– Что ж, я, пожалуй, пойду, – произнес Эллиот, доставая видавшие виды рукавицы из кармана такой же потрепанной куртки.

– Как получилось, что тебе удалось избежать унизительного физического труда? – поинтересовался Гай, ничуть не стыдясь, что напоминал хнычущего двенадцатилетнего мальчика, который был вынужден выполнять работы по дому.

– Не удалось. Мне предстоит помогать в прачечной.

Оба дружно застонали.

Прачка миссис Баском люто ненавидела мужчин и частенько напоминала им об этом, принимаясь громко разглагольствовать на сей счет всякий раз, когда они имели несчастье переступить порог ее владений.

– После того как я помогу очаровательной миссис Баском, мне придется нанести визит поставщику фургонов, который отстал от графика месяца на полтора.

Да уж, Эллиту не позавидуешь. Гаю довелось познакомиться с этим буйным колесных дел мастером из Пруссии, который имел обыкновение швыряться инструментами и деревянными чурками в порыве гнева. Возможно, уборка в гримерной не такое уж плохое занятие, и Гай, постучав в дверь одной из таковых, крикнул:

– Есть кто-нибудь? – Не получив ответа, он распахнул дверь и, поморщившись при виде царившего внутри беспорядка, пробормотал, поворачиваясь к следовавшему за ним Эллиоту: – Внезапно мне стала не так уже неприятна перспектива выслушать одну из гневных тирад миссис Баском. Полагаю, ты не захочешь со мной поменяться?

Эллиот лишь рассмеялся в ответ, а потом снял потрепанное пальто с вешалки, так перегруженной всевозможной одеждой, что было удивительно, как она еще не рухнула на пол.

– Собираешься сегодня на званый обед к Алистеру? – спросил Эллиот, выудив из кармана пальто кепку с плотным козырьком и водрузив на свою коротко стриженную голову.

Гай поморщился:

– Господи! Это уже сегодня вечером?

– Если пропустишь, он тебя убьет, – предупредил Эллиот.

Гай окинул взглядом царивший вокруг хаос:

– Мне повезет, если я управлюсь до полуночи. К тому же она хочет, чтобы я прибрал в оркестровой яме.

Эллиот тихонько присвистнул:

– Должно быть, она тебя тоже терпеть не может, как и бедолагу Стонтона.

Казалось, Марианна и впрямь испытывала к герцогу какую-то особую неприязнь. Гай догадывался, что послужило тому причиной. Ведь именно Син уговорил ее не только нанять на работу всех троих, но и помочь осуществлению его плана по спасению брата.

– В любом случае, – продолжил Эллиот, – тебе лучше присутствовать на этом обеде, потому что Али собирается сделать важное объявление.

Обмотав шею пестрым шарфом, с трехдневной щетиной на лице, в пестрой и неряшливой одежде Эллиот скорее напоминал организатора петушиных боев, нежели четвертого сына графа. Гай был уверен, что даже собственная мать не узнала бы его при встрече.

– Словно мы не догадываемся, что это за объявление, – проворчал Гай.

Лорд Алистер Скортон был его школьным другом, хоть и не таким близким, как Эллиот или Стонтон. Его помолвка с леди Лили Мельсон планировалась их матерями с тех самых пор, как оба лежали в колыбелях.

Лили близко дружила с одной из сестер Гая и частенько гостила в Дарлингтон-парке во время школьных каникул, и даже как-то он кувыркался с ней на сеновале.

Даже в свои восемнадцать лет в Лили не было ни капли романтики, только прагматичность, и посему от Гая она не ждала ничего, кроме чувственного удовольствия. К тому же ее жизнь с Алистером была давно спланирована наперед. Ее интрижка с Гаем не была для Алистера секретом, поскольку он сам переживал бурный роман с оперной певицей.

Гай ничуть не сомневался, что Алистер и Лили поженятся, произведут на свет потомство и вернутся к своим развлечениям, как только Лили подарит своему супругу пару наследников. Он всегда завидовал их непринужденной дружбе и частенько жалел о том, что родители не подыскали ему невесту, пока он еще лежал в колыбели.

