студентку в больничное крыло.

Я неотрывно смотрела на девушку с постепенно сереющими глазами.

Я уже видела, как она умирает.

И я точно знала, что ее не спасти.

6. Жертва

Нас всех отправили по комнатам. Элизабет обеспокоенно ходила кругами по комнате. Она нервно перебирала свои светлые локоны, мерцавшие в сумеречной полутьме.

– Ты уверена? – спросила она, присаживаясь на самый край кровати. – Надо сказать Мортиусу.

– Наверное… – произнесла я, сжимая губы. – Что-то не так.

– Что? – она была не тут. Глаза стеклянные, привычный розоватый румянец исчез, уступив место мертвенной бледности.

– Зачем она произносила сильное заклятье? Она ведь должна была тренироваться и знать, что у нее недостаточно сил.

– Если она была в твоем видении, значит уже все не спроста, Эстер, – голос Элиз задрожал, она сжала подол легкого синего платья. – Ты как? – она потянулась ко мне, накрывая своей теплой ладонью мои ледяные пальцы.

– Не знаю, потом подумаю, – мотнула головой я, сжимая руки подруги. – Тебе страшно?

Она жалобно закивала, не сводя с меня взгляд широко распахнутых зеленых глаз.

– Иди сюда, – еле слышно сказала я.

Шир будто бы только этого и ждала. Легким движением она скинула с ног туфли на небольшом каблуке, а за ними и повседневное платье, оставаясь в тонкой длинной майке. Соседка подняла одеяло и быстро пробралась ко мне, обвивая меня тонкими руками. Я сжала губы и машинально погладила ее по спине. В такие моменты Элиз казалась мне совсем маленьким беззащитным ребенком. Она часто забиралась ко мне в кровать, когда просыпалась от ночных кошмаров или бушующей грозы. Будто бы я могла как-то помочь ей.

Но я не могла помочь даже себе.

Мы молча лежали в полутьме, прижавшись друг к другу. Так было спокойнее. Я вдыхала тонкий цветочный запах ее парфюма и поступенно проваливалась в полусон. Тело будто приросло к прохладной постели. Постелили свежие простыни, запах чистоты был таким чужим, мешающим. Элиз тихо сопела куда-то мне в шею, ее длинные светлые ресницы беспокойно подрагивали.

Порой Элизабет казалась мне такой легкой, беззаботной, лишь потом я вспоминала, как первое время просыпалась от ее ночных стенаний после смерти бабушки. На утро, когда я хотела с ней заговорить, она как обычно весело щебетала перебирая украшения в шкатулке. Тогда я оторопела: как можно выть от боли до утра, а потом встать с самой сияющей улыбкой?

Сейчас я понимаю, что такой ее вырастили: скованной своими же ожиданиями.

Дышать было сложно, Элиз положила голову прямо на грудь. Я поморщилась и чуть подвинулась, стараясь не потревожить сон соседки. Она пробормотала что-то невнятное и прижалась крепче, сжимая пальцами мою руку. Я застыла, даже задержала дыхание, ожидая пока она снова уляжется. Так бывало, когда я пускала на колени обращенного анимага: в зверином обличье они крайне привередливы. Даже Ник будучи лисом протестующе впивается когтями в колени, когда начинаешь менять положение.

Я опустила потяжелевшие веки, утыкаясь носом в макушку соседки, чтобы не вдыхать морозный воздух, режущий легкие. Я не спала, но была в каком-то странном промежуточном состоянии, когда не можешь пошевелиться и думать, но осознаешь все происходящее вокруг.

11
{"b":"921836","o":1}