– Пшёл отсюда, шпона! – заорал он на Арсения, который и так уже отползал к калитке.

Говорят, когда тебе очень страшно, можно не почувствовать земли под ногами. Сене пришлось это проверить на себе. Казалось, что он несётся с немыслимой скоростью, не касаясь подошвой дороги, только перебирает ногами в воздухе. Обычный путь до дома в семь минут по ощущениям сократится до тридцати секунд. Он залетел в палисадник и втиснулся между кустами сирени. Огляделся. Никого рядом не было. В полусогнутом состоянии прошмыгнул в небольшую калитку в заборе и, добравшись до своей комнаты, забаррикадировался в шкафе, используемый в качестве хранилища для зимней одежды. Обступившие вокруг шубы и куртки создали атмосферу безопасности и позволили наконец перевести дух.

Арсению не приходилось прежде встречаться с отцом Антона (он же дядя Миша). Он никогда не появлялся в деревне, не привозил сюда и не забирал обратно своего сына в город. До прошлого года этим занималась мама. Теперь Антон получил преждевременный статус подростка и путешествовал в одиночку. Контролировались только его посадка и высадка из автобуса принимающими сторонами.

Про дядю Мишу ходили разные слухи. Местные на этот счёт болтали активно. Из положительного лишь то, что сын у него добрый и весёлый парнишка. Остальное перемешивалось с непонятными словами контрабанда, спекуляция, рэкет. Из понятного на слуху крутились бандит, вор, страшный человек. Арсений в это верил мало. Казалось, что взрослые так говорят от нечего делать. Тем более, глядя на своего жизнерадостного друга, сложно заподозрить что-то неладное в его семье. К тому же от самого Антона он ничего подобного не слышал. Правда, тот старательно избегал разговоров об отце и при удобном случае менял тему.

Пока Арсений отсиживался в укрытие, его мозг бомбардировался целым потоком вопросов, ответов на них и ужасных выводов из всего этого:

«Тот мужик. Почему он с дядей Мишей? Выходит, они знакомы? Или он выяснил у кого-то, кто отец Тохи? Но скорее первое. Не мог же он так быстро всё разузнать! Хотя, какая разница? Сейчас Антошке достаётся за то, что он не совершал…» – сердце сжалось в точку и больно заныло.

Стало нечем дышать, капельки пота прокатывались по спине с неприятной частотой. Укрытие пришлось покинуть. Запершись в своей комнате на щеколду, Арсений долго не мог успокоиться не в своих мыслях, не в своих движениях. Как челнок, он метался туда-сюда, выворачивал пальцы до белизны в костяшках и думал, думал, думал. Как же всё неправильно сложилось. И только по его вине. Почему он ослушался Антона, почему сделал всё наперекор ему? Захотел хоть чем-то выделиться? Смешно! Захотел побыть героем? Ещё смешнее! Он раз за разом перематывал в голове произошедшее и обдумывал самое логичное продолжение в сложившейся ситуации:

«Антон поймет, что мешки поджог я, и расскажет об этом отцу.»

Он остановился. На удивление это пугало его меньше всего. Ужасало свалившееся откровение – Антон не простит его за это. Никогда!

Два дня никаких новостей не поступало. За это время Сеня сильно осунулся. Родители начали волноваться за его здоровье, но вытащить хоть какую-то информацию из сына им так и не удалось. С Алиной он тоже не разговаривал, но её это вовсе не напрягало. Нужно отдать ей должное: всё это время она крутилась с ним рядом. Молчала, как и он. Даже не смотрела на брата. Но была рядом. В удачный момент ей наконец удалось вытащить его на улицу. Так же молча. Она усадила брата на скамейку около дома, сама разместилась рядом, раскрыв толстенную книгу на нужной ей странице.

Чуть погодя на дороге появился черный BMW. Машина остановилась напротив скамейки. Её задняя дверь открылась. Появился Антон и медленно вылез из машины. Выглядел он чудаковато. Не смотря на жару, его упаковали в брюки и рубашку, застегнутую на все пуговицы, а на голову нацепили кепку с несуразно большим козырьком, закрывающим большую часть лица. Арсений подскочил и, не дав сделать в своем направлении не единого шага, сам подлетел к машине.