И вот теперь ему придется потратить немало сил на то, чтобы подыскать себе подходящую жену. И если эта женщина окажется не одной из его знакомых, что было весьма вероятно, поскольку самые пробивные дебютантки были представительницами зарождающегося класса торговцев, то существовал риск обзавестись супругой, чьи представления о браке и верности были не такими гибкими, как у Лили.

Это в свою очередь повлечет за собой разногласия в семье, что и произошло в браке его родителей, когда ожидания матери Гая – представительницы класса буржуа, – касающиеся супружеской верности, разбились о твердую уверенность аристократа отца в том, что единственным его долгом перед молодой женой является продвижение ее вверх по социальной лестнице и появление на свет потомства.

В итоге брак оказался несчастливым.

– Гай?

– М-м? – Гай поднял глаза, отгоняя тревожные мысли.

– Ты ведь будешь на обеде, правда? – спросил Эллиот, останавливаясь на пути к двери.

– Буду.

– Хорошо. – Эллиот окинул взглядом беспорядок в гримерной. – Наслаждайся уборкой.

– Иди к черту! – пробормотал Гай, когда смех Эллиота эхом разлетелся по пустому цирку.

Артисты работали допоздна, и потому большинство из них появятся здесь не раньше полудня, что было ему только на руку. Он успеет прибраться в гримерной до того, как туда опять хлынут толпы дам и опят устроят беспорядок.

Он окинул взглядом помещение, раздумывая, с чего начать. Да уж, ситуация еще та: лорд Карлайл, наследник герцогского титула, ломает голову над тем, с чего начать уборку.

Гай нахмурился: но ведь он делает это, чтобы помочь Стонтону спасти жизнь человеку.

Какой замечательный способ провести последний год холостяцкой жизни – в роли уборщика! Наверняка можно было придумать какой-то иной план спасения.

Гай отогнал предательскую мысль прочь, хотя она не раз приходила ему в голову в те несколько недель, что он пытался стать своим в цирке Барнабаса Фарнема, и вновь окинул взглядом захламленную гримерную.

Его внимание привлек диван, или, вернее, возвышавшаяся на нем груда разнообразной одежды.

Неужели ни одна из этих артисток никогда не слышала о вешалках?

Марианне требовались доказательства, что в гримерной действительно имеется диван, а еще она хотела, чтобы вся одежда и сценические костюмы вернулись на свои места. После этого Гай должен был до блеска отмыть гримерную.

Да, она действительно произнесла слово «блеск», а потом усмехнулась, и, словно в подтверждение сказанного, ее глаза заблестели.

В тот момент Гаю хотелось придушить Стонтона за то, что втянул его в эту проклятую авантюру, но, когда Марианна поручила герцогу прибраться в уборной, тот решил промолчать и возблагодарил небеса, что отделался относительно легко. И все же, оглядев захламленную гримерку, он ощутил себя совершенно подавленным. Ну и с чего начинать? Еще ни разу в жизни ему не приходилось убираться: разве что время от времени чистил свое ружье, – да и то это случалось крайне редко, поскольку обычно это делали слуги.

Господи, как же ему не хватало слуг!

Взглянув на туалетные столики, Гай побледнел. Ведь он совсем ничего не знал обо всех этих баночках-скляночках и тюбиках с косметикой, как понятия не имел о туфлях и ботинках, нуждавшихся в починке и ожидавших визита сапожника, наведывавшегося в цирк раз в месяц. Гай так же увидел множество разнообразных шляп, масок и украшенных перьями головных уборов…

Его тоскливый взгляд остановился на аккуратной стопке газет в дальнем углу гримерной, и он удивленно заморгал.

Стопка возвышалась на крошечном столике, приютившемся в нише странной формы, очень похожей на шкаф для метел, с которого кто-то снял дверцу. Эти газеты особенно бросались в глаза, поскольку были аккуратно сложены посреди царившего вокруг беспорядка.

Гая отделяло от столика всего два шага, и, подойдя поближе, он слегка наклонился, чтобы прочитать первую страницу, а потом прищурился и, наклонившись еще ниже, пробормотал:

– Нет, это невозможно!

Какова вероятность, что его подозрения подтвердятся?

Гай пролистал первую газету: не всю, всего несколько страниц, – пробежал глазами статью о кажущихся бесконечными мирных переговорах в Вене, перешел к разделу судебных новостей и, наконец, добрался до того раздела, который люди обычно называют колонкой сплетен или светской хроникой.