Ее враждебность только подогревала его желания. Конечно, у нее было тело богини, и, как всякий мужчина с горячей кровью, он сгорал от желания осыпать ее страстными поцелуями, отнести на постель и до глубокой ночи заниматься с ней любовью.

Какой она окажется: пылкой или холодной? Холодной, в этом нет сомнения. Если она была недотрогой с Альфредом, то этим объясняется его пристрастие к вину.

Берк сердито посмотрел на свечу, пламя которой мерцало над комодом из красного дерева. Черт бы побрал этих острых на язык женщин. Они не приносили мужчинам ничего, кроме бед. Ему подавай покорную надушенную потаскушку, которая умеет пользоваться языком не только для болтовни! Женщину, знающую, как доставить в постели удовольствие мужчине.

Дрожь пробежала по его телу. Застучало в висках. Какого черта?..

Он глубоко затянулся сигарой, пытаясь отогнать видение. Но неослабевающий жар лишал Гришема силы воли.

…Освещенная золотистым пламенем свечи, Кэтрин читала. Она сидела на позолоченной кровати под балдахином из зеленого бархата. Очки в серебряной оправе бросали тусклые блики, по покрывалу была беспорядочно разброшена куча книг. Роскошные волосы завораживающе блестели на фоне белых подушек. Под скромным пеньюаром скрывалось ее тело, опьяняющее как самый лучший бренди.

Она подняла голову, сняла очки и отложила в сторону книгу…

Негромкий стук в дверь вернул Берка к реальности. Покрытый потом, растерянный, он сел в ванне, пытаясь собраться с мыслями. Стук. Он слышал стук.

Звук доносился из-за полуоткрытой двери, ведущей в спальню. Слуга, подумал он. Да, должно быть, лакей принес вещи с почтовой станции.

Сдерживая постыдную дрожь в руках, Берк вынул сигару и проворчал:

– Войдите!

Дверь скрипнула. Легкие, не по-мужски, шаги сопровождались шуршанием платья. В гардеробную вошла белокурая девушка в шелковом платье оранжевого цвета.

Берк выпрямился, затем, спохватившись, опустился в воду под защиту тонкого слоя мыльной пены.

«Какого черта…»

Пруденс – или это была Присцилла? – стояла, скромно опустив глаза.

– Мама попросила меня проводить ваше сиятельство в столовую. Но я, видимо, пришла слишком рано. О Боже!

С молитвенно сложенными на талии руками, она могла бы сойти за ангела. Но в том, как она смотрела на него из-под опущенных ресниц, не было и намека на невинность. Как и не было никакой скромности в соблазняющей улыбке, игравшей на губах незваной гостьи.

Гришем затушил сигару, ткнув ее в мыльницу.

– Я как раз собирался выйти, – сказал он. – Если вы не хотите сделать наше положение еще более неприличным, я бы предложил вам сейчас же уйти.

Берк уперся руками в края ванны и медленно поднялся. Прохладный воздух остудил его кожу. Капли воды скатывались с покрытой волосами груди и затянувшегося шрама.

Девушка распахнула глаза. Щеки ее порозовели, и напускная искушенность изменила ей, сменившись девичьей стыдливостью. Как испуганный котенок она бросилась вон из комнаты.

Гришем усмехнулся, но не потому, что ему было смешно. Просто он почувствовал, что перед ним замаячил призрак беды. В будущем ему следует быть осторожнее с близнецами Сноу. Ему совсем не хотелось рисковать своими планами, которые могла разрушить разгневанная наседка-мать, угрожая скандалом, если он откажется жениться на ее драгоценном цыпленке.

Берк вылез из ванны и вытерся полотенцем. Он приехал сюда с одной лишь целью – найти объяснение своему безумию, избавиться от наваждения, овладевшего его умом.

Последнее видение только усилило его решимость. Сейчас ему надо было удостовериться в некоторых вещах. Носила ли Кэтрин очки? Была ли у нее привычка лежать в постели, обложившись книгами?

Он знал, как добиться ответов на эти вопросы. Сегодня вечером.

И помоги Бог, если его фантазии окажутся действительностью.

– Обед подан, – произнес в дверях Хэмфри.

Кэтрин проскользнула мимо бледного дворецкого и вошла в гостиную. Она специально чуть позже вернулась из кухни, где следила за приготовлением обеда, чтобы избежать разговора с гостем. Его присутствие вызывало у нее беспокойство и даже гнев. Последние два часа она только и думала что о возмутительном поведении Гришема.

