– Могу представить, Витя. Мне шестьдесят, и я устал. А тебе, хоть ты и выглядишь моложе меня, вчера было… сто пятнадцать?

Некоторое время Виктор сидел, поставив руки пальцами внутрь на колени. Потом поднял на Андрея глаза и строго, размеренно произнёс:

– Генерал-лейтенант!

Это прозвучало так, что Андрей, как прапорщик, вскочил, застегнув молнию кителя доверху, и вытянулся по стойке смирно.

– Ты намекаешь, видимо, на моё служебное несоответствие?

– Никак нет, товарищ генерал-полковник! Виноват, исправлюсь!

Ещё несколько секунд генерал-полковник смотрел в упор на Андрея. Потом наклонился к пакету возле кресла, который он только что принёс, выложил из него всё на стол и только после этого уже совсем дружелюбным тоном продолжил:

– Да куда же ты денешься? Конечно, исправишься. Наливай, что ли, и поужинаем. Твои домашние тебя опять, поди, не дождались.

– Мама, может быть, не надо столько вещей? Возьми только самые необходимые.

– Самые необходимые на день? На три дня? На неделю? Макс, я же не перелётная птица! Какие-то элементарные продукты цивилизации у меня должны быть? И почему нами командует твой Карапуз?

В этот момент небо за окном на короткий миг из сумеречно-синего стало ослепительно-белым. Через две секунды вся вилла задрожала, как в ознобе; грозный, как львиный рёв, грохот на некоторое время повис в воздухе. А потом небо осветилось оранжевыми всполохами. Макс и Вероника наблюдали за пожаром, уже освещающим полнеба, за лесом справа от озера. Определить расстояние до места пожара было невозможно. Если бы такую картину они наблюдали на экране домашнего кинотеатра, она бы вызывала восхищение мастерством создателей этого кино. Происходящее наяву вызывало страх.

Через десять минут входная стеклянная дверь виллы, лишившись той части, где был замок, открылась. Два человека в пятнистом чёрно-зелёном обмундировании, чёрных балаклавах и с автоматами вошли в дом. В полном соответствии с моментом, они походили на чёртиков из преисподней. Один из них вежливо осведомился:

– Вы готовы? У нас не слишком много времени.

– Здравствуйте, Вероника. Здравствуй, Максим. Давайте познакомимся. Меня зовут Андрей, а это Виктор. Управление внешней разведки Российской Федерации.

– Так вот куда нас так долго везли! – Вероника прикрыла руками щёки. – Я надеялась, что мы попадём к друзьям. А мы теперь заложники?

– Прошу вас не спешить с выводами. Начнём по порядку. Вы не так уж и неправы насчёт мысли о заложниках. Мы действительно рассчитывали использовать вас с сыном, чтобы ваш супруг в обмен на ваше возвращение домой отказался от преступных намерений «Глобал Трэвел Корпорейшн» по уничтожению планеты. Или хотя бы согласился на переговоры о взаимоприемлемых действиях. Но господин Крот лишил нас такой возможности. Пожалуйста, подойдите к экрану…

– Подождите, подождите, господин разведчик. Какие намерения уничтожить планету, вы о чём? «ГТК» – абсолютно мирная компания, мы занимаемся круизными океанскими путешествиями, у нас несколько благотворительных проектов, медицинские программы для людей с разным уровнем дохода.

– И, видимо, в рамках одной из таких программ «ГТК» сожгла заживо более десятка невинных людей в вашем так называемом «Инкубаторе», – вставил Виктор. – Этот факт вы ведь не станете оспаривать? Это попало в СМИ.

– Вероника, мы никогда и никого не обвиняем бездоказательно. Это как раз прерогатива поведения ваших информационных сетей в отношении России. Мы сможем обо всём поговорить подробно. А сейчас всё-таки посмотрите на экран. Вы ведь работаете с секретной документацией «ГТК». Видите этот гриф, «ААА»? И должны также понимать, мы неспроста показываем вам не бумажную копию, на которой могли бы изобразить всё, что нам нужно. Этот документ в электронном виде никому, кроме его составителя, отредактировать не удастся, так ведь? Прочитайте его внимательно, прошу вас.