– Я уезжаю, – тихо произнёс Антон, немного приподнимая голову.

Небольшая часть его лица приоткрылась, и Арсений отчётливо увидел синяки. Между сердцем и низом живота молниеносно натянулась струна и противно заныла.

– Заехал попрощаться с тобой, – продолжил Антон, протягивая руку, в которой лежал спичечный коробок, – это тебе. В этом году я не смогу побыть на твоём Дне рождения. Дарю сейчас.

Арсений не понимал, что с ним происходит и почему он не может сказать ни слова. Забирая коробок, он заметил синяки ещё и на запястье.

– Всё в порядке? – наконец он выдавил из себя самый глупый вопрос в своей жизни.

– Мне пора, буду ждать нашей встречи… – заключил Антон, садясь обратно в машину и закрывая за собой дверь.

BMW тут же сорвался с места, оставляя в пыли и самом печальном состоянии Арсения. Он ещё долго так стоял и смотрел пустыми глазами в след исчезнувшему из виду автомобилю. Только оказавшись в своей комнате, он открыл спичечный коробок. В положении эмбриона в нём уместился металлический брелок-скелетик. В мгновение что-то переломилось внутри. Не выдержав, Сеня заплакал. Он рыдал так, как больше никогда в своей жизни.

III

Что нужно для счастливого Дня рождения? Рядом должны быть все, кто так дорог, или, когда наконец оставили в одиночестве? Гора подарком или простой знак внимания? Торт в три этажа или недосоленная котлета без гарнира на ужин? Каждому по запросам его психики и потребностям возраста, в котором он сейчас копошится. Большинству, перешагнувшим отметку в двадцать шесть, праздновать не хочется совсем. Лучше, чтобы этот день вообще не наступал. Такое чувство, что двенадцатилетнему Арсению сегодня стукнуло примерно тридцать два. Прошла неделя, после последней встречи с Антоном, а он всё никак не мог отойти. Свойственное этому возрасту ожидание Дня рождения куда-то улетучилось. Он, собственно, забыл совсем, что сегодня должен быть особенный день. Проснулся от легкого поглаживания по голове маминых ласковых рук. Она с нежностью смотрела на сына слегка наклонив голову. Сейчас с её лица можно было бы писать Мадонну Литту.

– С Днём рождения, милый!

– Спасибо, мам, – еле слышным голосом, произнес Арсений.

– Подарки будем смотреть сейчас? Или ты и так знаешь, что получишь? – засмеялась.

Такое замечание было бы резонным по отношению к Алинке. Она за неделю до своего Дня рождения или любого другого праздника, сулящего ей подарки, начинала шерстить все (по её мнению) тайники родителей. Не успокаивалась, пока не находила что-то в красивой шуршащей упаковке. Арсений однажды застал её за этим занятием. Родителям не наябедничал. Но задумался, возникала бы у него такая же потребность тайком перерывать вещи родителей в поисках, если бы он не знал всё наперед? Дело тут не в гениальной проницательности или экстрасенсорных способностях. Всё намного проще: он каким-то невообразимым образом становился случайным свидетелем разговора между родителями о подарках. Разумеется, они не догадывались об этом. А чаще всего сама мама предварительно уточняла, что сын хочет получить.

Но в этом году всё вышло иначе. Мнения никто не спрашивал и застать тайный родительский совет не удалось. Поэтому Арсений на самом деле не знал, что ему подарят. И откровенно говоря, это абсолютно его не волновало.

– Мам, давай вечером, я еще немного поваляюсь.

– Хорошо, милый.

Она поднялась с кровати. Немного постояла в растерянности и направилась к выходу из комнаты. В дверях еще раз посмотрела на сына, который отвернулся к стенке и уперся глазами в узоры бело-синих обоев. О чём может так сильно переживать её маленький мальчик, она не знала.

«Наверное, переходный возраст уже начинается.» – подумала она и полностью согласилась со своей догадкой.

Не успела мама прикрыть за собой дверь, как в неё влетела Алина и тут же плюхнулась на кровать к брату.

Текст предоставлен ООО «Литрес».