Держа для храбрости руку на медальоне, Кэтрин тихо стояла около зеркала. Ее взгляд был прикован к группе людей, после объявления дворецкого поднимавшихся со своих мест – Лорену, близнецов, Фабиана Сноу… и Берка Гришема.

Она не хотела обращать на него внимания, но его необыкновенно серые глаза притягивали ее. Взглянув на него, она уже не могла оторвать от Берка глаз. В своем вечернем темно-синем сюртуке, бежевых панталонах и белом галстуке, подчеркивающем смуглый цвет лица, он выглядел образцом мужественности. Чувства, в которых она не хотела признаться, снова овладевали Кэтрин – тепло растекалось по ее телу, груди напрягались, росло непреодолимое желание прижаться к нему и наслаждаться его поцелуями. Какое унижение: ее тело из всех мужчин выбрало именно его!

Берк заметил Кэтрин и направился к ней. Она не предполагала, что может так случиться, что он поведет ее к столу. Отступив назад, она сжала пальцы в кулаки. Ей была невыносима даже мысль, что она дотронется до него. Она не выдержит. Однако учащенно забившееся сердце говорило о другом.

Лорена встала на пути гостя и взяла его под руку.

– Милорд, кажется, сегодня нам, дамам, не хватает кавалеров. Как мило с вашей стороны быть кавалером для меня и моей дочери. Присцилла!

Охорашиваясь, белокурая девушка в изумрудного цвета платье выступила вперед и заняла место с другой стороны. Надув губы, ее сестра Пруденс, шурша оранжевыми юбками, метнулась к Фабиану Сноу. Дядюшка бросил умоляющий взгляд на Кэтрин, но она, зная, что ей положено идти сзади, чуть заметно покачала головой.

Проходя мимо нее, Берк, зажатый между Лореной и Присциллой, грустно улыбнулся. Эта улыбка неожиданно придала ему мальчишеский вид и сделала его лицо удивительно красивым. Странно, но на душе у Кэтрин потеплело. Тем не менее она не ответила ему улыбкой.

Она прошла за маленькой процессией через холл и коридор, ведущий в столовую, и на пороге натолкнулась на резко остановившегося Фабиана.

– О, так не годится, – простонала Лорена. – Так нельзя, Кэтрин! Будь добра, подойди сюда, дитя.

Кэтрин удивилась: что еще она сделала не так в этот раз? Она подошла к свекрови, которая обозревала сверкающий фарфор на накрытом к обеду столе, вазы с благоухающими розами, ливрейных лакеев, стоявших наготове. Даже белые деревянные панели сверкали на бледно-желтых стенах.

– Свечи на серванте не зажжены, – пожаловалась Лорена. – Да и на камине тоже. Что это все значит?

– Вы велели мне не тратить свечи даром…

– Ничего, ничего, – сказала Лорена, тряся пухлыми пальцами в бриллиантовых кольцах. – Нам оказал честь важный гость. Он заслуживает только самого лучшего.

Выговор возмутил Кэтрин. Она была готова дать достойный ответ, но по старой привычке сдержалась.

– Да, мадам.

Она повернулась, чтобы уйти, но Берк, дотронувшись до талии, остановил ее. Это прикосновение, обожгло ее как раскаленное железо. Но он смотрел на Лорену.

– Не сомневаюсь, у вас есть для этого слуги.

– О, что вы, милорд, Кэтрин ничего не имеет против. У нее способности к домашним делам. Нужно только, чтобы ею руководила твердая рука.

– О-она ангел, – вырвалось у Фабиана.

Он с обожанием посмотрел на Кэтрин.

– Не думаю, что есть необходимость употреблять кощунственные выражения, – сказала Лорена.

Пруденс и Присцилла, прикрывшись веерами, хихикнули. Фабиан густо покраснел, а Кэтрин была готова надавать пощечин всем трем женщинам за то, что те поставили его в глупое положение.

Взяв графа за руку, Лорена подвела его к столу.

– Милорд, займите место, на котором обычно сидел мой дорогой Фредди. Как я сказала, Кэтрин хорошо обучена всему, что входит в обязанности местных простых девушек. А вот я едва ли смогу отличить восковую свечу от сальной…