Прочитали? Вы видите, что ваш муж и отец вычеркнул вас из списка людей, которые должны покинуть Землю на корабле «Шерхан»?

– Да, видим, – сказала Вероника. Макс тоже читал документ, сидя на соседнем стуле. – Но это означает всего лишь, что Майкл хочет сейчас отправиться куда-то без нас. Может, он собирается за нами вернуться. В официальном документе нет места для личных отношений. Вы обвиняете его в преступных намерениях, но почему мы с Максом должны вам верить?

– Конечно же, вы ничего нам не должны. На сегодня я предлагаю завершить наш разговор. Думаю, вы нуждаетесь в отдыхе после длительного переезда на другой континент и перенесённых волнений. Кстати, надеюсь, у вас нет претензий по отношению к вам наших сотрудников и военных, которые вас доставляли с виллы? Некорректное, неуважительное поведение?

– Нет, – ответила Вероника, – таких претензий нет.

– Отмечу следующее, – продолжил Андрей. – Вы и ваш сын – не заложники и не пленники. Через два-три дня, когда мы проясним необходимые нюансы наших отношений, вы сами решите, куда вам направиться и что делать. Вплоть до возвращения при нашем содействии в резиденцию «ГТК», если вы будете на этом настаивать.

К нашей следующей встрече – проведём её завтра – мы подготовим документы, которые исключат ваши сомнения относительно прозвучавших обвинений.

Кстати, Максим, ты сможешь увидеть Светлану. Не в телевизоре. Правда, чуть позже. В ближайшие дни она, кажется, очень занята.

– Светлану? – Макс от неожиданности даже покраснел. – Так она что же, ваш агент?

– Нет, конечно, какой из неё агент?! Она просто хорошая девушка. Но благодаря вашей переписке мы все и познакомились…

– Макс, – воскликнула Вероника, – что за Светлана? Ты мне про неё ничего не рассказывал!

– Ну мама! Я же не маленький.

– В общем, отдыхайте. И до завтра.

Виктор и Вероника сидели за столиком небольшого кафе на набережной Яузы, наблюдая, как красивый белоснежный речной трамвайчик бесшумно скользит по реке. Чугунный парапет набережной, высоченные липы, солнечные блики на воде. Слегка мятный, приносимый лёгким ветерком, запах. Идиллическая картинка, возраст которой мог бы измеряться не в годах, а в сотнях лет. Если, конечно, сделать поправку на фасоны одежды попавших в кадр москвичей. Впрочем, эти фасоны тоже могут ввести в заблуждение человека, вздумавшего только по ним определить эпоху.

Молодёжь – Макса и Свету – они отпустили на час погулять вдвоём.

– Я не знаю, что мне делать. До сих пор не могу поверить, что Майкл превратился в такого монстра. Вся моя предыдущая жизнь кажется мне ненастоящей и никчёмной, – говорила Вероника, допивая кофе. – Работа, друзья. Если я вернусь в тот мир, то уже не смогу там жить как прежде. А может быть, и вовсе не смогу. Да и сколько времени вообще осталось миру? И вашему в том числе? Как вы сможете остановить этот маховик разрушения? Вы сами верите, что это возможно?

Вероника, спрашивая, продолжала смотреть на речной трамвайчик, а Виктор поймал себя на том, что ему нравится изучать её лицо… Она, пожалуй, красива. Спокойной такой, неброской красотой. Неожиданно он подумал: интересно, насколько изменилась бы её мимика, если бы она начала говорить по-русски?

– Верю, – сказал Виктор. – Нормальных людей на планете всё-таки больше. И они не сидят сложа руки. А вам почему бы не начать с нуля? Вы ведь микробиолог? Мы с вами, кстати, коллеги. Я оканчивал Кембридж по биологической антропологии. Специализация – этология.

– Биологическая антропология?! Знакомо. Этология. Но только такой специализации в Кембридже не существует уже почти пятьдесят лет! Мама моей подруги, моя преподавательница, была в последнем выпуске 1992 года. Сколько же вам лет, Виктор? – Вероника теперь, слегка наклонив голову, разглядывала «коллегу». – Ей семьдесят три, а вы на столько не выглядите.

– Ну, хотя мои преподаватели переехали в другие стены, но всё равно мы все – выходцы из Кембриджа.